Путь отмщения - Боумен Эрин

Джесси делает последнюю затяжку и тушит окурок в пыли между нами.

— Даже не удивлен, что ты так думаешь.

— Почему?

— Я как раз собирался сказать, что моего терпения хватает только на стихи. У Сары есть сборник, и она иногда читает вслух Джейку. Стихи — они ведь как песня. Как другой мир.

— Прости. Я не это хотела сказать.

— Именно это, но ничего страшного. Людям не должно нравиться одно и то же. Иначе жизнь была бы ужасно скучной.

Его взгляд скользит в сторону Лил, и я гадаю, не пытается ли он таким образом сказать мне, что он никогда не смирится с ее присутствием, никогда не извинится, глядя ей в лицо. Что насчет нее мы никогда не придем к согласию.

— И я вовсе не думаю, что у тебя нелады с головой. Это я ляпнула для красного словца. Мой па, например, был умнейшим человеком из всех, кого я знала.

Джесси улыбается и встает. Он идет к своему одеялу, но на полпути оборачивается и спрашивает:

— Кэти, а твое полное имя — Кэтрин?

Я киваю.

— Но отзываюсь я только на Кэти.

— Тебе идет. Увидимся утром, Кэти. — Джесси подмигивает, и в животе у меня вспархивает стая бабочек. Затем, не говоря больше ни слова, он идет на другой коней лагеря, где они с Биллом расстелили свои скатки. Я откидываюсь на одеяло и переворачиваюсь на бок, будто хочу скрыть свою улыбку от ночного неба. И тут же натыкаюсь взглядом на Лил: она лежит напротив и ухмыляется с понимающим видом.

«Ты ему нравишься».

Я перекатываюсь на другой бок и натягиваю одеяло до самого подбородка. Джесси мне разок подмигнул, и я тут же растаяла? Да у него такие узкие глаза, удивительно, как они вообще открываются! Может, у него тик или он просто моргнул. Или мошка в глаз залетела.

Тщетно пытаясь уснуть, я придумываю и другие возможные варианты, потому что мне все это не нравится. Я тысячу раз беседовала с Моррисом в Прескотте, но никогда сердце не выпрыгивало у меня из груди. Похоже, это у меня нелады с головой. Нужно будет завтра пить побольше воды и беречься от солнца. Пустыня плохо на меня действует.

В кои-то веки Сильви не рвется в дорогу прямо с рассветом. Думаю, ей понравилась наша стоянка: и вода, и зелень здесь в изобилии. Когда Сильви паслась вчера вечером, клянусь, я собственными ушами слышала, как она радостно ржала, заигрывая с конями Колтонов. А может, она подружилась с пони Лил. Своей понурой мордой и потертой шкурой он немного напоминает мне Либби. Бедная папина лошадь.

Сильви покусывает мне руки, пока я затягиваю подпруги седла, и снова тянется меня ущипнуть, когда я скручиваю одеяло и прилаживаю ей на спину.

— Ты уже капризничаешь, а ведь еще весь день впереди, — ворчу я на нее.

Она фыркает, будто понимает мои слова, и больше не пристает. Иногда мне кажется, что Сильви различает на слух все мои интонации.

Мы оставляем место ночевки, наполняем фляги и пускаемся в путь. Братья в авангарде — точнее, впереди всех бежит Дворняга, — мы с Лил едем сзади. Местность становится гористой, и мы вынуждены замедлять шаг и направлять лошадей по руслу реки, потому что Солт-Ривер уже пробила дорогу между обрывистых берегов.

Чем ближе к полудню, тем шире разливается река. Очень приятно смотреть на ярко-голубую воду после того, как глаза привыкли к унылой серости пыли и обломков камней. Дворняга с разбегу прыгает в реку, растопырив в воздухе все четыре лапы, как будто вообразил, что умеет летать. Мы ненадолго останавливаемся набрать воды и смыть пот с лица, но тут же едем дальше. До хижины Вальца еще несколько миль, и мне уже не терпится туда добраться. Судя по описанию местности, она находится неподалеку от Боулдер-каньона, а именно этим путем нам и следует добираться до рудника. Во всяком случае, если верить карте.

Мы продолжаем ехать по руслу Солт-Ривер. Оно прихотливо извивается; река то и дело петляет, сворачивая то в одну, то в другую сторону. Я ловлю себя на мысли, что уже скучаю по высохшим равнинам, где можно скакать к цели по прямой. А здесь нас со всех сторон обступают скалы, и даже там, где они отходят назад, путь преграждают высокие холмы. Мне не видно, что находится за ними, но не хочется заставлять Сильви взбираться на каждый холм только с целью убедиться, что дорога по ту сторону холма не уведет нас с маршрута. Поэтому мы держимся у берега и пускаем лошадей по отмелям, если по суше совсем не проехать.

