Энн Стюарт - Повелитель тьмы

— Старая ведьма, — чуть слышно пробормотала Клер и добавила чуть громче:

— Да, наверное, ты права. Но в таком случае зачем тебя позвали вместе со мной? Да еще в таком роскошном наряде?

Элис скинула с себя уродливое коричневое платье и покосилась на переливы розового и золотого.

— Может быть, я буду ужасно выглядеть в нем, — встревоженно сказала она.

— Если оно тебе не подойдет, я возьму его себе, — с готовностью откликнулась Клер, помогая сестре облачиться в тяжелые складки ткани.

Элис подошла к мутному, волнистому зеркалу — гладко причесанная, в свободно болтающемся на плечах, незашнурованном платье. Взглянула на себя, и не нужно было уже ни восхищенного вздоха Мадлен, ни одобрительного «м-м-м» Клер для того, чтобы понять: она прекрасна.

— Ты не получишь это платье, Клер, — твердо заявила Элис и добавила:

— Зашнуруй меня.

Клер принялась ловко зашнуровывать на спине платье Элис. А Мадлен приступила к ней с другого бока с гребнем в руках.

— С таким платьем — только локоны, миледи, — сказала она тоном, не терпящим возражений. — И никаких накидок и вуалей: у вас прекрасные волосы. Все, что вам нужно, — это взбить локоны и перехватить их лентой.

— Но я привыкла прикрывать волосы, — попыталась сопротивляться Элис.

— Мадлен права, — вмешалась Клер. — Оказывается, у тебя замечательные волосы, Элис, а я и не знала. Смотри, как они переливаются — то как темный янтарь, то как жидкий мед! И зачем ты только прятала такое богатство?

Элис молчала. За столько лет она привыкла к тому, что, как бы ни была хороша она сама или ее платье, ей суждено всегда быть в тени своей блистательной младшей сестры. Стремление лучше выглядеть она давно считала пустой тратой времени и сил.

Однако сейчас, глядя на свое отражение в зеркале, она знала, что скорее умрет, чем отдаст кому-нибудь свое новое платье. А еще ей очень хотелось, чтобы ее увидел в нем Саймон Наваррский. Пусть узнает, какую девушку он оскорбил вчера ночью, оттолкнув от себя.

А ведь сначала он очаровал ее, покорил, заставил с нетерпением ждать того дня, когда они наконец станут мужем и женой. И лишь потом смешал с грязью.

Пусть теперь страдает и мучается. Пусть почувствует свою вину.

Правда, Элис сомневалась в том, что такой человек, как Саймон, способен к раскаиванию. Но сомневалась она и в том, что он ужасный злодей и злобный колдун. Рука у него покалечена на войне, а не отдана дьяволу в обмен на могущество. Великий притворщик — да, но исчадие ада — нет.

Элис подозревала, что у Саймона были какие-то веские основания так резко говорить с нею прошлой ночью, но что произошло на самом деле, оставалось лишь гадать. Навряд ли мотивы его поведения были возвышенны и благородны — она не настолько наивна, чтобы поверить в это. С уверенностью Элис могла сказать только одно: вчера ночью Саймону нужно было любыми путями отделаться от нее, и он отделался — пусть грубо, но зато весьма решительно и успешно. Только зачем, зачем он это сделал?..

На первый взгляд в леди Хедвиге не было ничего особо примечательного. Обыкновенная женщина, лет на десять старше своего мужа, с вытянутыми в ниточку губами, недоверчивым взглядом и тонкими длинными пальцами, которые, казалось, росли прямо из запястья и постоянно шевелились. За свою жизнь Элис повидала немало женщин, посвятивших себя служению богу, в том числе и настоящих монахинь, таких, как добрая сестра Агнесса или настоятельница, матушка Доминика, но такой далекой от реальной жизни женщины она не встречала даже за монастырскими стенами.

— Миледи, — радостно приветствовала ее Элис, входя в комнату. Клер замешкалась, и Элис незаметно подтолкнула ее в спину, выдвигая вперед. — Как приятно обрести на жизненном пути новую сестру…

Она собиралась запечатлеть на щеке леди Хедвиги поцелуй, но та предупредительно выставила перед собой раскрытую ладонь.

— Мы все — сестры во Христе, — сказала она таким тоном, словно извинялась перед господом за то, что его чада бывают такими ничтожными.

Элис резко остановилась, и разогнавшаяся Клер врезалась в нее сзади.

— В самом деле, — смущенно пробормотала Элис и предприняла новую попытку:

— Вы были так добры, согласившись принять нас под своей крышей…

— Это мой христианский долг, не больше и не меньше, — монотонно ответила Хедвига. — Сказать по правде, мне мало дела до мирской жизни. Так что своим пребыванием здесь вы обязаны не мне, а моему мужу.

Слово «муж» она буквально выплюнула из себя, и, поскольку оно относилось к Ричарду де Ланей, Элис, и Клер не имели ничего против такой интонации.

— Чем мы можем служить вам? — смиренно спросила Элис.

Леди Хедвига выпрямилась на своем высоком, похожем на трон стуле и сказала, величественно поглядев на стоящих перед нею сестер:

— Я должна рассказать вам о супружеских обязанностях жены. Мой супруг распорядился, чтобы я взяла на себя вашу подготовку к семейной жизни. Садитесь.

«Точнее было бы сказать — „попросил“, — Подумала Элис. — Вряд ли кто-нибудь может отдавать приказы леди Хедвиге, в том числе и ее непутевый муж».

Она скосила глаза на Клер, но та не смотрела в ее сторону, а усаживалась на скамеечку, стоявшую возле ног леди Хедвиги. Лицо Клер было бледным.

Элис присела рядом с сестрой, осторожно расправив складки своего нового платья, и сложила руки на коленях. Зачем Ричарду потребовалось, чтобы его жена посвятила их с Клер в тайны семейной жизни? На это был один вполне очевидный ответ, но Элис даже подумать о нем не решалась.

— Вы должны всегда помнить о том, — начала леди Хедвига своим скрипучим голосом, — что супружеские обязанности возложены на женщину господом в наказание за ее первородный грех. За это женщина обречена на земные мучения.

Все это Элис уже не раз слышала от матушки Доминики и других монахинь, но то было другое дело: они могли твердить прописные истины по причине полного отсутствия опыта в семейной жизни. Но леди Хедвига была замужем много лет.

— Мучения? — переспросила Клер.

— Ужасные мучения, — подтвердила леди, Хедвига, грустно качая головой. — Жена вынуждена терпеть отвратительные вещи: насилие, боль. Все это грязно, мокро…

— Мокро? — удивленно переспросила Элис.

— Есть только два способа избежать дальнейших мучений: забеременеть или умереть. Второе лучше, потому что после рождения ребенка ваш муж может снова и снова проделывать с вами всю эту мерзость, — закончила свою тираду леди Хедвига.

Элис на сей раз не сказала ничего, но снова покосилась на сестру. Клер сидела с бледным, искаженным страхом лицом, с широко раскрытыми глазами и, казалось, не замечала вокруг себя ничего и никого, включая Элис.