Энн Стюарт - Повелитель тьмы

Она презирала не только его. Она презирала и себя — за свою слабость, за готовность простить Саймону его предательство. Такое не прощается никогда.

Но самое страшное поджидало Элис впереди — ночь с ее кошмарами. Она знала, что ей опять будет сниться: что она лежит в объятиях Саймона, и он целует ее губы, ласкает своими тонкими умелыми пальцами. Ей будет сниться, что он любит ее, но даже во сне она будет знать, что это не правда, и опять проснется в зарешеченной повозке от собственного крика.

Томас был близок к тому, чтобы окончательно потерять голову, но Клер вдруг вскрикнула, и он немедленно отрезвел. Ее влажные губы, ее упругое, прижавшееся к его груди тело сводили Томаса с ума, и он в порыве страсти мог, наверное, овладеть ею прямо здесь, на грязной палой листве. Клер наверняка не оказала бы ему никакого сопротивления.

Но раздался ее крик, и Томас разжал объятия, и к нему вернулся рассудок. Клер выпрямилась, бережно уложила руку на колени, и только теперь Томас увидел ее распухшее запястье,

— Вы сломали руку? — севшим голосом спросил он.

— Наверное, — ответила Клер, продолжая сидеть неподвижно, с напряженным от боли лицом. — Я упала на нее, когда свалилась с лошади.

— Ваша лошадь сбросила вас? — удивился Томас.

— Она испугалась молнии, — пояснила Клер, и по ее тону чувствовалось, что она вовсе не склонна осуждать за это свою любимую кобылку.

— Я думал, что вы более искусны в верховой езде, — покачал головой Томас. Он знал, что Клер обидится, но сказал так намеренно, потому что боялся снова прикоснуться к девушке.

— А я думала, что вы более надежный сторож, — моментально парировала Клер. Глаза ее быстро наполнились слезами.

— Я виноват, — согласился Томас, осторожно беря ее раненую руку. Клер прикусила губу от боли, но руки не отняла и терпеливо ждала, пока Томас рассматривал ее запястье. — Я никогда не прощу себе этого.

— Не говорите глупостей, — возразила Клер. — У вас были более чем веские основания оставить меня без своего присмотра. Вы должны были исполнить свой долг.

— Перед женщиной, которой я был безразличен при жизни и, уж конечно, после смерти, — сказал Томас. Он отпустил руку Клер. — Я не думаю, что кость сломана.

— Больно, — жалобно сказала Клер.

— Пройдет с божьей помощью.

— Почему вы так решили?

— Верю, — коротко и просто ответил он. Клер подняла на него свои глаза, и Томас подумал, что надо бы спрятаться от их чудного света, но он не мог двинуться с места. Он знал, что смотрит на Клер с любовью и обожанием, и надеялся лишь на то, что она по своей неопытности не сумеет прочитать этого по его лицу.

Напрасная надежда Клер наклонилась вперед и поцеловала Томаса в губы.

— Ты женишься на мне, Томас де Реймер? — спросила вдруг она.

От неожиданности Томас отпрянул назад и растерянно переспросил:

— Что?

— Я спрашиваю, женишься ли ты на мне, Томас де Реймер? — повторила Клер. — Я поняла, что мне никто не нужен, кроме тебя, а я всегда привыкла получать то, чего желаю.

— Ваш… Твой брат ни за что не согласится на это.

— К черту брата. Сбежим от него. Уедем куда-нибудь, во Францию, например. Поселимся в тихой деревушке. Ты поступишь на службу — такой храбрый рыцарь, как ты, всегда сможет найти себе богатого и могущественного покровителя. А я… Я буду готовить тебе еду, — решительно заявила Клер.

Он удивленно посмотрел на нее и спросил:

— А ты умеешь готовить?

— Нет, — честно призналась Клер. — Но я научусь.

— В этом нет необходимости, миледи, — ответил Томас, обретя уверенность. — Как нет необходимости искать нового господина. У меня есть свое поместье, и дом, и лошади. Моя мать будет рада принять тебя.

— Значит, ты женишься на мне? — настойчиво повторила она.

Томас огорченно покачал головой.

— Тебе нужен муж богаче и родовитее, чем я, Тебе нужен человек с легким сердцем и веселой душой.

— Я смогу снять груз с твоей души, Томас.

Если бы она только знала, как разрывается от этих слов его бедное сердце!

Томас еще раз отрицательно покачал головой и твердо ответил:

— Нет. Я не женюсь на тебе.

Он ожидал, что теперь Клер либо расплачется, либо рассердится, но он ошибся. Она просто кивнула головой и сказала:

— Хорошо. Тогда я стану твоей любовницей.

И она бросилась на грудь Томасу.

Он откинулся назад, уткнувшись спиной в торчащие позади него ветки. Клер осыпала его поцелуями. Бедный рыцарь вновь потерял голову и очнулся только тогда, когда его руки уже обнимали Клер, а губы отвечали на ее поцелуи.

Она обнимала его крепко, и наконец Томас перестал сдерживать собственную страсть и принялся отвечать Клер со всем жаром своей нерастраченной любви.

Ладони Томаса нашли и обхватили грудь Клер — маленькую, восхитительно упругую, торчащую под платьем. Клер буквально оседлала его, и тогда Томас сказал самому себе, что нужно остановиться, пока не произошло непоправимое.

Клер еще раз пылко поцеловала его, откинула назад голову и сказала со смехом:

— Еще не поздно передумать, славный рыцарь. Не захочешь взять меня в жены, и я соблазню тебя. Тогда уж наверняка ты погубишь свою бессмертную душу.

— Миледи… — беспомощно запротестовал Томас.

Глаза Клер стали вдруг светлыми, сияющими, и она спросила негромко и просто:

— Ты хочешь меня, Томас?

Глаза у нее повлажнели, и Томас ответил, осторожно подбирая слова:

— Клер, мужчина должен быть сумасшедшим, чтобы не хотеть тебя. Да, я хочу тебя каждой каплей своей крови. Я хочу тебя так, что готов умереть ради этого.

— Тогда возьми меня.

Томас знал, что готов овладеть Клер, не думая о том, к каким последствиям это может привести. Еще он знал, что не способен жить без этой девушки.

Он медленно поднялся на ноги, поднимая вместе с собой Клер, и сказал, глядя ей прямо в глаза:

— Только после того, как нас благословит священник.

— Значит, ты все-таки женишься на мне? — спросила Клер, боясь поверить собственным ушам. — Потому, что я тебе вынудила?

Томас был в восторге оттого, что рассуждения его будущей жены отличались той же непредсказуемостью, что и у большинства женщин. Она только что добилась своего и сама же боится поверить в это.

— Нет, миледи, — торжественно сказал Томас, осторожно вынимая из волос Клер застрявший в них сухой дубовый листок. — Я женюсь на вас потому, что люблю.

— Скажи, ты любишь меня за красоту?

Ответ, который был очевиден, Томас оставил про себя. Он был уверен, что его невесте гораздо важнее услышать нечто иное, чем просто очередной комплимент.

— Любовь моя, — сказал он, снимая с волос Клер сухой прутик, — твои волосы сейчас похожи на воронье гнездо. Твои глаза опухли от слез, а нос покраснел от холода. Твое платье похоже на половую тряпку, а лицо перепачкано грязью. Нет, одной твоей красоты недостаточно, чтобы навеки погубить мою бессмертную душу, — он смахнул кончиком пальца комочек грязи, прилипший к щеке Клер, и закончил: