Так далеко - Сильвия Дэй

На одном из экранов Сальма усыпана ювелирными изделиями из драгоценных камней, ее соблазнительные формы подчеркнуты облегающим платьем с открытой спиной. Она дует на кости в своей руке, а затем с размаху бросает их на игровой стол. Высокий худощавый мужчина рядом с ней не сводит с нее глаз, даже когда другие наблюдающие за игрой взрываются радостными возгласами.

Рохелио сидит за покерным столом позади нее и внимательно наблюдает, как Сальма продолжает отвлекать Эндри Хюка, нашу мишень, своей броской красотой. Хотя Рохелио оглядывается через плечо только тогда, когда шумная толпа предоставляет такую возможность, я знаю, что он прекрасно осведомлен о том, что происходит у него за спиной.

Я не могу приписать себе его умение владеть ситуацией. Когда я его нашла, он якшался с уголовниками, балансируя на тонкой грани, переступив которую, скорее всего, оказался бы в тюрьме. В поисках своей сестры Рохелио внедрился в преступный мир, и он медленно поглощал его. Я выделила ему грант на обучение в колледже, и он не смог просто принять от меня этот подарок, поэтому решил, что я нуждаюсь в его защите. Что бы я ни говорила и ни делала, ничто не может убедить его начать все с чистого листа и не останавливаться на достигнутом. И я, надо признать, слаба, поскольку всю мою жизнь рядом со мной никого не было. Считать его своим братом – слишком соблазнительная идея, чтобы от нее отказываться.

Движение на соседнем экране привлекает мое внимание к Тове, идущей по коридору отеля. Она смотрит в свой телефон, и спустя секунду мне приходит уведомление о входящем сообщении.

«Ожидание смерти подобно».

Ее сообщение возвращает мое внимание к записи с портативной видеокамеры Лейси. На ней я вижу, как она аккуратно роется в ящике, заполненном одеждой. Она уже осмотрела личные вещи и сейф в номере Хюки.

– Вы отлично справляетесь, – говорю я вслух, и мои слова передаются в наушники, надетые на всех четверых.

Вообще я была против обыска, желая ограничить риск разоблачения Лейси, даже ценой потери какой-либо зацепки к местонахождению Вэла. Но Рохелио сказал, что мы должны дать Лейси нечто большее, чем пистолет.

– Хотя это убийство носит личный характер, думаю, что было бы разумно связать его с общей картиной. Первое убийство всегда самое трудное, даже если оно заслуженное. А так у нее будет шанс добиться большего, чем просто отомстить.

Я согласилась – он прав, что подумал об этом. К своему стыду, я всегда уделяю слишком много внимания деталям и недостаточно человеческому фактору. В результате у меня отлично получается претворять планы в жизнь, но в личных взаимоотношениях я ужасна. Мама не воспитала во мне заботу о других. К счастью, рядом со мной Рохелио, чье сердце достаточно велико для нас обоих.

Любовь для меня – это всегда душевная боль.

Я возвращаю свое внимание к видео из казино. Рохелио встает, привлекая к себе мой взгляд. Когда он поворачивается к Сальме и сжимает ее плечо, я понимаю, что Хюка приставал к ней. Сальма наклоняется к Рохелио и, смеясь, целует его в щеку. Они выглядят как пара, которая давно живет вместе, и на лице Хюки отражается унижение, смешанное с гневом.

– Я могла бы подняться с ним в номер, если он за мной приударит, – предложила она изначально. – Тогда у Лейси будет помощник.

– Нет, – не согласилась я. – Когда его найдут мертвым, полиция будет проверять последних, кто был рядом с ним. Мы не допустим, чтобы это был кто-то из нас. Лейси знает, что делать.

– Я справлюсь. – Лейси решительно сжала губы в тонкую линию.

Внимательно следя за мишенью, я сообщаю остальным:

– Рохелио и Сальма выбывают, но Хюка все еще в зале.

Хюка с леденящим душу выражением наблюдает, как Сальма уходит, затем пожимает плечами и бесцельно оглядывается по сторонам. Я задерживаю дыхание, как будто это может остановить время.

Следующие несколько часов тянутся медленно, и солнце уже опускается за горизонт, окрашивая небо в ярко-оранжевый цвет. Сальма и Рохелио задерживаются в казино до ужина, а затем отправляются в ресторан Le Salon Rose, чтобы оставаться неподалеку. Това удаляется в номер, ожидая моего сигнала, чтобы занять свой пост в коридоре. Лейси ждет в темном номере Хюки. Когда он наконец уходит, все заканчивается меньше чем за минуту.

Дверь в номер открывается, и включается яркий свет. На мгновение я вижу его лицо и искру удивления, прежде чем у него во лбу появляется дыра, а за ней еще одна – на лацкане пиджака. Его тело падает на пол, и на одно долгое, ужасное мгновение камера остается сфокусированной на его трупе с широко раскрытыми глазами.

– Лейси, – мягко подгоняю я, – тебе нужно уходить оттуда. Работа сделана.

После этого я предупреждаю всех. Я жду, пока она возьмется за дверную ручку, а затем выключаю камеры видеонаблюдения в коридоре ровно на десять секунд. Когда снова их включу, то увижу пустой коридор, а Лейси благополучно переместится в номер Товы напротив, где переоденется, прежде чем выйти из соседней спальни.

Вместо этого я вижу свою мать.

Она стоит перед дверью Товы и смотрит прямо в камеру с широкой улыбкой.

У меня кровь стынет в жилах.

Я наблюдаю, как она открывает дверь и исчезает внутри. В панике я бросаюсь к двери каюты. Распахнув ее, я выскакиваю…

…и, споткнувшись, останавливаюсь на крыше.

Я дико озираюсь по сторонам, пытаясь сориентироваться. На небе полная луна, ее яркий свет озаряет город серебристым сиянием. Справа от меня водонапорная башня.

Нью-Йорк. Как? Почему?

– Эй! – Я оборачиваюсь на звук голоса Товы и вижу, что она спешит ко мне бодрой, радостной походкой. Она налетает на меня и крепко обнимает. – Не могу поверить, что у нас получилось!

– Где Лейси?! – Я отстраняюсь. – Что произошло?

– Я здесь.

Я поворачиваюсь и натыкаюсь прямо на Лейси, которая быстро и крепко обнимает меня. Я вглядываюсь в ее родное лицо, в ее глаза.

– Ты в порядке?

– Да, а что такое? – улыбается она. – Ты можешь поверить, что он получил эту работу?! Ей-богу, ему все под силу.

Нахмурившись, я понимаю, что речь идет о Рохелио. Я хочу спросить о Монте-Карло, но догадываюсь, что уже знаю, что произошло. Это в прошлом. Все прошло без сучка и задоринки. И теперь Рохелио нанят в «Бахаран-фарма».

– Все хорошо? – спрашивает она, и ее улыбка исчезает. – Ты, кажется, сама не своя.

Рохелио