Пандора - Дария Эссес

но от этого мне захотелось ударить ее только сильнее. Увидеть кровь, заливающую мои колени. Услышать хрипы на грани потери сознания, чтобы знать, что именно в моих руках она теряет себя и свой разум.

Чертова непокорность этой девушки проявлялась тогда, когда я был на взводе и в шаге от того, чтобы вогнать в ее болтливый рот свой член и дать захлебнуться горячей спермой. Может, мне стоило осуществить этот план, чтобы навсегда выбросить ее из головы. Потому что она не давала мне покоя целый, блядь, год. Преследовала во снах и наяву, а после того, как я коснулся ее губ в «Скорби Сатаны», мой диагноз только ухудшился.

Я болен ей.

В уголках ее глаз выступили слезы, но я знал, что так просто они не прольются.

Поэтому ударил заново. Сильнее. И еще сильнее.

– Один! Два! – закричала Дарси и попыталась отползти от меня. – Блядь, как же больно. Пожалуйста, прекрати!

– О, нет, детка… – промурчал я. – Ты примешь каждый удар, как хорошая девочка, а потом поблагодаришь меня.

– Мудак!

За это оскорбление я одарил ее пухлую задницу тремя ударами по одному и тому же месту. Дарси заскулила и до крови впилась ногтями в мое запястье. Что-то внутри меня, дикое и необузданное, успокоилось при виде ее отметин на моей коже.

И моих – на ее.

Не знаю, когда последний раз мне так сильно хотелось овладеть кем-то. Сломать, чтобы увидеть на фарфоровом лице дорожки слез и слизать их языком.

Каждую часть ее тела словно вылепили сами боги, как в древности они вылепили Пандору, несущую хаос и морок. Я знал, что эта девушка – моя чертова погибель, но открыл бы для нее любой ящик, даже если бы на дне меня поджидала смерть.

– Три! – ахнула Дарси. – Би… Бишоп, умоляю, прекрати!

– Умница. Но умолять ты меня будешь позже.

Я удивился контрасту, который предстал перед глазами: моя рука, покрытая татуировками и запекшейся кровью, и ее чистая кожа, скрытая белоснежным кружевом. Мне нельзя было касаться ее. Такой, как я, не мог трогать что-то насколько изящное. Что-то настолько святое.

Но это и возбуждало. Зло против добра.

– Шесть!

– Семь!

– Восемь!

И вот с ее губ слетел первый стон.

Прижавшись одной щекой к дивану, она посмотрела на меня сквозь опущенные ресницы и тяжело задышала. Этот затуманенный и нуждающийся взгляд пустил по позвоночнику приятное покалывание. Она провела языком по губам, и ее глаза переместились к месту, которое я поглаживал после очередного шлепка.

В Дарси осталась та же тьма, что тянулась ко мне год назад. Именно эта тьма заставила ее задницу покачнуться над моим членом, будто ей нужно было заполнить пустоту внутри. Она ахнула и округлила глаза, когда почувствовала, насколько я твердый.

– Бишоп…

О, блядь.

Мое имя, срывающееся с ее влажных губ.

После девятого удара она заплакала. По ее покрасневшим щекам покатились слезы, но это не помешало ей вилять ягодицами, безмолвно умоляя о добавке.

Кто я такой, чтобы отказывать ей?

– Я буду повторять это наказание каждый раз, когда ты решишь солгать мне, – выдохнул я и прикусил внутреннюю часть щеки, пытаясь заглушить желание оттянуть ее трусики и увидеть, насколько сильно она возбудилась. – И каждый раз, когда ты откроешь этот красивый ротик и выплюнешь в мою сторону яд. Только в следующий раз я пущу твою кровь, а не остановлюсь на паре шлепков.

Я ударил снова. И снова. И снова.

– Ты меня поняла?

Она до крови прикусила губу, но не ответила.

Ее задница пылала, и я мог поклясться, что не видел ничего прекраснее. На мгновение остановившись, я залез в карман джинсов и достал телефон. Дарси посмотрела на меня расфокусированным взглядом, но я не знал, чего в нем больше: разочарования или надежды.

– Что ты делаешь?

Сжав ее ягодицу с такой силой, что она взвизгнула от боли, я улыбнулся уголком рта и сделал снимок. Мы выглядели так, будто никогда не должны были встретиться. Но вот он я – шлепаю богатую девчонку, которую возбуждает насилие.

– На память о том, как тебе это понравилось.

Бросив телефон на диван, я наклонился к ее заднице и со всей силы укусил ее.

– Блядь! – вскрикнула Дарси.

Я усмехнулся и провел языком по красным следам от моих зубов, после чего закрепил боль хлестким ударом. Она задрожала всем телом, захныкала и укусила обивку дивана, но я видел, как мокрое пятно на ее трусиках стало больше.

– Не слышу ответа на свой вопрос, маленькая шлюха. Ты меня поняла?

– Да! – взвизгнула она. – Поняла, поняла!

– Умница.

Я опустил ладонь и ласково провел кончиками пальцев по мягкой коже, покрытой алыми пятнами. Воздух вырывался из Дарси короткими выдохами, волосы прилипли к влажной шее, а язык то и дело проводил по губам, пытаясь увлажнить их.

– Ты отлично справилась, детка, – похвалил я ее, чем заслужил разъяренный взгляд. – Теперь возьми свои вещи и переоденься.

Она спрыгнула с моих коленей так быстро, будто я собирался убить ее. Лицо Дарси пылало от смущения и злости, а задница подпрыгивала на каждом шагу, который она совершала в сторону своей сумки.

Прекрасное зрелище.

Я поднял телефон и игриво покрутил его в руке.

– Можем отправить твоему бывшему.

Не разворачиваясь, она показала мне средний палец. Затем накинула на плечи пальто и вылетела из гримерки, оставив после себя едва уловимый запах лаванды и карамели.

Я посмотрел на свой член и тяжело вздохнул.

– Чертов предатель.

Глава 8

Если бы мир поделили на девять кругов ада, Академия Темного Креста находилась бы на третьем.

Там, где царило чревоугодие.

Студенты, учащиеся в этом месте, уже давно не считали себя подростками. Нет, здесь каждый вступил во взрослую жизнь намного раньше положенного. У всех были разные причины, но связывало нас одно – ненасытная страсть к чему-либо. Запрещенным веществам, алкоголю, сексу, хотя за последнее вас бы сослали на второй круг.

Желая того или нет, ты неосознанно становился частью окружающей тебя среды. Даже самый невинный первокурсник превратился бы в сгусток темной энергии, переступив порог этой академии.

Нас прозвали Грешниками не просто так: легче было перечислить то, что мы не делали, чем то, что мы делали. В Синнерсе царили хаос, беззаконие и порочность, и я вбирал их в себя, как токсичный яд, понимая, насколько это дерьмово, но не пытаясь остановиться.

Даже сейчас, сидя за задним столом на занятии по литературе, я видел расфокусированный