Юлия Николаева - Тайна за семью замками

— В общем, да, — не стала отрицать я, — но ведь довольно складно?

— Очень.

— Тогда слушай дальше. О начале второй мировой войны он явно был осведомлен, поэтому сокровища остались дальше лежать в пещере, возле которой остался Аркашка. Всплыви они вдруг, дедуля сразу бы узнал об этом из письма. Дальше начинается война, а в конце он внезапно умирает. Детям явно в то время было не до загадок, и Аркашка просто решает забыть об этом. Тайна вроде как похоронена вместе с деревней, которая была уничтожена, а сокровища остались ждать своего часа.

— Хочешь, сказать, в черной пещере награбленное золото? — не выдержала Любка.

— Я не знаю, — наставительно сказала я, — это только мои фантазии, но чую я, есть что-то в этой пещере. Правда, мы слышали в ней шаги, значит, кто-то все-таки нашел туда вход, и все может оказаться бессмысленным.

Лицо подруги трагически вытянулось, и она схватилась за сердце.

— Никогда не говори мне больше таких страшных вещей, — сказала она серьезно, — если бы кто-то нашел вход в пещеру, все бы тогда и закончилось, но если нас продолжают всячески притеснять…

— Тем не менее, мы все равно в тупике, — перебила я ее, — потому что Аркашка умер, и вторая часть шифра вместе с ним. Если, конечно, кто-то ее не узнал.

— Каким образом?

— Может, Аркашка рассказал кому-то свою загадку, а после этого от него и избавились.

— Бог ты мой, — Любка снова перекрестилась, — не мог Аркашка сознаться, не мог.

Я вздохнула, пожимая плечами, и мы немного помолчали.

— Что же теперь, — сказала подруга, — надо в Дымно ехать?

— Надо бы, — почесала я голову, — но одни мы туда точно не доберемся. Сашка вряд ли согласится второй раз на подобное приключение…

— Может, с Гришкой помиришься? — закинула Любка удочку.

— Он у нас, между прочим, тоже на подозрении, — напомнила я ей.

— Больше все равно никого нет. Если бы Гришка хотел от нас избавиться, то мог сделать это уже миллион раз. А чтобы обезопаситься, мы Сашке расскажем, что в Дымно едем с Гришей.

— А если мы там клад найдем? — поинтересовалась я.

Любке эта мысль не понравилась, в том плане, что жадность ее границ не знала, но поразмышляв, она кисло сказала:

— Придется делиться, одним нам точно не справиться.

— Ладно, — вздохнула я, — пойдем домой.

— Вот что мы сделаем, — Любка принялась собирать письма обратно в пакет, — я нашу находку припрячу до поры, до времени, а ты иди к Гришке и налаживай с ним контакт, наедине оно сподручней будет.

Я хмыкнула, но промолчала.

— Будь с ним понежнее, — напутствовала подруга, — прояви кротость, сознайся, что я тебе рассказала о его подвиге в горящем доме, мол, ты многое переосмыслила и так далее. — Я закатила глаза, а Любка продолжила:

— Кротость, Василиса, не забудь. Я приду через часик.

Оставив меня одну, подруга скрылась в Сашкином дворе, а я вяло потопала к нашему пристанищу, мысленно настраиваясь на предстоящий разговор. Дверь в дом была не заперта, но Гришу я не обнаружила ни в гостиной, ни в кухне. Помявшись, я поднялась наверх и застала его в своей комнате на кровати с книгой в руках.

— Привет, — сказала я, топчась на пороге.

Он ответил, не отвлекаясь от чтения, а я продолжила топтаться.

— Интересная книга? — постаралась я спросить миролюбиво, но получилось язвительно.

— Безумно, — ответил Гриша и нехотя посмотрел на меня, — чего надо?

— Почему мне должно быть сразу что-то надо? — обиделась я.

— Потому что когда тебе ничего не надо, ты не смотришь сиротливо и не задаешь дурацких вопросов.

Я разозлилась, сразу забыв Любкины наставления.

— Я хотела тебе сказать, чтобы ты не смел запугивать моих друзей.

— Так, — протянул Гриша, откладывая книгу и спуская ноги на пол, — когда я их запугивал?

— Зачем орал на них и приказывал врать, что Сашка меня спас? — сурово спросила я, понимая, как сильно уклоняюсь от первоначально заданного тона.

— Боялся, что ты будешь чувствовать себя обязанной, — хмыкнул он, — теперь понимаю, что зря.

Я вспыхнула.

— Прекрати так со мной разговаривать.

— А то что? — Гриша усмехнулся и встал напротив меня, — что ты мне сделаешь?

Я разъяренно выставила вперед подбородок, с ужасом представляя, что мне за такую деятельность сделает подруга, и заявила решительно:

— Мы не нуждаемся в твоей помощи и прямо сейчас покинем твой дом.

На этой фразе я хотела гордо выйти, но он не позволил, прижав меня к стене и поставив руки с двух сторон.

— Это мой дом, — сказал он, наклоняясь ко мне, — и я буду решать, когда вам уходить, а когда оставаться.

Его взгляд был серьезен, даже опасен, и я почувствовала, как по моей спине пробежал холодок. Это меня только разозлило, я попыталась вырваться, но он крепко держал меня.

— Пусти, — выкрикнула я.

— А то что? — снова усмехнулся он.

Не в силах больше выдержать подобное унижение, я резко прыгнула на него и стала колотить кулаками по спине. Гриша подобной прыти явно не ожидал, потому что растерялся и получил немало. Потом он все-таки изловчился, скинул меня на кровать, схватил за руки и зажал их над моей головой, отчего моя атака захлебнулась.

— Ты с ума сошла? — заорал он на меня.

— Делай, что хочешь, — проорала я в ответ, — я все равно уйду!

И тут Гриша поступил неожиданным образом: перехватил мои руки одной своей, а второй ухватил меня за грудь и стал ее поглаживать.

— Что ты делаешь? — испугалась я.

— Ты же сама сказала: делай, что хочешь, — усмехнулся он довольно пошло и начал целовать мне шею.

Я попробовала освободить руки, но попытка успехом не увенчалась, и я стала возиться всем телом. От этого стало только хуже, потому что Гриша оказался у меня между ног.

— Я буду кричать, — пригрозила я ему в отчаянье.

— Уж я надеюсь, — ответил он и запустил руку мне под майку.

— Отпусти, — закричала я, он разжал мои руки, а я вцепилась ему в спину, стаскивая с него футболку и констатируя помешательство мозга.

Однако мгновенье спустя и констатировать уже было нечем, потому что Гриша ловко стянул с меня всю одежду, и с себя шорты, а дальше я погрузилась в мир совершенно иных эмоций, и надо признать, кричала я, действительно немало.

Спустя минут тридцать я стояла в ванной и билась головой об стену, коря себя на чем свет стоит. Тоже мне, помирилась с парнем называется. Где вообще была моя голова? Теперь он подумает не пойми что. То у меня с Сашкой большая любовь, то я к нему в постель прыгаю.

— Вот теперь и разгребай, — ответила я своему отражению в зеркале, поправила полотенце и нерешительно вышла из ванной.