Школа. Никому не говори. Том 1. - Руфия Липа

в приветствии хвостом, заскулил, а затем, брякая цепью, заполз в будку.

Мама на огороде рвала пожелтевший высохший бурьян, очищая землю перед вскапыванием на зиму. Копала огород Григорьевна всегда сама: быстро, грубо, по-мужицки. Отец обычно очищал землю, но делал это так, что на поверхности после него невозможно было найти даже былинки. А дальше нетерпеливая Александра брала всю работу на себя: вскапывала две сотки земли за пару-тройку дней, а потом от боли в мышцах не могла подняться с кровати. И, страдая, ругала последними словами мужа, делавшего всегда тяжёлую работу небольшими порциями, постепенно, но качественно, да дочку-лентяйку, которая, по мнению матери, пошла вся в нерасторопного медлительного тунеядца-отца.

Люба подбежала к женщине со спины, поздоровалась и торопливо приступила к делу.

– Мамулечка, я сейчас поем и быстренько уйду! В библиотеку! Надо доклад по биологии написать! Не обидишься, что не помогу тебе сегодня?

Десятиклассница тараторила неуверенно, чувствуя стыд за враньё да вину перед согнутой пополам матерью.

Женщина отбросила вырванный куст помидоров в сторону и медленно начала распрямляться, тут же закряхтев от боли в застоявшейся пояснице.

– Я завтра прополю другой участок, хорошо?

– Ну, что поделать… А о чём ты на выходных думала вместо доклада? О большой и чистой любви? – сурово попрекнула её товарный кассир.

Люба покраснела.

– Просто забыла…

– Эх, дурья голова! Иди пиши; учёба – прежде всего.

***

Ещё издалека, подходя к мосту, школьница увидела пацанский силуэт, небрежно облокотившийся о перила, и расстроилась из-за тщетной надежды на свой ранний приход.

– Салют! – Сэро улыбнулся подошедшей девушке и кинул взгляд на тяжёлую тряпичную хозяйственную сумку у неё в руке. – Это что? Кого-то из домашней живности утопить решила?

– Нет, – насупилась Люба. – И как такое в голову тебе пришло?!.. Ты рано пришёл, между прочим! А мне нужно кое-куда смотаться по маминому поручению. Подождёшь, пока я схожу? Это в паре кварталов от моста. Вернусь быстро, обещаю!

Ибрагимов оглядел тихоню с ног до головы. Девочка нарядилась так, словно не с парнем гулять собралась, а бегать круги по лужам стадиона. Ношеные, видавшие виды дешёвые кроссовки. Застиранный спортивный костюм. Уродливая шерстяная водолазка с глухим воротом. Волосы завязаны в хвост, чтобы на ветру не мешались. На лице – ни грамма косметики. Хотя Сэро давно заметил, что Люба вообще не красилась. Видимо, фраза «гулять с парнем» у ровесницы ассоциировалась совсем не с тем, к чему он привык.

– Не собираюсь я ждать! – отрезал он. – Прогуляемся вместе. Показывай, куда топать! А что у тебя, кстати, там?

– Замороженная птица. Мы недавно рубили. Курица и пара уток. Мама попросила отнести подруге.

– А-а-а-а, ясно!.. Что сказала матери?

– В смысле?

– Ну, куда идёшь и с кем?

– Ни с кем. В библиотеку, доклад писать.

– Ах-ха-ха-ха! Ловко!.. И она даже не просекла, что ты не взяла ни ручку, ни тетрадь?

Люба замерла на мгновение и удивлённо оглядела себя.

– Ой! Нет, не заметила…

– Да уж, внимательная мама! – фыркнул повеса. – В следующий раз не трудись сочинять отмазки.

Десятиклассница смешалась.

– А мы куда вообще пойдём?

– Ну уж точно не в библиотеку! Прогуляемся в район четвёртой школы. Пахана помнишь?.. Вот будем с ним кайфовать. А ещё я тебя с другими ребятами познакомлю.

