Беда - Никки Мэй

это как входной билет, он показывать, что ты на своем месте.

Последнее, чего хотела Бу, — проклятый платок на голову.

— Да, было бы славно, — сказала она.

Если бы только почувствовать, что ты на своем месте, было так легко…

Без Софии все было не так. Бу привыкла находиться дома одна с Софией или с Дидье и Софией. Но чем пары занимаются без детей? Что они делали с Дидье до того, как у них появилась дочь? Что делают Сими и Мартин? Друзья куда-то выбираются. Постоянно. Но иногда они все же остаются дома. Не могут же они трахаться все время? Или могут?..

Дидье погладил ее по плечам.

— Хочешь, я наберу тебе ванну?

Бу не возражала полежать в ванне минут тридцать. Или даже сорок пять. Но она не хотела выглядеть слишком заинтересованной.

— М-м… Может быть. Почему ты такой добрый?

— Я всегда добрый. И хочу, чтобы ты была счастлива. В последнее время ты такая встревоженная.

— Вовсе нет.

— Извини. Напряженная? Злая? Не знаю. Позволь мне помочь, Бу. — Дидье приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. — Вчера ты хотела выйти работать полный день, сегодня не хочешь работать вообще. Я не знаю, что сказать. Ты изменилась, Бу. Так поговори же со мной!

Бу отвела его руку.

— Что такое, Бу? Ты несчастна? Подавлена?

— Я в ловушке, — прошептала она.

— Извини, что? — резко спросил Дидье.

— Ничего, — ответила Бу, потирая виски.

— Ты сказала, что ты в ловушке.

— Так если ты услышал, чего извиняешься?

— Почему ты в ловушке? Из-за меня? Из-за Софии?

— Конечно нет. Не люблю, когда говорят, что я встревожена. — Бу встала. — Ладно, забудь. Я хочу принять ванну.

— Отлично. Не торопись, — холодно отозвался Дидье.

Она убежала в ванную и совсем скоро вернулась, обернутая полотенцем.

— Извини, — сказала она. — Не знаю, почему веду себя как стерва. Дело даже не в гормонах… Может, у меня кризис среднего возраста?

— Тебе же тридцать пять.

— Ранний кризис среднего возраста?

— Ну, думаю, у тебя есть причина меня ненавидеть. Я забыл забронировать столик, а сейчас уже все занято. — Дидье выглядел обреченно.

— Буду я еще тебя ненавидеть! — сказала она, забралась к мужу на колени и поцеловала его. — Я же люблю тебя.

Полотенце соскользнуло вниз, и Дидье наклонился, чтобы поцеловать ее в грудь. Тело Бу отозвалось. Она не казалась себе потаскухой. Или какой-то экзотической. В памяти всплыл образ Нила, и у Бу скрутило желудок.

— Погоди! Я оставила воду в ванной… — Она спрыгнула с колен мужа, заворачиваясь в полотенце.

— Можем вместе там поваляться, — предложил Дидье, тоже поднимаясь.

— Я не в том настроении.

— У нас не было секса уже несколько недель. Что такое, Бу?

— Все нормально. Я же могу просто не хотеть…

Через несколько минут хлопнула входная дверь. Бу закрыла глаза и погрузилась под воду. Но и это не помогло — вина погрузилась вместе с ней.

Когда Дидье вернулся, с него капала вода, а в руках он держал пакеты с едой. Он начал каяться, словно был виноват.

— Прости меня, ma chérie, — сказал он. — Давай начнем сначала. Тебе же всегда нравилось, как я готовлю моллюсков.

— Нет, это ты меня прости, Дидье. — Бу вытерла его мокрые волосы чистым полотенцем. — Знаю, в последнее время я вела себя странно. Я больше так не хочу. Я очень тебя люблю.

Бу сидела на островке, пока Дидье чистил моллюсков. Она рассказала ему, что объявился сталкер Ронке, а Кайоде его ударил. Ронке, правда, заявила, что он только толкнул, но Бу понимала: подруга преуменьшает.

— Слава богу, что Кайоде оказался рядом, — вздохнул Дидье, наливая воду в кастрюлю и добавляя туда горсть соли.

Бу промолчала, что соли слишком много.

— Его чуть не арестовали за нападение.

— Тогда в полиции идиоты. Он защищал любимую женщину. Я бы сделал то же, прикоснись хоть кто-то к тебе или Софии.

Впервые за долгое время Бу успокоилась. Она даже подумывала рассказать мужу про Сими — как та утаила от Мартина аборт. Это было нелогично (и как-то жестоко), но в глубине души Бу хотела, чтобы Сими казалась плохой женой. Словно на ее фоне Бу стала бы выглядеть лучше. Но Мартин — лучший друг Дидье. А Сими — ее лучшая подруга. Она не могла пойти на предательство.

После ужина Бу сидела и размышляла о своей жизни, пока Дидье мыл посуду. Звякнул телефон. Ронке прислала фотографии.

— Давай посмотрим, — позвала мужа Бу, взяла его за руку и потянула на диван.

Они стали смотреть фото вместе. Вот София и Ронке, одетые в нарядные костюмы, с огуречными кружочками на глазах. София в туфлях Ронке на кухне. София строит башенку из рыбных палочек, вот они на кровати, а вокруг валяются игрушечные солдатики и подушки. Дидье рассмеялся. Бу поцеловала его в шею. Телефон упал на пол. Они занялись любовью на кухне, прямо как до рождения Софии. Все казалось правильным. И запах у мужа был правильный. Было спокойно. Чудесно.

21. Сими

Сими твердила мантру: «Еще три ночи, и я верну себе свою квартиру. Еще десять ночей, и я буду с Мартином в Вермонте. Я справлюсь».

Мама Тосан, кажется, на этот раз прокачала уровень. Потому что чистая квартира Сими превратилась в помойку. Каждый вечер на полу появлялось еще больше мусора, о который можно споткнуться. Зачем, ради всего святого, они купили два ковра из овечьей шерсти, если живут в одной из самых жарких стран мира? А еще огромную плетеную корзинку для пикника с безвкусной посудой бело-голубой расцветки?

— Мама Тэ, ты ведь живешь в Сурулере, а не Хампстеде, — сказала ей Сими, стараясь хранить спокойствие.

— Гм, мы можем устроить пикник во время харматана[130], когда холодно, — ответила мачеха. — Я видела по телевизору, в «Аббатстве Даунтон», так очаровательно!

Холодно? Повезет, если температура в Лагосе опустится ниже плюс двадцати градусов! И вообще, это невозможно — сидеть на улице, пока тебя заживо пожирают комары.

— Мило, — сказала Сими.

Пока папа с мачехой торчали у нее в квартире, офис, казалось бы, должен был стать для нее убежищем. Не тут-то было! Линейка Читриты не удалась. Официального отказа еще не получили, но Сими уже чувствовала каждой клеточкой: грядет очередной провал. Как в Шанхае.

— Извините, вы не подходите, — сказал ей консультант. Сими этого и ожидала, но отказ все равно ранил. Она ничего не сказала Изобель: от постоянной лести и похвалы подруги становилось только хуже, если это вообще возможно.

Сими всегда