Приятель - Артем Рудик

взгляд, — А ещё… Знаешь, мне нравится, что ты всё это… кровавое, делал не сам. И мне нравится, что ты мне в этом сознался.

— Но ведь… Я… Я такой слабак на самом деле… Без Эйри я ничего бы не смог, он вытащил меня, да и вас с Росой из всех этих передряг. А я… Я просто трусил…

— Ты не трусил, ангел! Ты, наверное, самый храбрый человек, которого я только видела. Ты вышел на растерзание толпой вместе со мной, ты был под обстрелом и не испугался разогнуться под пулями, ты вышел перед разъярённым быком и не испугался его ножа. Это же всё ты был…

— Но… Но я ведь…

— Знаешь, я уже давно перестала восхищаться мужчинами, которые "решают проблемы" сами. Уверенных в себе, которые пышут насилием и силой решают любой вопрос. С возрастом осознаёшь, что однажды и сама станешь такой проблемой, которую он будет решать привычным методом. Это такое простое понимание, но оно так освобождает. Сразу перестаёшь смотреть на тех, кто видит в тебе задачу или вопрос, а не человека. Вот скажи, что ты во мне видишь?

— Я… — я замялся, это был важный вопрос, ответ на который я сам для себя ещё не сформулировал, поэтому решил сказать прямо о том, что вижу, — Наверное, уставшую женщину, которая прошла через многое, но сохранила стержень и силу. Такие, о которых мне и мечтать то страшно…

— Да и не нужно о них мечтать, — Звезда пожала плечами, — Я и правда слишком много пережила, и именно это дало мне эту силу. Я иногда думаю, может было бы лучше, если бы я никогда бы всего этого не переносила… Если бы осталась той милой и наивной девушкой, какой когда-то была. Но потом… — она посмотрела в сторону комнаты, в которой спала Роса, — Потом я корю себя за эти мысли и эту слабость. Потому что боль и страдания подарили главное сокровище в моей жизни, без них просто не было бы моей дочери. И ради неё я принимаю весь тот ужас, через который прошла и… чувствую себя сильной. По-настоящему сильной…

От её слов у меня сами собой навернулись слёзы, я внезапно так сильно прочувствовал этот её монолог… Хотя какой там "внезапно", от такого только у камня разве что сердце не треснет…

— Ты плачешь, ангел? — спросила Звезда и аккуратно смахнула слезу с моей щеки, — Это… знаешь, это прекрасно. Если ты плачешь, значит ты всё ещё чувствуешь. Так мало людей умеют плакать, мой милый ангел… — она мягко улыбнулась, — Даже я, кажется, почти разучилась.

Я издал неловкий смешок, и сам вытирая слёзы со щёк:

— Ха-ха, я такой слюнтяй иногда…

— Ну, хватит принижать себя, ангел! Ты просто замечательный. Знаешь… — она снова отвела взгляд и задумалась на несколько мгновений, — Раз уж ты рассказал мне секрет и не побоялся показаться слабым. Я тоже должна тебе кое-что рассказать. Кое-что о моих былых отношениях…

— О, Звезда, ты не обязана. Я думаю, что это тяжёлая тема для тебя и…

— Нет-нет, я… Сейчас самое время, чтобы рассказать тебе об этом. Да и ты, кажется, уже и так знаешь не мало. Я просто внесу немного конкретики, и ты поймёшь, почему мне почти не верится в твоё существование… Видишь ли, когда-то я ценила в людях не то, чем они были на самом деле, не их человечность, доброту или порядочность. Когда-то я ценила силу, харизму, самоуверенность, способность делать всё, что хочется. Не потому, что мне это было действительно надо. А потому что меня научили, что именно это и делает человека хорошим и желанным. По такому принципу мужа выбирала моя мать и её мать, и мать её матери. И многие-многие поколения матерей до этого. У всех, вплоть до древнейших времён был один и тот же принцип: выбирать сильного, потому что он может защитить и с ним будет интересно. Ну, а сильный-то кто?

Она замолчала, ожидая, что я что-нибудь отвечу. Но я смог только пожать плечами, потому что единственное, что я знал наверняка это то, что сам сильным не был. А вот кто им являлся, я не знал. Наверное, моя полная противоположность. Звезда продолжила:

— Мы, знаешь, не так уж и далеко ушли с тех времён, когда люди ещё жили в пещерах. Вернее, мы сделали полный круг и просто вернулись к ним. Но что тогда, что сейчас, женщины совершали ошибки, принимая бахвальство и внешнюю крепкость за красоту и храбрость. Не потому, что были глупы, а потому что оказались обмануты. И самое страшное в этом обмане было то, что он поддерживал сам себя. У обманщиков получалось размножится, давай продолжение своему виду. Рождались новые обманщики, которых отцы учили правильно обманывать, прежде всего самих себя. Рождались и новые девочки, которые должны были быть обмануты. Доверчивость была зашита в саму их ДНК. Но и их матери учили их, что стоит следовать за обманом. Их матери думали, что дочь то уж точно не повторит ошибок… Моя мать тоже так думала. И растила меня одна, потому что наш отец предпочёл сражаться с радиоактивными бурями на севере, тому, чтобы меня растить… Я… Не виню его. Он был обманщиком, но обманул он прежде всего самого себя.

— Я… Понимаю о чём ты говоришь, но не уверен, что могу с этим согласиться. Просто… мне всегда казалось, по моему опыту, конечно, что люди делятся на две категории: красавчики и… ну, такие как я. Есть те, кто привлекателен внешне, и они не обязательно плохие, просто им повезло выиграть в лотерею, чтобы всем нравится. Я видел таких, мужественных и сильных, кто действительно любил своего партнёра, ценил его, оберегал… Хотя видел и тех, кто из-за своей внешности не относился к другим серьёзно, считая их ничем большим, кроме как аксессуаром к новой одёжке. И среди уродов всё точно также. Есть те, кто всех ненавидит. А есть те, кто просто смирился и пытается быть добрым. Мне хочется верить, что я отношусь ко вторым.

— Не знаю, как на небе, но на Земле женщины не смотрят на внешность. Только на харизму. Вот что действительно ценно. Особенно в условиях, когда каждый второй урод и мутант. Правда, за харизму иногда принимают самолюбие и амбиции. Но в этом нет харизмы. Жаль, что это понимаешь слишком поздно… — она на секунду задумалась, будто бы ловя блуждающую мысль, — О чём я? Я о том, что ты на всё смотришь мужским взглядом. С его точки