Плюсы неразделенной любви - Бекки Алберталли

не самое подходящее выражение. И все же при нашей встрече мое сердце забилось чаще. А когда я решила, что он меня обнимет, я чуть не слетела с катушек. В общем, я думаю о нем больше как о парне, чем как о коллеге.

И вдруг – Уилл.

Не знаю, что и делать. Я всегда была крайне моногамной влюбленной.

Короче, я запуталась… Зажмуриваюсь и с удовольствием представляю Уилла рядом. Голубые глаза и буйные рыжие волосы – и все это в закатном свете. Начать встречаться с Уиллом – все равно что пристегнуть ремень в машине. Все на своих местах, как и должно быть. Кэсси с Миной. Я с ним.

Вот только мои мысли все время возвращаются к глазам цвета лесного ореха и нелепым белым кроссовкам.

Тут Кэсси пихает меня локтем.

– Эй, начинается.

Я открываю глаза.

Первое, что я замечаю, – это не грохот салютных залпов. А нога Мины, которую она забросила на ногу Кэсси. И их сплетенные вместе руки, нежно покоящиеся на Минином животе.

14

На рассвете я медленно открываю глаза. Чувствую себя немного потерянной. Меня все еще удивляет, что я просыпаюсь на нижнем ярусе. Надо мной мирно посапывает Кэсси. Она не храпит, но издает во сне звуки, которые я помню с самого детства.

Забавно: что-то меняется, а что-то – нет.

Я спускаюсь вниз в пижаме. На кухне пьет кофе Надин.

– Ксавье спит? – спрашиваю я.

– Да прям, – усмехается она. – Он в гостиной с бабушкой.

– Она сегодня уезжает?

– Завтра утром, – отвечает Надин. – Как салют?

– Буквально лучший в моей жизни, – говорю я.

Надин смеется.

– Что? – слабо улыбаюсь я.

– Просто «лучший» – такого у нас не бывает. Обязательно должно быть буквально лучший.

Внезапно раздается жуткий вопль.

– Ага – начинается, – вздыхает Надин и ставит кружку на стол.

Я иду за ней в гостиную и вижу, как хныкающий Ксавье брыкается в руках у бабули.

– Что случилось, малыш? – спрашивает Надин. – Что его так напугало?

– Этот страшный голубь, – говорит бабуля и показывает нам картинку в книжке.

– Эй, – предупреждает Надин, грозя пальцем, – голубь, не хулигань!

Бабуля смеется, и я сажусь на диван рядом с ней.

– Как дела, мейделе? – интересуется она, поглаживая меня по волосам.

– Хорошо.

– А на работу сегодня не идешь?

Я качаю головой.

– Это тоже хорошо. Ты очень много работаешь. Думаю, тебе надо взять выходной и как следует отдохнуть.

– Ну, мне еще стол на свадьбу украшать.

– Значит, ты занимаешься декором? – спрашивает бабуля. Я киваю. – Да… Большое дело. Я могу чем-нибудь помочь?

Кажется, она и правда этого хочет, так что я позволяю ей застелить обеденный стол газетами, а сама иду в подвал за банками и красками.

Потом вручаю ей кисть.

– Короче, я смотрела видео с ютьюба…

– Это группа, что ли? – уточняет бабуля.

– Чего?

Надин высовывает голову из-за двери и с усмешкой говорит:

– Она про U2.

– А-а-а. Нет. Это другое. Ютьюб – это вроде… – начинаю я и умолкаю. Как объяснить семидесятилетней женщине, что такое ютьюб?

В конечном счете я сдаюсь и начинаю разбираться с красками. У меня есть крутейшие, волшебные краски в пастельных тонах от Марты Стюарт[42]; они годятся для любых материалов, даже для ткани. Иногда я рисую ими маленькие цветочки на воротниках кардиганов. У меня есть одна теория. Ее суть в том, что без красок Марты Стюарт невозможно спланировать ни одну свадьбу. Подозреваю, что есть научные исследования, ее подтверждающие.

– Как красиво, – говорит бабушка.

Тогда я показываю ей, что красить и сколько слоев наносить, а затем мы не спеша приступаем к работе.

– Какая ты выросла талантливая.

Я не сразу понимаю, почему краснею. А потом вспоминаю разговор.

С Уиллом. И, как всегда, убийственно нетактичной Кэсси.

– Знаешь, моя мать была такой же. Твоя элтэрбобэ[43], то есть. Прекрасная была швея. – Бабуля подается вперед. – У нее была машинка «Зингер» двести первой модели, и она всю одежду шила сама. Получалось чудесно. В школе все девочки спрашивали у меня, где я покупаю платья.

Я киваю. Чувствую, что нужно что-то сказать.

– Она бы очень тобой гордилась, мейделе.

Перед моими глазами возникает картина: моя прабабушка дает пять другим нашим предкам в телевизионной версии Кэссиного рая.

– Скажи, а у тебя есть швейная машинка?

Я качаю головой:

– Я шью обычной иголкой.

– О, ну тогда с этим надо что-то делать. Молли, машинка изменит твою жизнь.

– Наверно.

Я улыбаюсь.

Тут я слышу шаги Кэсси на лестнице.

– Привет! Я ухожу! – говорит она.

– Постой-ка. – В гостиную входит Надин с Ксавье на руках. – Куда ты собралась?

– К Мине.

– Ладно, но к ужину ты должна быть дома. Бабушка у нас последний вечер.

– Э-э. Так. Мы хотели…

– Нет. В шесть часов ты должна умостить свою задницу вот на этот самый стул. Понятно?

Кэсси молча достает телефон и что-то печатает.

Надин качает головой.

– Йоу. Убери мобильный. Так разговоры не ведут.

– Я пишу Мине…

– Ага. Я догадалась.

В глазах Кэсси появляются чертики.

– Да я в прямом смысле слова написала ей о том, что в шесть мне нужно быть дома. Если бы ты дала мне секунду и не перебивала, то узнала бы…

– Эй-эй-эй, – одергивает ее Надин. – Не надо так со мной разговаривать. Теперь ты вообще никуда не идешь.

– Что?!

– Ты заслужила целый день с любимой семьей. Дома. – Надин пожимает плечами.

– Издеваешься? Из-за того, что я писала сообщение? Охренеть. Охренеть!

– Да, и за языком следи. Тут тоже не все гладко.

Кэсси всплескивает руками:

– А когда это тебя стало волновать?

– Знаешь что… – начинает Надин, но Кэсси ее перебивает:

– Это полный бред. Где Патти?

– Она сегодня принимает роды, – отвечаю я.

Кэсси пыхтит и падает в кресло.

– Хочешь помочь нам красить банки? – спрашиваю я через минуту.

Она язвительно хмыкает:

– Ну уж нет, спасибо.

– Ого, – говорю я.

– Господи Иисусе. Молли, хватит.

– А я ничего и не делаю.

– Уфф… Смотришь на меня как… Нет. Слушай, без обид, но как ты думаешь, чего мне хочется: красить гребаные банки с тобой и бабулей или тусить со своей девушкой?

Воцаряется мерзкая, пульсирующая тишина. В груди все сжимается, в горле становится тесно, но плакать я не стану. Не сейчас.

Но глаза колет. Поэтому я пялюсь в пол.

– А я хочу сказать, что обожаю телефоны «Эппл», – ни с того ни с сего объявляет бабуля. – И знаете, кого еще? Сири. Пробовали попросить ее поделить ноль на ноль? Шутки у нее будь здоров!

Знать не хочу, откуда