Пока не закончатся звезды - Инма Рубиалес

такие чувства. И поэтому я не готова дать ему то, что он ищет.

Слова застревают у меня в горле. И мы просто смотрим друг на друга, и тишину между нами нарушают лишь гудение уличных фонарей и наше неровное дыхание. Через несколько секунд он делает свои выводы из моего молчания.

Это все равно что наблюдать за тем, как сердце разбивается вдребезги.

– Ясно, – шепчет Лиам. Откашлявшись, он отводит взгляд.

На глаза сами собой наворачиваются слезы.

– Прости, – почти всхлипываю я.

– Ты не?..

Я качаю головой.

– Нет.

Он смотрит на меня. Невыносимее всего видеть, что его глаза тоже покраснели.

– Я этого не заслуживаю, – говорит Лиам.

Как бы больно мне ни было, я с ним согласна.

– Ты заслуживаешь ту, что ни секунды не будет сомневаться.

«Вот чего я хочу для тебя – чтобы ты встретил ту, что даст тебе все, чего я не могу дать никому».

Кажется, будто мне в сердце вбили кол и безжалостно его прокручивают. Кажется, это конец. И это расставание не похоже ни на одно их тех, что у меня были раньше: нет ни криков, ни упреков, ни попыток обидеть друг друга. Нет гнева.

Только боль двух людей, которые знают, что у них ничего не выйдет.

И от этого куда тяжелее.

– Некоторым людям просто не суждено быть вместе, – добавляет он, и мне кажется, будто мое сердце вырывают из груди.

– Возможно, просто момент неподходящий.

Лиам поднимает взгляд.

– Ты правда так думаешь?

– Не знаю. Наверное, однажды мы это выясним.

Это «однажды» кажется таким далеким, что все больше и больше напоминает прощание. Мне хочется подойти и обнять его. Мы оба плачем. И я никогда еще не видела Лиама, веселого парня, который вечно шутит, чтобы поднять другим настроение, таким разбитым. Как обычно, это моя вина. Но от одной мысли о том, чтобы прикоснуться к нему прямо сейчас, мои легкие сжимаются.

Лиам отворачивается, и у меня замирает сердце. Мне кажется, что сейчас он уйдет, больше ничего не сказав, но потом он снова поворачивается.

– Я ведь тебе нравлюсь? – Я напрягаюсь, и он колеблется, прежде чем продолжить. – То есть даже если ты не… даже если ты не влюблена в меня…

– Да, – торопливо перебиваю я, – да, конечно.

«Скажи ему, что он важен для тебя».

«Попроси его остаться».

«Признайся в том, что ты чувствуешь».

– Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала, – продолжает Лиам. Я вижу по его глазам, как ему тяжело. – Для меня это впервые, и… Я не знаю, сколько времени мне понадобится, чтобы справиться с этим. Единственное, что я знаю, – это то, что я не могу больше видеть тебя каждый день.

Узел в груди становится все туже. Я киваю, хотя это дается мне с трудом.

– Я заберу свои вещи из твоего дома.

– С тобой все будет в порядке?

Несмотря ни на что, он по-прежнему переживает за меня, и я чувствую жжение в груди. Внутри все горит.

– Да, – отвечаю я, стараясь говорить спокойно. – У меня есть Лиза и… и, кажется, Эван.

– И у тебя есть ты, – напоминает Лиам, глядя мне в глаза.

– Да, у меня есть я.

«Не уходи, не уходи, не уходи».

Мы снова смотрим друг на друга. Я вспоминаю обо всем, что нас связывало, и на глаза вновь наворачиваются слезы. Лиам разворачивается и идет к машине. А я обхватываю себя руками, чтобы убедиться, что все еще цела.

– Удачи тебе с твоими роликами! – кричу я вслед, совсем как в день нашего знакомства, когда мы прощались у его дома. – Засранец, – добавляю я с комком в горле.

Наши взгляды снова пересекаются, и я понимаю, что Лиам тоже вспомнил этот момент, потому что он отвечает:

– Удачи тебе в работе официанткой, сверхновая.

