Бесишь меня, Ройс Таслим - Лорен Хо

дверь для Ройса, чтобы он, не дай бог, не деформировал себе запястье.

– Нефигасе, – бормочу я достаточно громко.

– Что-то не так?

– У меня аллергия на показуху, – отвечаю я, многозначительно глядя на него.

– Должно быть, тебе тяжело в этой школе, – кивает он с сочувственным выражением на лице.

– Да боже мой, прекрати! – говорю я, топая ногой.

– Что прекратить? – спрашивает Ройс, оглядываясь по сторонам.

– Вот это все! Прекрати изображать из себя фальшиво-милую персону. Будто не знаешь, что я – твой единственный конкурент в борьбе за звание лучшего спортсмена года среди студентов, так что относись ко мне с неприязнью, которую я заслуживаю и которую приберегаю для тебя, – торопливо выпаливаю я.

Ройс ошеломлен. Его, наверное, никогда в жизни не вызывали на дуэль. Я готовлюсь к взрыву, который, по идее, должен бы произойти. Повисает долгое молчание, почти такое же громкое, как шум крови, стучащей у меня в ушах.

– Я не воспринимаю тебя как конкурента, Чан, – наконец произносит Ройс очень ровным голосом. – Увидимся позже.

Я ему не конкурент? Да это просто оскорбительно, как будто я недостойна его внимания.

– Ш-ш-што? – яростно шиплю я. – Да как ты смеешь! Ну-ка постой, не смей уходить, Таслим, – выплевываю я, бросаясь за ним. – Не смей…

Он оборачивается, и глаза у него распахиваются.

– Агнес! Осторожно! – кричит он, бросаясь ко мне.

Но слишком поздно. Сначала я это чувствую и лишь потом понимаю, что буквально обрушилось на меня – моя удача наконец мне изменила.

Глава 2

Стук в дверь: три отрывистых стаккато, затем покашливание. Даже без слов я уже знаю, кто это.

– Агнес, милая, я принесла тебе еду. Можно войти?

– Бр-фр-гхм, – произношу я в ответ нечто нечленораздельное, что каждая мать понимает как «Да, входи, пожалуйста, на свой страх и риск». Я чувствую запах того, что она принесла, и это точно не еда. Это – наказание.

Дверь открывается, и я автоматически выпрямляюсь. В зеркале, что стоит у меня на столе, я наблюдаю, как мама сначала настороженно заглядывает в комнату и лишь потом заходит. В руках она сжимает поднос с чем-то отвратительно пахнущим, и я сразу догадываюсь, что это. Наверняка, какие-то дорогущие традиционные китайские травы. Мама слегка прищуривается и моргает, пока ее глаза привыкают к темноте, пронизываемой только светом от экрана ноутбука, а затем кривит губы, почувствовав другие запахи, витающие в моей комнате. Меня выписали две недели назад, и с тех пор я ни разу здесь не проветривала. Кроме того, я самозабвенно мариновалась в отчаянии и ярости из-за скрывшегося с места происшествия водителя и почти не принимала душ. Комбинация всех этих факторов, должно быть, представляла собой мощное амбре.

Мама осторожно приближается ко мне с подносом, а я упорно продолжаю ее игнорировать. Она двигается как человек, который вот-вот ступит на минное поле, и пытается не обращать внимания на звериные вопли из динамиков, считая, что это крики из моей компьютерной игры, но на самом деле это экспериментальная эмо-группа Holy Yeast, которую я нашла на Spotify.

– Прекрасно выглядишь, – говорит она своим солнечным голосом Ободряющей Мамы.

Я не отрываюсь от игры в Counter-Flash: HardBoiled. На мне спортивные штаны, которые я не снимаю последние несколько дней.

– Ммм-фф-пх, – снова бурчу я.

Наверное, мне стоит переодеться, но не хочется делать вообще ничего, и это чувство бездействия убеждает меня продолжать в том же духе. Если хорошо подумать, я не выходила из комнаты и не вставала из кресла, с тех пор как вернулась из больницы. Разве что в туалет и на сеансы физиотерапии дважды в неделю. Возможно, что мы с игровым креслом уже слились в одно целое. И я теперь – человек-кресло.

– Агнес, как сегодня твое самочувствие?

Один из вражеских солдат, с которым я сражаюсь, отталкивает меня и пытается ударить заточкой, но я уклоняюсь и вонзаю в него свой суперский кинжал охотника, целясь, как знают все эксперты, в середину левой части живота, недалеко от пупка, туда, где проходит брюшная аорта. Он умирает. Я победила.

– Думаю, норм.

– Значит, завтра снова пойдешь в школу, здорово же?

Мычу в ответ.

– Ты наверняка ужасно соскучилась по школе после двух недель отдыха дома.

– Ух-хух, – снова мычу я, этакий нейтральный способ ответа на этот вопрос.

Потому что правда в том, что я боюсь.

Наступит завтрашний день, и я точно узнаю, что случится с моей спортивной карьерой – единственное, чему я посвящала все свои силы с одиннадцати лет. Единственное, что действительно помогло моей маме вырваться из тумана, окутывавшего ее так много лет, заставило обратиться за профессиональной помощью, в которой она нуждалась. И – по воле судьбы или случая, называйте как хотите, – единственное, что привело нас к Стэнли. К нашей новой хрупкой жизни.

На экране моего телефона появляется уведомление, и я игнорирую его после быстрой проверки. Это Залифа «Зи» Бакри, моя самая близкая школьная подруга. «ЗАВТРА ВОССОЕДИНИМСЯ – ТАК ЗДОРОВО!» – пишет она. Ага, здорово, замечательно и все такое, но мне бы хотелось, чтобы и другие девочки переживали за меня чуть больше. После аварии сообщения от девчонок из команды быстро сошли на нет. Надеюсь, они снова начнут приходить, как только я вернусь в школу.

– Может… давай поговорим о твоей завтрашней встрече с тренерами Эвереттом и Меллоном? – Мама присаживается на край кровати.

– О чем тут говорить, – отвечаю я, сражаясь с другим солдатом грязным костяным тесаком.

Мама в зеркале съеживается, поэтому я прекращаю играть и сохраняюсь. Поворачиваюсь к ней с бесстрастным выражением лица.

– Агнес, ты можешь рассказать мне все.

Я делаю глубокий вдох.

– Нечего рассказывать. Я чувствую себя прекрасно.

– Но доктор Кох говорит, – она останавливается, увидев, как я бледнею при имени хирурга, – не все может… все может… измениться с…

– Тссс! – Я подношу руки к ушам. – Нет, нет, нет! Мам! Не буди лихо, пока оно тихо. Я же тебя просила! Пожалуйста! – Я скрещиваю ноги под стулом.

– Ладно, ладно, – отвечает мама, встревоженная высокими нотами в моем голосе. – Не будем. Поговорим об этом после следующего осмотра.

Я успокаиваюсь.

– Спасибо, – произношу я, сожалея о своей вспышке гнева из-за ее напряженного взгляда.

Заставляю себя болезненно улыбнуться. Это совсем ее не успокаивает. Странно.

– Есть, э-э-э, еще кое-что, о чем ты должна знать, прежде чем отправишься завтра в школу, – говорит мама, и вид у нее немного смущенный.

– Что?

– Таслимы вроде как предложили оплатить твою операцию и физиотерапию, – фальшиво-небрежным тоном сообщает она.

Я