Бесишь меня, Ройс Таслим - Лорен Хо

восторженные возгласы публики. За большим столом особенно шумные посетители празднуют, похоже, день рождения (судя по гигантским воздушным шарам в виде числа тридцать). Кто-то из сидящих за праздничным столом кричит: «Малолетка!»

– Видите, какие у нас тут сегодня люди, – начинаю я, указывая на праздничный стол. – Вот почему я приветствую Судный день[22].

Они смеются, то ли добродушно, то ли пьяно. Я перехожу к рассказу о том, что значит быть девочкой-подростком, которая зависает в Интернете и играет в видеоигры.

– А я занимаюсь криптой, – кричит мужчина за шумным столом с цветочной гирляндой из пластика цвета фуксии на шее – предположительно, именинник. Его друзья начинают вполголоса скандировать: «Крипта, крипта, крипта!»

– Может, все-таки заткнетесь, вы, криптуны-пуканы, – дружелюбно говорю я. – Говорить можно только, когда у тебя микрофон. Сможете закриптить эту фразу?

За соседними столиками раздаются аплодисменты и одобрительные возгласы, а зачинщик-именинник поднимает руки в знак капитуляции.

– Я слегка навеселе, – отвечает он, как будто это оправдывает все их выкрутасы.

Я отвожу взгляд от их столика.

– Однако, если говорить о соцсетях, мои родители не зарегистрированы в TikTok, и это хорошо. Думаю, они бы пожалели, что у них есть дети, если бы увидели, чем мы там занимаемся. На днях кто-то выложил фотографию прыщей, появляющихся в замедленном режиме. Что я хочу сказать? Что никаких тайн не осталось – все семь печатей сорваны.

Я продолжаю в том же духе, пока Брайан не сигнализирует, что мое время истекло, делая руками знак «Х», и я заканчиваю выступление хлесткой шуткой. Зрители громко хлопают, я несколько смущенно отвечаю им тем же. Адреналин покидает меня, когда я направляюсь к кабинке комиков. Тем временем Брайан встает и направляется на сцену, чтобы представить следующего исполнителя.

Я немного колеблюсь, когда подхожу к переполненной кабинке. Осталось только одно свободное место – на скамейке рядом с Ройсом, который сидит вместе с Зи. Я внутренне собираюсь и заставляю себя сесть рядом с ним как ни в чем не бывало. Между нами все равно нет ничего такого, из-за чего сидеть вместе с ним было бы проблемой. Ройс такой же, как все. Обычный человек.

Зи наклоняется и щиплет меня; глаза у нее широко распахнуты.

– Агнес, а я и не знала, какая ты забавная.

Я шлепаю ее по руке, и она высовывает язык.

– А ну-ка подвиньтесь, – говорит Милли, возвращаясь с башней из бутылок и несколькими бокалами. – И этот раунд за мой счет, дешевые засранцы, так что угощайтесь.

Я двигаюсь с видом слизняка, залезающего в соляную ванну, пока наши с Ройсом тела не соприкасаются. Мы сидим, старательно отклонившись друг от друга, чтобы свести контакт к минимуму, но через некоторое время, кажется, перестаем сопротивляться этой близости. Его бедро прижимается к моему с такой настойчивостью, что у меня пересыхает во рту. Возможно, он просто по-мужски широко расставляет ноги? Да, наверняка. Я отстраняюсь, защищая свою территорию на этой скамейке, и только на ней.

Верн протягивает мне руку:

– Агс, ты вообще не готовила этот сет, да? Я имею в виду, в хорошем смысле.

– Нет, в смысле, да. Пришлось импровизировать из-за этого крикуна.

– Отличная работа! – Джина тоже пожимает мне руку. – Ты выглядела так естественно. Пожалуй, лучше всех, кого я видела.

– Раньше ты и обо мне так говорила, – произносит Ройс, как ему кажется, в шутливой форме.

На что Джина пожимает плечами и говорит, заговорщицки подмигивая мне:

– 一山还有一山高[23]

– Я тоже говорю на мандарине[24], – бурчит Ройс и убирает свое бедро от моего.

Верн наливает кружку пива себе, вторую ставит передо мной.

– Хочешь? – небрежно спрашивает он.

Я некоторое время с сомнением смотрю на кружку, но тут Ройс легким движением запястья толкает ее через стол.

– Что, Верн, пытаешься обойти конкурентов? – говорит он, и тон у него совсем не шутливый.

На самом деле, у него напряжено все тело.

– Она вообще-то несовершеннолетняя.

– Да ладно, Рэй, не будь занудой, – говорит Верн, и, хотя голос у него игривый, глаза остаются холодными. – Как будто-то сам никогда правил не нарушал А ты, по-моему, ее ровесник, разве нет?

Ройс поворачивается ко мне, и я могу прочесть в его взгляде: «Что ты ему сказала?» Видно, как в нем вспыхивает беспокойство, и я пожимаю плечами и коротко качаю головой, давая понять, что все в порядке и его засекреченная личность богатого мальчика в полной безопасности в тайниках моей души. Он немного расслабляется, но не настолько, чтобы убрать руку с мокрой дорожки, оставшейся от кружки.

– Прекрати, Верн, – вмешивается Джина, прежде чем напряжение усиливается. – Ты же не хочешь, чтобы у Брайана возникли неприятности с рестораном из-за твоих выкрутасов.

Верн пожимает плечами.

– Можно подумать, это так важно. Ей сколько, семнадцать? Уже не ребенок. – Он бросает на меня хитрый взгляд, и в нем читается вызов.

– Конечно, папочка, – дерзко отвечаю я, обращаясь к Ройсу, злясь, что он возомнил себя вправе лезть со своей «защитой».

Ройс убирает руку.

– Тогда вперед.

– Мне кажется, никому из вас не стоит испытывать судьбу, – предостерегает Зи. – Особенно тебе, Рой… ой, Рэй. Никогда не знаешь, кто может оказаться рядом.

Зи приподнимает брови, и я понимаю, что она говорит о таблоидах. Потому что, несмотря на странную прическу, мятую одежду и шапочку бини, Ройс все равно слишком уж хорош и отполирован – в том смысле, что в нем столько лоска, что его трудно принять за кого-то другого, хотя, конечно, вы должны знать заранее, за кем охотитесь. До сих пор его никто не преследовал только потому, что он всегда держался в тени и не мелькал в СМИ, но если бы кто-нибудь знал, что сын Питера и Минг Таслим здесь…

– Тут никто младше двадцати одного не пьет, – говорит Джина, подходя к столу, берет преступную кружку и опрокидывает ее содержимое в себя несколькими шумными глотками. – Проколы нам не нужны, ребята. – Она кивает головой в сторону бара, где мужчина лет пятидесяти в очках пристально смотрит на нас. – Видите того парня в костюме? Это Ник, новый менеджер ресторана. Надеюсь, что мы не получим жалоб после сегодняшних выступлений, потому что он терпеть не может, когда мы грубим клиентам, даже если они ведут себя неуместно. Это плохо для бизнеса. А нам нужно это место: здесь много зрителей, местных и иностранных, сцена профессиональная и обстановка приятная, с бесплатными напитками и закусками во время шоу.

Джина, конечно, не тычет в меня пальцем, но я замираю от ее слов. Я не подумала о последствиях своих обзывательств.