Вкус Парижа - Виктория Браунли

– Хорошая история, – произнес он и замолк, очевидно, с удовольствием заставляя меня ждать.

Я вся обратилась в слух, и Серж рассказал свою версию «Сыра для чайников».

– Так вот, по преданиям, жители Валансе изготавливали свой сыр в форме пирамиды с острой вершиной. – Он сложил ладони, изобразив треугольник. – Много лет они делали его таким, именно в форме пирамиды. В свое время во Франции это был очень популярный сыр, и люди с удовольствием приезжали в город Валансе, чтобы его попробовать. – Он протянул мне ломтик и кивнул – мол, ешьте, – а сам продолжал свою историю. – Ну, время шло, во Франции объявился Наполеон и повел французское войско в Египет. После постыдного поражения он вернулся на родину, и вы знаете, что случилось, когда он проезжал через Валансе и увидел сыр в форме пирамиды?

Я покачала головой, пережевывая валансе. Сыр был восхитительный: пряный, гладкий, с привкусом лимона. Удивительно свежий, несмотря на плесень и древесный уголь.

– Сырная пирамида напомнила ему недавнее унижение в Египте и вызвала приступ ярости. – Серж свернул из листка вощеной бумаги наполеоновскую двуугольную шляпу и надел на голову. – Ему показалось, будто сыр насмехается над ним, поэтому он выхватил саблю и срубил верхушку пирамиды, – сказал Серж, взмахнув воображаемой саблей. – С того дня валансе изготавливают в новой форме.

– Нет… – ахнула я. – Не может быть.

– Почему не может? – Серж пожал плечами абсолютно по-французски. – К сожалению, мы не в состоянии перенестись на двести с лишним лет назад, поэтому никогда не узнаем, правда ли это и что было на самом деле.

– Конечно, – засмеялась я. – Но вы убедили меня. Заверните мне валансе, пожалуйста.

– Что еще хотите сегодня попробовать? – осведомился он, когда в дверь вошел новый посетитель.

– О, хм… Твердый сыр. Пожалуй, немного канталя, – ответила я, сдерживая смех, когда Серж торопливо снял с головы бумажную шляпу.

– D’accord, я дам вам особенный канталь. Не такой, как другие. В следующий раз сообщите мне ваше мнение о нем, – попросил он, заворачивая сыр и приветливо здороваясь с новым покупателем.

«Значит, он намекает, что мне пора уходить», – подумала я, слегка разочарованная, что наша беседа закончена.

Я взяла наполеоновский сыр и канталь и пожелала Сержу приятного вечера. Я шла к Клотильде и посмеивалась, вспоминая, как хозяин сырной лавки театрально изобразил Наполеона, срубившего саблей верхушку сыра.

С каждый визитом туда я чувствовала, что понимаю Сержа чуть больше; он был добрым, нескучным и вскоре стал одним из самых приятных для меня людей в Париже.

Глава 17

Мой телефон ожил, когда я подходила к дому Клотильды. Я каждый раз радовалась, когда он подавал признаки жизни, потому что я редко была кому-то нужна в этом городе.

Сообщение пришло от Гастона. «Как он угадал!» – подумала я. У меня тут же вспотели ладони. Я ничего не слышала от него с того вечера, когда мы пили rosé, и решила, что он либо потерял мой номер телефона, либо – что более неприятно – я его просто не интересовала.

Он спрашивал, смогу ли я встретиться с ним сегодня вечером, и предлагал выпить по коктейлю. Я и так уже нервничала, не представляя, как проведу ближайшие пару часов с Клотильдой, потому что мало ее знала и не очень доверяла, и поэтому не считала разумным принять приглашение от ее возможного бойфренда. Но ведь это был Гастон, а мне ужасно хотелось увидеться с ним еще раз.

Я торопливо ответила, написав, что я ужинаю с подругой, но могу встретиться с ним позже. Внезапно на этот вечер появилась дополнительная задача – выяснить, серьезные ли отношения у Клотильды с Гастоном.

Одолев три лестничных марша и громко пыхтя, я остановилась, чтобы собраться с духом, погляделась в карманное зеркальце, не слишком ли я растрепалась, и нажала на кнопку звонка. Услышала ее крики: «Иду, иду!» В ее голосе мне почудилось напряжение, и я испугалась, что направляюсь прямиком в ловушку.

– Добро пожаловать в твой новый дом, – пропела Клотильда, распахивая дверь и жонглируя двумя бокалами шампанского и подносом с канапе. – Но, конечно, только если ты захочешь, – добавила она и поцеловала меня в щеку. Потом кивнула, приглашая войти, и протянула мне бокал.

Я оглядела гостиную, и меня захлестнула волна облегчения. Во-первых, оттого что я нигде не увидела Гастона. Во-вторых, мне показалось, что Клотильда искренне подыскивала себе компаньонку.

Эти апартаменты не шли ни в какое сравнение с другими, сырыми и убитыми съемными клетушками, которые я уже посещала по объявлениям. В углах каждой комнаты гордо высились мраморные камины, а под ногами скрипели очаровательные паркетные полы. Двустворчатые французские двери вели в гостиную, где большие марокканские напольные подушки окружали низкий деревянный кофейный столик, придавая комнате ощущение уюта. Одну стену украшала дюжина домашних растений, и таких здоровых я не видела в своей жизни. Большие и яркие зеленые листья контрастировали с белыми стенами, оживляя интерьер. Общий эффект от гостиной, как и от самой Клотильды, был удивительно впечатляющим и парижским.

Я стреляла глазами в разные стороны, отыскивая какие-нибудь странности, но видели лишь журналы мод, DVD и большую коллекцию винных бутылок. Большие окна выходили в маленький внутренний двор с цветочными ящиками и цветущими растениями, вносившими свою нотку в общее впечатление уюта. Мне было легко представить себе, что я живу здесь; оставалось лишь добавить, что я живу здесь вместе с Клотильдой. И убедиться, что она будет рада моему соседству.

Моя озабоченность, что она сердится на меня из-за Гастона, отступала на задний план. После нашей первой встречи Клотильда все время была приветливой. А у себя дома в уютной домашней одежде она выглядела совсем иначе, не такой, какой я ее запомнила в кафе «Флэт Уайт». Не знаю, может, оттого что мне понравились апартаменты – и не хотелось больше смотреть темные и сырые комнаты, – но теперь Клотильда показалась мне менее пугающей, более доброй и легкой в общении. В паузах между мытьем посуды, проверкой духовки и поиском какой-то конкретной бутылки красного вина она провела меня в свободную комнату, показавшуюся мне огромной по парижским меркам, и назвала размер платы, которая оказалась на удивление разумной.

Когда Клотильда наконец села и пригласила меня последовать ее примеру, мы разделались с канапе и вторым бокалом шампанского под мои рассказы о том, что я делала в Австралии до приезда во Францию. Мне было некомфортно вдаваться в подробности о моем разрыве с Полом, и я вместо этого рассказала ей о моих друзьях и работе. Потом наш разговор плавно перешел на поездки и еду, и оказалось, что у Клотильды