Ширли Конран - Тигриные глаза

Плам собралась было уже сделать заказ на краски у своего поставщика, но тут бешено зазвонил колокольчик и кто-то прокричал ее имя. Приехала Лулу. Поскольку Сандра отправилась за покупками, Плам пришлось открывать дверь самой.

Лулу бросилась к ней с объятиями.

— Я не привезла Вольфа, он простудился… О-о, какая чудная накидка. Можно я примерю? — Она подхватила со стула новую черную накидку Плам.

Лулу накидка была явно коротка.

— Ну разве не прелесть? — Лулу закружилась, сияя молодым задором, как в девичестве перед первым балом.

Плам посмотрела на ее пышные черные волосы, сиреневую юбку, бутылочного цвета сапоги.

— В этой накидке ты похожа на цыганку Дорелию с картины Аугустуса Джона, такой же романтический и полудикий вид. Оставь ее себе.

— Плам, ты ангел!.. У меня уже сто лет не было приличных вещей… И уж никогда не думала, что мне подойдет что-то из твоего… А ты уверена, что она не нужна тебе?

— Уверена, — солгала Плам. Лулу бросилась к зеркалу и накинула капюшон на свои густые черные волосы. От возбуждения и восторга лицо у нее порозовело, губы стали, как некогда, вишневыми, а светло-серые глаза под изогнутыми черными бровями вспыхнули ярким светом.

У Лулу не было срывов после того, как она вышла замуж за Бена. Однако теперь уже Плам знала достаточно о наркотиках, и ее одолевали сомнения в том, что от них можно полностью излечиться.

— Я опять влюблена в себя, — пела Лулу, черным вихрем кружась в белом холле. Вдруг она остановилась. — О боже, я же не сказала тебе! Как я могла забыть? Я пыталась дозвониться в Австралию, но из-за путаницы со временем не смогла тебя застать.

— Я знаю, я тоже звонила тебе, но никто не ответил. Где ты была?

— У Дженни. У нее умер отец.

— Бедная Дженни! Где она сейчас?

— Все еще у матери в Портсмуте. Но сегодня вечером возвращается в Лондон.

— Как это случилось?

— Смотрел футбол по телевизору, заснул и не проснулся. Это лучше того, что он заслуживал.

— Смотри, не скажи это при Дженни. Лулу запахнула на груди накидку и посмотрела на Плам с вызывающим видом.

— Я не хочу лицемерить, — заявила она. — И не могу притворяться, что сожалею по поводу смерти отца Дженни, хотя мне больно видеть, как она убивается. Моя мать называет это психологически нездоровой зависимостью. Я ездила в Портсмут, чтобы побыть с Дженни, думаю, Вольф там и простудился, но Дженни ни о чем таком не хочет говорить. Ты сама скоро увидишь.

Плам взяла телефонную трубку, чтобы позвонить Дженни, и тут Лулу увидела ее кольцо с бриллиантом.

— Боже, какая ослепительная красота! — вскрикнула она. — Кто подарил, эксплуататор?

— Кто же еще?

— Оно наверняка стоит не меньше, чем нам надо выплатить за дом, — с грустью проговорила Лулу.

Телефон в доме матери Дженни оказался занят. Лулу не захотела расстаться с накидкой даже на время чая.

— Нет, я теперь даже спать буду в ней, чтобы Бен вообще сошел с ума!

Махнув рукой на лифт, она понеслась вниз, перепрыгивая через ступеньки, влетела в гостиную и бросилась на диван, обитый кремовым шелком.

— Ох, извини, я не должна была плюхаться с ногами! — и сбросила сапоги.

За чаем с булочками и имбирным бисквитом Плам рассказала ей о своем расследовании. Лулу слушала внимательно и немедленно согласилась отправиться с ней к Малтби на следующее утро, при условии, если их сиделка, миссис Бар-тон, сможет остаться с ребенком. Лулу не любила оставлять Вольфа с незнакомыми сиделками из агентства и полагала, что пенсионерка не станет тащить в дом своих дружков.

На следующее утро Плам раскрыла «Интернэйшнл геральд трибюн» и увидела фотографию явно перепуганной Сюзанны Марш. В двух коротких абзацах сообщалось о попытке самоубийства, предпринятой младшей дочерью бизнес-звезды. Получив низкую оценку на экзамене, девочка бросилась с крыши своего интерната и сломала тазовую кость.

Плам вспомнила тихих и незаметных дочерей Сюзанны. Сама же Сюзанна, являя миру образчик заботливой и мягкой матери в оборочках, кружевах и цветастом муслине, в жизни была домашним тираном. Амбициозная и жесткая, она не давала себе никакой поблажки, крутилась как белка в колесе и требовала того же от своих детей.

После подобного происшествия Плам вполне поняла Лулу, когда та позвонила и с извинениями сообщила, что не сможет пойти с ней к Малтби: не с кем оставить Вольфа, так как у миссис Бартон подошла очередь на бесплатный прием к врачу по поводу ее хронической болезни.

В лохматой шубе из искусственного оранжевого меха поверх леггинсов и свитера цвета индиго Плам в одиночестве отправилась на Бонд-стрит. Возле галереи Малтби она потопталась на снегу в своих синих кожаных сапожках, заглядывая в полукруглое окно зала и набираясь храбрости. Легко быть наглой в Париже, где тебя никто не знает.

Решившись наконец, она толкнула дверь и оказалась в уютной атмосфере романов Диккенса. В камине, отделанном резным деревом, горел огонь, по обе стороны стояли удобные кресла. Впечатление было такое, что вот-вот с чашкой дымящегося пунша явится сам мистер Пиквик. Но до нее доносились лишь обрывки телефонного разговора из-за двери и глубине, и Плам одна бродила по уютному залу.

Кивнув появившемуся дородному пожилому продавцу, она назвала свое имя и сказала, что хочет поговорить с мистером Малтби.

Человек, появившийся из дальней комнаты, был уменьшенной копией Альфреда Хичкока. Его отлично сшитый костюм серебристо-серого цвета был бессилен скрыть полноту своего хозяина. Яйцевидная голова почти не имела растительности, а шея складками нависала над воротником рубахи.

Плам достала из сумки две папки и сказала, что Виктор Марш просил ее зайти и обсудить вопросы, связанные с его недавней покупкой. Она добавила, что привезла письмо и от Синтии Блай, у которой тоже вызывает тревогу ее картина. Мистер Малтби кивнул и вежливо пригласил ее в свой кабинет. Они сели напротив друг друга за большим столом красного дерева, уставленным бесчисленными коробками с бумагами и письмами. Мистер Малтби, неторопливо водрузив на нос очки в золотой оправе, прочел письма Виктора и Синтии и посмотрел на Плам поверх очков.

— Следует ли понимать это так, что вы хотите поставить под сомнение подлинность этих картин?

— Не совсем так… то есть… пока нет, — сбивчиво произнесла Плам. — Я хочу узнать, откуда поступили эти картины. В свидетельствах не указаны ваши источники.

Вид у мистера Малтби стал вежливо-неприступным.

— Мы знаем прежнего владельца обеих картин, и мы гарантировали ему анонимность сделки, таково было его условие. Но мне известно гораздо больше того, что указано в этих паспортах, и у меня нет никаких сомнений в их подлинности.