Фетиш - Тина Альберт

такая смесь ярости и разочарования, что мне хочется провалиться сквозь землю.

Джейсон

Двумя часами ранее

Чувствую, как холодное стекло окна впитывает тепло моего лба. За окном монотонно барабанит дождь, капли размывают городской пейзаж, превращая его в акварельное полотно оттенков серого. Точно такой же дождь был в тот проклятый день, когда маленький кусочек пластика перевернул всю мою жизнь.

Пальцы непроизвольно сжимаются, вспоминая шероховатую поверхность флешки. "Для Джейсона от Виктории" – её почерк, такой же неровный и порывистый, как она сама. Каждая буква впечаталась в мою память, словно выжженное клеймо.

Помню, как предательски дрожали руки, когда вставлял флешку в ноутбук. В горле пересохло, а в груди разрасталось это мерзкое предчувствие неизбежной катастрофы. Знаете, как бывает перед ударом молнии? Воздух словно наэлектризован, волоски на коже встают дыбом, а ты уже знаешь – сейчас грянет.

"Если ты смотришь эту запись, значит я уже мертва…" Её голос… Господи, её голос. Надломленный, с хрипотцой от сдерживаемых слёз. Вики нервно наматывает на палец прядь темных волос – эта её привычка всегда выдавала ее волнение. "Джейсон, любимый, прости меня…"

С каждым её словом что-то внутри меня умирало. Медленно, мучительно больно. Том. Ричард. Дэйв. Имена, когда-то значившие так много, теперь жгут язык как кислота. Братья. Друзья. Предатели. Каждое признание – как нож в спину, проворачиваемый снова и снова.

"Дэйв любил меня по-настоящему…" В этот момент что-то во мне окончательно сломалось. Ноутбук врезается в стену с оглушительным грохотом, но, как в насмешку судьбы, продолжает работать. Её голос эхом отражается от стен: "Прости меня, я люблю тебя…"

Ярость накрывает удушливой волной. Пальцы до боли впиваются в руль, ключ уже в замке зажигания. Один поворот – и я поеду убивать. Методично. Жестоко. Но её последние слова о прощении застревают в голове, как заевшая пластинка. Или может, это просто инстинкт самосохранения включается, заставляя мыслить рационально.

Месть должна быть холодной. Выверенной. Идеальной. Поэтому я разрушал их жизни постепенно, наслаждаясь каждым моментом. Дженни, эта наивная дурочка с кукольными же мозгами – идеальное оружие. Моника оказалась крепким орешком, но и она сыграла свою роль в моем спектакле мести.

Только Дэйв оставался недосягаемым. Он, как и я, словно застыл во времени после смерти Виктории и не заводил никаких отношений. Иногда, глядя в его потухшие глаза, я вижу отражение своей агонии. Временами мне кажется, что его мука даже глубже моей – может потому, что его любовь была сильнее?

А теперь появилась Одри. И весь мой тщательно выстроенный план мести начинает рассыпаться как карточный домик. Впервые за долгое время я чувствую, как трещит по швам моя броня ненависти, а сквозь трещины пробивается что-то… живое.

И это пугает меня до чертиков.

Внутри всё кипит от накопившейся злости и невысказанных слов. Я должен поговорить с Дэйвом. Лицом к лицу. Хватит играть в эти гребаные прятки. Даже после смерти Виктории этот трус не нашел в себе мужества рассказать мне правду. Что ж, значит я сам заставлю его выслушать меня.

Поворот ключа зажигания, и мой Dodge Challenger отзывается глубоким рыком, словно разделяя мою ярость. Впервые за долгое время я хочу сделать всё правильно. По-человечески. Сказать Дэйву, что Одри – не просто пешка в моей игре. Она стала чем-то большим. Черт возьми, намного большим.

Педаль газа вжимается в пол, и шины взвизгивают на асфальте. В голове калейдоскопом проносятся воспоминания о Одри. О том, как её волосы щекотали мою грудь этим утром. О том, как она закусывает губу, когда нервничает. Господи, я даже сам не понимаю, что происходит со мной рядом с ней. Но я должен сказать правду.

Паркуюсь у его дома, замечая свет в окнах. Отлично, сукин сын дома. В лифте считаю этажи, чувствуя, как адреналин растекается по венам. В голове выстраиваются слова, которые собираюсь сказать.

Звонок. Шаги. Дверь открывается…

Время останавливается. На пороге Одри. В его чертовой футболке, которая едва прикрывает бедра. Воздух превращается в бетон в моих легких, а в висках начинает пульсировать кровь. Горячая волна первобытной ярости прокатывается по телу, затуманивая рассудок. Не прошло и суток, а она уже в его постели. Встречает меня в его футболке, хотя ещё утром убегала в моей.

Смотрит своими невинными глазами, будто не стонала мое имя несколько часов назад. История, гребаная история повторяется. Как с Викторией. Снова предательство. Снова я – идиот, поверивший в сказку.

– Джейсон… – её голос, дрожащий и испуганный, догоняет меня у лифта. – Стой, это не то, что ты думаешь!

Не оборачиваюсь. К черту её оправдания. К черту эти глаза, в которых то же чертово невинное выражение, что я видел у Вики. Бью кулаком по стене лифта, и боль в разбитых костяшках – единственное, что помогает мне не сорваться. Не вернуться. Не схватить её за плечи и не потребовать ответов. Потому что ответы мне уже не нужны. Я видел достаточно.

Слышу за спиной торопливые шаги. Двери лифта медленно сходятся, когда тонкая женская рука с изящными пальцами просовывается между створками. Лифт вздрагивает и нехотя впускает Одри. Её щеки пылают румянцем, грудь часто вздымается под футболкой. Его футболкой. Аромат её тела мгновенно наполняет тесное пространство кабины, заставляя меня глубоко вдохнуть.

– Зачем ты приехал к нему? – выпаливает она, сверкая своими зелеными глазами.

Медленно поворачиваюсь к ней, чувствуя, как ярость перерастает в жгучее, неконтролируемое желание. Она стоит так близко, что я ощущаю жар её тела, вижу, как пульсирует венка на её шее. Мой взгляд скользит по изгибам её фигуры, задерживаясь на торчащих под тканью сосках.

– Думал рассказать твоему благоверному, как страстно ты стонала подо мной сегодня утром, – произношу низким, хриплым голосом, наклоняясь к её лицу.

Звук пощечины разносится по лифту подобно выстрелу. Щека горит огнем, но эта боль только распаляет меня сильнее. Резким движением хватаю её за талию, впечатывая в холодную стену лифта. Она отвечает на мой яростный поцелуй с неистовой страстью, кусает мои губы, царапает шею. Мои ладони скользят под футболку, находя горячую, бархатистую кожу – черт возьми, она действительно без белья. От этого открытия кровь закипает в венах.

Лифт дергается и замирает так внезапно, что мы едва удерживаем равновесие. Двери открываются, и я вижу ошарашенного курьера с пакетами еды. Одри отталкивает меня с такой силой, что я делаю шаг назад, и торопливо одергивает задравшуюся футболку.

– Убирайся к черту, – её голос срывается от ярости и возбуждения. – Я не желаю тебя больше видеть. Никогда.

Усмехаюсь и