Из горла вырывается звук, похожий на смешок, но на самом деле это не он. Я не могу сдержать рыданий. Лиам садится в машину и захлопывает за собой дверь. А я стою посреди лужайки, смотрю, как он заводит машину и едет, пока не исчезает в конце улицы.

Надо мной, над нами по-прежнему сияют звезды.

И я знаю, что Денеб там, наверху, умирает от желания спуститься сюда и сказать мне в лицо, что я трусиха.

31

Два разбитых сердца

Лиам

Кажется, это первый раз, когда мне разбили сердце.

Это чертовски больно.

Прошло двенадцать часов, и вот я уже здесь, на диване, завернут в простыни, в которых спал. В горле снова стоит удушливый комок, который преследует меня с прошлой ночи. Раньше я думал, что песни о разбитом сердце преувеличивают, но теперь я знаю, что нет. Потому что все, что я чувствую, – это боль. И пустота. Ужасная пустота, которая потихоньку заполняет мою грудь. И не осталось ни одного уголка, который бы не потемнел.

Я и раньше разочаровывался в любви: например, с Мишель и с другими девушками до нее. Однако ни одна из них не причиняла такой боли, и это наводит меня на мысль, что, возможно, тогда я не знал, что такое настоящая любовь.

Майя – первая, в кого я влюбился, и единственная, от кого я хотел взаимности.

И это делает ее моей первой безответной любовью.

Как бы я ни старался вытеснить эти разрушительные мысли из головы, у меня ничего не получается. Со вчерашнего дня я реву как ребенок. Наш разговор постоянно крутится у меня в голове. Мне бы хотелось вытащить сердце из груди, чтобы перестать чувствовать, потому что каждый раз, когда я вспоминаю ее слова, оно словно скручивается. Гораздо проще было бы утопить горе в бутылке, но Эван всю ночь где-то был – полагаю, что с Лизой, – а в шкафу я не нашел алкоголя.

Вздохнув, я собираюсь с силами и напрягаю одеревеневшие мышцы, чтобы встать с дивана. В гостиной царит беспорядок, но мне плевать. Я сразу иду на кухню, чтобы сварить кофе. Раньше Майя готовила его каждое утро перед уходом на работу. Когда я спросил ее зачем, она ответила, что тоже пристрастилась к нему. Я всегда знал, что это ложь и что на самом деле она по-прежнему его ненавидит и готовит только для меня. Эта мысль причиняет мне боль. Включив кофеварку, я отправляюсь в спальню, чтобы переодеться.

Только войдя в комнату, я вспомнил, почему не спал здесь.

Майя повсюду.

На столе лежат ее блокноты и ноутбук, в шкафу – ее одежда, а на прикроватной тумбочке – пара сережек. Я раньше не понимал, сколько места она занимает в моей жизни. Помню, как предложил ей провести здесь несколько недель. Мне нравилась идея, что она будет чувствовать себя спокойно вдали от Стива, а я смогу поддержать ее в трудный момент после смерти сестры. В результате теперь я ощущаю ее присутствие во всей комнате. Как будто она все еще тут.

Стараясь не обращать внимания на давление в груди, я открываю гардероб и натягиваю чистую футболку и спортивные брюки. Также надеваю кроссовки. Мне нужно чем-то занять свои мысли. Вернувшись в гостиную, я беру телефон и снова усаживаюсь на диван. Я удаляю все песни 3 A. M. из своего плейлиста – не могу слушать их не вспоминая о ней, – когда кто-то с трудом отпирает дверь.

Мое сердце учащенно забилось. У Майи есть ключ, и я сразу подумал, что это она.

Но это Лиза и Эван.

Они входят смеясь, но затем видят меня в гостиной, и с их лиц сползают улыбки. А я просто смотрю на окружающий беспорядок и сглатываю, прежде чем сказать:

– Мы с Майей расстались.

Воцаряется гробовая тишина.

– Дружище, – шепчет Эван через несколько секунд. Бросив ключи на стол, он спешит в мою сторону.

Если и есть что-то хуже расставания, так это жалость. Я чувствую унижение, поэтому тут же поднимаюсь, пока он не подошел, чтобы обнять меня. Уловив намек, Эван замирает