Мы уже давно не видели ни единого человека. Ни одной живой души кроме ястребов, парящих в небе, да ящериц, которые греются под солнцем на прибрежных камнях. Здесь так пустынно, что поневоле становится жутко. В памяти всплывают горные духи и сердитые боги из рассказов Лил, а также призрачный стрелок, о котором упоминал Билл: он подстерегает путников, сидя в засаде на гребне хребта.

Когда мы направляем лошадей в узкий проход между ржаво-красными скалами, теснящими реку с двух сторон, руки у меня покрываются гусиной кожей, несмотря на жару. Эти скалы и вправду выглядят зловеще: как могильные камни, или мертвые тела, или гигантские ножи с окровавленными лезвиями. Или окаменевшие люди, проклятые мстительными духами, чтобы стоять здесь целую вечность. Чертовы легенды апачей и дурацкие рассказы о призраках! Мне и без них тревог хватает.

За несколько часов до заката перед нами открывается широкая панорама: красные, будто из обожженной терракоты, скалы и высокие каменные столбы, а между ними вьется голубая лента реки. Течение здесь довольно быстрое, как и обещал Билл. Похоже, Солт-Ривер в этом месте так глубока, что в ней можно поплавать. Берега поросли приземистыми деревцами, кустами и пучками высокой травы.

Мы едем по реке, против не сильного пока течения.

— Еще немного, и мы должны увидеть дом Вальца, — говорит Билл.

— Должны? — эхом откликаюсь я.

— Вообще-то, мы здесь раньше никогда не были. Только у него дома в Финиксе. Однажды.

— Дьявол, ребята, тогда как мы вообще найдем хижину? — Я обвожу рукой суровый пейзаж перед нами.

— Никакого доверия, — обиженно качает головой Билл.

— Помолчи, Билл, — осаживает его Джесси, поворачиваясь ко мне в седле: — Вальц говорил, что если ехать вдоль реки и поглядывать на юг, то хижину никак не пропустишь. Здесь мало кто путешествует, и он опасается незнакомцев: предпочитает, чтобы дом не бросался в глаза с дороги.

— Вон за тем холмом кто-то живет, — говорит Лил, указывая на невысокую горушку почти на берегу Солт-Ривер.

— С чего ты взяла? — спрашивает Джесси, щурясь в ту сторону.

— Земля вокруг скалы утоптана, но не со стороны реки. Тропой кто-то пользуется. Пешком и верхом. Там следы ног и копыт. Видите, трава и кусты примяты?

Теперь, когда индианка все объяснила, я и сама вижу: тропа действительно протоптана человеком.

— А-а, — тянет Джесси.

— В таком случае я хочу искупаться, пока мы не остановились на ночлег, — заявляет Билл, слезая с Рио.

Джесси улыбается с озорным видом и тоже спрыгивает с Бунтаря.

— На этот раз мы не станем снимать подштанники, — обещает он, расстегивая рубашку, и с усмешкой оглядывается на меня.

— Только посмейте, — говорю я.

Спустя мгновение он уже сверкает белой кожей, вбегая в воду, и ныряет. У меня в животе опять все переворачивается и ухает вниз — почти как от голода, но чуть по-другому. Билл и Дворняга тоже присоединяются к Джесси, балуются и брызгаются, и внезапно меня тянет к воде как магнитом.

Я снимаю шляпу и бросаю ее к снаряжению.

— Он тебе тоже нравится, — говорит Лил.

— Что?

— Старший. Он тебе нравится.

— Господи, Лил, у тебя что, своих дел нет?

— Лилуай.

— Я… Он мне… — Я тяжело вздыхаю. — Короче, я иду купаться. Мы не мылись уже несколько дней, а когда заедем в каньоны, там будет негде.

Я стаскиваю с ног ботинки. Лил пожимает плечами и похлопывает пони по крупу. Я не обязана перед ней оправдываться. Мне хочется искупаться, и пошло все к черту. Начав расстегивать штаны, я вдруг понимаю, что плавать мне придется в своих панталонах и нижней рубахе Эвелин, которую я взяла у нее из комода. Вид будет совершенно неприличный, и мне даже не верится, что я решусь на такое, но жара просто ужасная, от меня воняет потом, и одному богу известно, когда удастся искупаться в следующий раз. К тому же рану на плече необходимо промыть.