Фетиш - Тина Альберт

собираясь нырнуть. – Я тоже собиралась с вами поговорить. Стив предложил съехаться. Я несколько недель не знала, как вам сказать, но раз уж Синди уезжает…

– То ты тоже съезжаешь, – мой голос звучит так глухо, будто говорю через толщу воды.

Комната начинает кружиться перед глазами. В горле встает предательский ком, а в груди разливается арктический холод. Наша уютная квартира, где каждый уголок пропитан воспоминаниями о девичниках, совместных завтраках и долгих разговорах до рассвета, теперь кажется пугающе огромной и безнадежно пустой. От мысли о поиске новых соседок к горлу подкатывает тошнота.

– Одри, – Синди произносит мое имя так мягко, словно успокаивает испуганного котенка, – ты же выходишь замуж за Дэйва. Значит, тоже скоро переедешь.

– Но я ещё не согласилась, – каждое слово царапает горло наждачной бумагой. Мои пальцы нервно теребят жемчужную сережку.

– Но ты идёшь с ним на свидание… – Аманда осекается, заметив выражение моего лица. – Черт, прости! Мы все испортили, да? Я была уверена, что ты тоже скоро съедешь к нему.

– Нет-нет, все нормально, – резко отворачиваюсь к зеркалу, притворяясь, что поправляю макияж. На самом деле, пытаюсь скрыть предательски блеснувшие слезы. Помада, которую я так старательно наносила, теперь кажется слишком яркой. – Я правда очень за вас рада, девочки.

Трясущимися пальцами застегиваю ремешок на лодыжке черных лодочек. Хватаю клатч и практически выбегаю из квартиры, где провела три лучших года своей жизни.

Закрывая дверь, слышу приглушенные голоса подруг. В горле снова встает ком. Я понимаю, что закрывается не просто дверь – закрывается целая глава моей жизни. И я совершенно не готова начинать новую.

***

Ресторан "La Luna" встречает меня приглушенным светом и мягкой джазовой музыкой. Саксофон тихо выводит какую-то знакомую мелодию, создавая уютную атмосферу. Дэйв уже ждет у нашего любимого столика в углу, и мое сердце привычно пропускает удар при виде его высокой фигуры в темном костюме. Но что-то не так. Когда он поворачивается ко мне, я замираю на полушаге – на его правой скуле темнеет свежий кровоподтек, а над бровью красуется рассеченная ранка с запекшейся кровью.

– Боже, что с тобой случилось? – испуганно выдыхаю я, машинально протягивая руку к его лицу. Пальцы дрожат.

Дэйв перехватывает мою ладонь на полпути и нежно целует пальцы, пытаясь улыбнуться, хотя я вижу, как он слегка морщится от боли. От его прикосновения по коже бегут мурашки, как всегда.

– Ничего страшного, милая. На тренировке пропустил пару ударов, – его голос звучит непривычно напряженно. – Ты сегодня невероятно красивая в этом платье.

Комплимент не отвлекает меня. Что-то в его тоне заставляет все мои внутренние тревожные звоночки зазвенеть с новой силой. За время отношений я выучила все его интонации, научилась читать между строк. Дэйв никогда не был неосторожным на спаррингах, он просто не может себе этого позволить. А эти травмы… Я достаточно их повидала, чтобы понять – они больше похожи на следы уличной драки.

Внезапная мысль заставляет меня похолодеть. Сердце пропускает еще один удар, но уже от страха. Джейсон. Помню, как яростно он отреагировал на новость о нашей помолвке с Дэйвом.

– Это Джейсон сделал? – вопрос выходит сдавленным от подступившего страха.

Дэйв мгновенно напрягается, его челюсть заметно каменеет. В карих глазах появляется стальной блеск:

– С чего бы ему бить меня, Одри? – он внимательно всматривается в мое лицо. – Ты с ним виделась?

В его голосе столько подозрения, что у меня внутри все сжимается в тугой комок. Его вопрос загоняет меня в угол. Ведь я обещала ему больше не видеться с Джейсоном. Чувствую, как паника поднимается удушливой волной к горлу.

Официант бесшумно возникает рядом и ставит перед нами бокалы с красным вином, но я даже не замечаю этого. В голове крутится водоворот мыслей. Неужели Джейсон настолько обезумел? И как теперь признаться Дэйву, что я нарушила обещание?

От одной мысли к горлу подкатывает тошнота. Пальцы начинают дрожать, и я сцепляю их в замок под столом. Перед глазами против воли встает лицо Джейсона – искаженное злобой, с горящими безумным огнем глазами, каким я видела его в последний раз. Из-за моей глупой встречи с ним пострадал Дэйв.

– Милая, – Дэйв наклоняется ближе и накрывает мои ледяные руки своей теплой ладонью. От него пахнет любимым парфюмом. – Давай не будем портить вечер. Все действительно в порядке.

Его голос звучит мягко и успокаивающе, но я уже не могу остановить поток тревожных мыслей. Воспоминания о неуравновешенном характере Джейсона накрывают меня с головой, словно темная волна.

Делаю глоток вина, пытаясь унять дрожь. Терпкая жидкость обжигает горло, но это не помогает избавиться от противного чувства вины и страха.

Последние недели я убеждала себя, что вернуться к Дэйву было правильным решением. Что прекратить общение с Джейсоном – это зрелый, взвешенный шаг. В конце концов, я уже однажды разорвала связи с токсичным прошлым, когда ушла из родительского дома шесть лет назад. И с тех пор ни разу не пожалела об этом.

– Одри, – наконец произносит он, и я слышу, как его голос слегка дрожит, несмотря на явные попытки казаться спокойным. – Помнишь тот день на обрыве, когда я сделал тебе предложение? – Он делает глубокий вдох. – Я хочу, чтобы ты знала: каждое слово, сказанное мной тогда, идёт из самых глубин моего сердца. Это не просто красивый жест или минутный порыв.

Я настораживаюсь, чувствуя, что за этим вступлением последует что-то неожиданное.

– Прежде чем сделать тебе предложение, я сделал кое-что… – он запинается, проводя рукой по своим темным волосам – жест, который я так хорошо знаю, появляющийся только в моменты сильного волнения. – Я встретился с твоим отцом.

Кровь отливает от лица, а в ушах начинает шуметь. Время словно останавливается.

– Я попросил у него твоей руки, – его голос становится тише, но увереннее. – По-старинке, знаю. Но мне показалось это правильным.

– Ты… что? – шепчу я, не веря своим ушам.

– Он дал свое благословение, милая, – Дэйв тянется через стол и берет мои похолодевшие пальцы в свои. – И более того, Одри, он скучает по тебе. Просил передать, что двери вашего дома всегда открыты. Говорит, твоя мама…

– Не надо, – резко обрываю его я, но не отнимаю руки. Внутри меня борются злость на его самоуправство и предательское, детское желание снова увидеть родителей. – Просто… дай мне время это переварить.

Я чувствую, как к горлу подступает ком, а в глазах начинает щипать. Шесть лет. Шесть долгих лет я не переступала порог родительского дома.

Вечерний воздух вдруг становится густым и тяжелым от эмоций, переполняющих меня. Надежда, страх, любовь