***

Люба не могла отказать матери отнести гостинцев Таисии Фёдоровне. Отказ мог вызвать вопросы, а школьнице придумывать ответы на них очень не хотелось. Лучше уж краснеть перед Сэро, чем оправдываться перед мамой.

Подростки подошли к домику – старенькому, но опрятному, утонувшему в деревьях и зелени. Дом от тротуара будто падал в травяную яму вместе со двором и растительностью. Поспелова попросила Ибрагимова встать подальше, а сама, просунув руку в щель калитки и нащупав щеколду, зашла вовнутрь и позвала старушку.

Таисия Фёдоровна вышла на зов из приземистой побеленной пристройки и бросилась обнимать девочку.

– Вот, бабулечка, вам мама передала!

– Ох Сашенька балует! Спасибо ей! Помолюсь за неё завтра в церкви! Хорошая у тебя мама, добрая очень… И ты вся в неё.

Старшеклассница, улыбнувшись, потупила взгляд.

– Пойдём, доченька, пирожком угостишься!

Таисия Фёдоровна завела Любу в пристройку – крошечную летнюю кухню с низким потолком, с побеленными, без единого пятна, стенами, с газовой доисторической печкой и маленьким столом. Пахло чистотой и старостью. Женщина положила в пакет несколько жареных пирожков из большого, покрытого вафельным полотенцем блюда. Сдоба была румяная, пышная и аппетитно пахла домашним тестом и капустой.

– Пойдём-ка. Ещё кое-что маме передам!

Дом состоял из нескольких чистеньких комнаток с низким потолком и белеными стенами. Старушка провела девочку в зал.

Люба, уже бывавшая в гостях у Таисии Фёдоровны, в который раз зачарованно огляделась. Ни у кого больше Поспелова не видела подобного убранства.

Все стены были увешаны заводными часами и чёрно-белыми, потускневшими от времени портретами в рамах из потемневшего дерева. Железная кровать со взбитой пуховой периной стояла для красоты – на ней никто не спал. У высокого кованого изголовья теснилась гора пышных подушек, расшитых цветами вручную да покрытых белоснежным кружевом. Над кроватью висел ковёр, а на нём – опять потускневшие портреты в потемневших рамах. Пахло чистотой, стариной, почтенным возрастом. Щёлкали ходики, подрагивали гири на цепочках – многоголосое тиканье в полной тишине завораживало и пугало.

В комнате было четыре миниатюрных окна с деревянными рамами, крашенными светло-голубой краской. Кружевные, сверкающие белизной занавески спадали с карнизов на пол, пряча от посторонних цветочные горшки. Таисия Фёдоровна взяла с подоконника толстую стопку церковных свечей, завёрнутых в белый носовой платок.

– Держи, золотце! Маме дом освятить: она просила меня.

Подросток оглядела свои маленькие карманы.

– Простите, бабушка, не могу сейчас взять. Некуда положить.

– А я пакетик дам!

– Нет, не надо. Просто по делам иду, боюсь потерять.

Люба, извиняясь, посмотрела на женщину. Если она притащится к друзьям Сэро с пакетом свечей, неизвестно, как они это воспримут. А если умудрится потерять передачу, то придётся оправдываться перед матерью. И библиотекой прикрыться не удастся – мама погонит её туда, да и (не дай Бог!) сама пойдет ругаться. Тогда и выяснится, что тихоня наврала.

Деревья, беспокойные из-за разыгравшегося южного ветерка, шуршали ветками по деревянной обшивке дома, били по стеклам.

– Хорошо, девочка моя, скоро в гости зайду и тогда занесу… А это кто под деревом стоит, за забором? – Насторожившись, Таисия Фёдоровна отодвинула занавеску. – Что этому лоботрясу надо, интересно?

Поспелова, высунувшись в окно, увидела задумчивого Сэро, опёршегося о ствол тополя, что рос у забора.

– Это мой знакомый, – решила открыться школьница.

– А-а-а-а, вот оно как! Гулять с ним, значит, идёшь! Я