Пандора - Дария Эссес

взгляд Молли, чувствовал запах алкоголя, исходящий от компании Риса, видел засохшую сперму на ноге Джулии.

Обычный вторник в месте, где ненависть к жизни прочно въелась в обшарпанные стены и туалеты, в которых происходило то, чему позавидовал бы сам Люцифер. Я ненавидел это место, но в то же время не мог покинуть его. Оно пустило во мне корни, как столетнее дерево.

– На пятом кругу ада обитают те, кто гневаются и ленятся, – продолжил профессор, хотя никто его не слушал. – Наказания за грехи на первых четырех кругах не такие жестокие, как те, что начинаются с пятого. В реке Стикс происходит вечная битва между гневными и ленивыми, а охраняет это место Флегий.

Даже спустя столько лет я мог процитировать каждую строку из «Божественной комедии». Отец читал мне ее с самого детства, словно был Вергилием, а я – его Данте, которого он оберегал и поучал во время путешествия к Раю.

На деле же он оказался Люцифером, томящимся на дне ада.

Моим личным Люцифером.

Каждое слово, зачитанное профессором, обличало людские пороки, но показывало, что если тянуться к чему-то доброму и чистому, всегда можно выйти на свет.

Так я думал прежде.

И ошибся.

Если раньше меня одолевал восторг, когда я слушал эту историю, то сейчас рот наполнился пеплом. Я посмотрел на сидящего рядом Малакая и увидел, как он почесывает левое предплечье. Мне захотелось отрубить ему руку, чтобы не видеть треугольник с девятью горизонтальными линиями. Захотелось срезать с него кожу, будто это поможет забыть то, что произошло год назад.

Сначала мне казалось, что Синнерс был настоящим Адом, а элитная сторона Таннери-Хиллс – Чистилищем, расположенным перед заветной целью. Раем. Словно для того, чтобы оказать в нем, нужно оттолкнуться ото дна, пробраться сквозь тернии вражеской территории и вдохнуть, наконец, свежий воздух свободы.

Там, где никто тебя не знает. Там, где можно начать жизнь с чистого листа и переписать свое прошлое.

Но всё было наоборот.

То, что происходило в Синнерсе, казалось ничем по сравнению с ужасами, творящимися на противоположной стороне.

Поэтому я собирался сжечь ее.

Академии Золотого и Темного Креста враждовали испокон веков. Богатство против бедности – искупление против пороков. Таннери-Хиллс полнился слухами об их возникновении, но правду знали только мертвецы.

Из всех версий меня привлекала та, что рассказывала о Елене Прекрасной нашего времени. Это была некая интерпретация мифа, в котором из-за женщины между греками и троянцами началась великая десятилетняя война.

Поговаривали, каждый мужчина в Таннери-Хиллс мечтал заполучить Елену в жены: она была поистине красива, милосердна и умна. Но женщина выбирала между двумя братьями-основателями и в итоге осталась с тем, что был богаче.

Невзаимная любовь заставила второго брата тонуть в душевной боли, поэтому он разделил город на две половины, покинул родной дом и запретил кому-либо с юга пересекать границу, навечно заклеймившую их врагами.

Однако через несколько месяцев он сам вторгся на южную территорию и похитил возлюбленную, из-за чего между братьями вспыхнула кровопролитная война.

Никто не знал, чем завершилась эта история. Но у меня была догадка.

Смертью.

Мы с Татум, Эзрой и Малакаем пообещали себе, что вскоре выберемся отсюда. Отомстим, покинем этот город и окажемся в Раю, потому что жизни здесь никогда не было и не будет. Хоть мы и вошли в эту историю как троянцы, а они, как известно, проиграли, выйдем мы из нее греками.

Нам просто нужно больше времени.

Покинув стены, которые не переставая давили на меня, я прикурил сигарету и передал ее Татум. Она сделала глубокую затяжку, затем потерла между собой ладони, дрожа от пронзительного ветра.

Чем стремительнее близилось тридцать первое октября, чем холоднее становилось в Таннери-Хиллс.

Я кивнул на черно-красный мотоцикл, припаркованный неподалеку.

– Подвезти до дома?

– Я к парню.

– Какому из?

Татум закатила глаза и сбила пепел с кончика сигареты.

– Тому, у которого не была вчера.

– Отправь нам его адрес, чтобы не было, как в прошлый раз, – произнес подошедший к нам Малакай и, покачнувшись на пятках, засунул руки в карманы джинсов. – Не хочется в три часа ночи искать твою тощую задницу по всему Синнерсу и вытаскивать ее из очередного притона.

– Эй, у меня отличная задница! – Татум развернулась и шлепнула себя по ягодице. – Я предлагала тебе заценить ее в других обстоятельствах, но ты отказался. Если что, предложение еще в силе.

Я издал мучительный стон.

– Пожалейте мою психику.

Однажды, еще до того, как у меня забрали Малакая, я увидел их целующимися на нашем старом диване. Нам было лет по восемнадцать. Эта сцена прочно засела в моих мыслях не потому, что я не хотел, чтобы они встречались. Нет, я бы искренне радовался, если бы они нашли друг в друге покой.

Просто когда я увидел слезы, стекающие по их лицам, что-то внутри меня сломалось.

Я не стал спрашивать, что между ними произошло. Это не мое дело. Если когда-нибудь они захотят рассказать, я выслушаю и окажу любую поддержку, но, видимо, время еще не пришло. Потому что с тех пор Татум проводила каждую ночь с новым парнем, а Малакай…

Просто был. Существовал. Дышал.

– Где твоя куртка? – послышался его раздраженный вопрос.

Взгляд Татум тут же заострился, и я буквально увидел, как она выпускает когти.

Ее внешность всегда была обманчивой: не стоило вестись на миловидное личико и волосы цвета грязного блонда (так его называла Татум), потому что под ними вас встречала девушка, задыхающаяся от боли и ненависти.

Она докурила сигарету и затушила ее носком ботинка.

– Дома.

Я сразу же насторожился. Взгляд просканировал ее с ног до головы, но потрепанные кроссовки и толстовка на два размера больше нужного не выдавали ничего, что я приготовился увидеть.

– Что на этот раз?

– Ничего, о чем вам стоило бы переживать.

– Татум, – тихо произнес Малакай. – Что они сделали на этот раз?

Но она не успела ответить, потому что со стороны академии послышалось знакомое проклятие:

– Блядь…

Резко развернувшись, я заметил знакомую светлую макушку.

И тут же сорвался с места.

Эзра покачнулся на верхней ступени и начал заваливаться вперед. Горло сжалось от страха. Я никогда не паниковал, но сейчас чувствовал, как земля уходит прямо из-под ног.

Пролетев последние ступени, я тут же подхватил его за талию.

Из меня вырвался рваных выдох.

– Какого черта ты здесь делаешь? Мы думали, ты ушел с последнего занятия в больницу, придурок, – прошипел ему на ухо и принялся отводить от посторонних взглядов.

А их было очень и очень много.

Когда