Я. Тебя. Сломаю - Ольга Дашкова

Хадидже встала, подошла ближе, ее глаза впились в мои, заставляя холод бежать по спине Она была не просто матерью Амира – она была стражем этого дома, и ее власть была почти осязаемой.

– Ты думаешь, что понимаешь его? – ее голос стал тише, но от этого еще опаснее. – Амир не отпустит добычу, которая бросает ему вызов. Но ты права в одном – я не хочу тебя здесь. Ты как яд, который отравляет наш дом. Я подумаю над твоими словами, Элиф. Но знай: если я соглашусь, это будет не ради тебя. Это будет ради моего сына и нашего имени.

Она повернулась, собираясь уйти, но остановилась у двери, бросив через плечо:

– И не думай, что это будет легко. Амир не отпускает то, что считает своим. Если я помогу тебе, ты будешь должна мне. И долг этот будет тяжелее, чем ты можешь представить.

Дверь закрылась за ней, я осталась одна, чувствуя, как сердце колотится в груди. Я сделала шаг, рискованный, но необходимый. Хадидже не союзник, но она может стать ключом к моей свободе.

Если она согласится, я смогу уйти, вернуться в Москву, к своей жизни, к своей мечте. Но ее слова о долге звучали как предупреждение, как тень, которая будет преследовать меня.

Вышла из комнаты, вдалеке послышались шаги – быстрые, уверенные. Это был не Амир и не Керем. Я остановилась, прислушиваясь.

Тень мелькнула за углом, я заметила Юсуфа, его худощавую фигуру, почти растворившуюся в полумраке. Он остановился, глядя на меня, глаза были полны чего-то, что я не могла разгадать – страха, любопытства, или, может быть, тайны, которую он скрывал даже от своей семьи.

– Элиф, – его парня тихим, почти шепотом, – ты не должна была этого делать.

Он исчез так же быстро, как появился, оставив меня с чувством, что я только что открыла дверь в новую игру, где правила мне еще не известны.

Глава 18

В коридоре, где исчез Юсуф, царила тень. Лишь утренний свет, пробивавшийся сквозь витражные окна, окрашивал мраморный пол разноцветными оттенками.

Что он имел в виду? Мой разговор с Хадидже? Или что-то большее, скрытое в стенах этого дома, где каждый шорох казался частью заговора?

Я стояла, прижавшись к прохладной стене, чувствуя, как пульс бьется в висках. Юсуф, младший из Демиров, был конечно загадкой. Молчаливый, нелюдимый, странный одним словом. Его взгляд, полный смятения, говорил о том, что не все так гладко в этой семье.

Пошла по коридору, чисто из любопытства, я хотела о многом расспросить парня, ведь он точно выделялся среди своих родных братьев. Худощавые плечи, сгорбленные, словно под невидимым грузом, нервные пальцы, теребящие край скатерти за завтраком, выдавали в нем человека, разрываемого внутренним конфликтом.

О, я его прекрасно могла понять, с такой матерью можно заработать несколько психологических травм.

В отличие от Керема с наглой ухмылкой или Амира с уверенностью хищника, Юсуф казался чужим в этом доме, как птица, чьи крылья подрезали, но которая все еще мечтает о небе.

Коридор вел к лестнице, ведущей на второй этаж, где комнаты утопали в роскоши: бархатные занавеси, аромат сандала, ковры с узорами, напоминающими звезды над Босфором.

Но я чувствовала, что этот дом не просто клетка для меня. Он был тюрьмой и для Юсуфа, чья мягкость контрастировала с жестокостью его семьи. Вспомнила, как он избегал моего взгляда за столом, как его пальцы дрожали, когда Хадидже-ханым бросала свои колкие замечания.

Он не хотел быть частью их мира, но его держали здесь, как меня – силой, традициями, долгом. Бедный мальчик, если мои предположения верны, то я ему сочувствую, он еще в худшем положение, чем я, он не знал другой жизни.

Но я не пошла на второй этаж, а двинулась дальше. Коридор закончился широкой лестницей, ведущей вниз, в глубину дома. Я еще не была там и уверена, что подвал Демиров был местом, куда не ходят без причины.

Спустилась, чувствуя, как воздух становится тяжелее, пропитанный сыростью и чем-то еще – металлическим, как запах крови. Лестница была узкой, с каменными ступенями, а свет от редких ламп отбрасывал длинные тени, похожие на когти.

Внизу послышался стон – низкий, хриплый, полный боли. Я замерла, прижавшись к стене. Еще один стон, за ним глухой удар, как будто кулак встретился с плотью. Голоса – резкие, властные разрезали тишину.

– Ты думал, можешь обмануть меня? – это был Амир, его низкий голос, как раскат грома, был пропитан яростью. – Я дал тебе шанс. Один. И ты его упустил.

– Пожалуйста… я не знал… – голос, слабый, задыхающийся, принадлежал незнакомцу. Еще удар, и стон оборвался всхлипом.

– Не знал? – Керем, его тон был насмешливым, но в нем чувствовалась жестокость. – Ты знал, с кем связался. Думал, можешь взять деньги Демиров и исчезнуть? Глупец.

Прижала руку ко рту, чтобы не выдать себя. Сердце стучало так громко, что я боялась, они услышат. Выглянула из-за угла, справа дверь, она открыта. В центре огромной комнаты, на бетонном полу, лежала фигура.

Мужчина, его лицо было разбито, кровь стекала по подбородку, смешиваясь с пылью. Керем стоял над ним, его кулаки были сжаты, а рубашка забрызгана красным. Амир стоял чуть в стороне, его поза была обманчиво расслабленной, но глаза горели ненавистью.

– Сделка сорвалась из-за тебя, – продолжал Амир, его голос был холодным, как мрамор. – Партнеры ждут груз, а ты решил, что можешь нас кинуть. Ошибка.

– Я верну… клянусь… – мужчина кашлянул, сплюнув кровь. – Дайте мне время…

Керем рассмеялся, его смех был как скрежет металла.

– Время? У тебя его нет, – он занес кулак, но Амир поднял руку, останавливая его.

– Хватит, Керем. Он уже понял. – Амир шагнул ближе, наклонился к мужчине, его голос стал тише, но от этого еще страшнее. – Ты знаешь, что бывает с теми, кто предает Демиров. Но я дам тебе последний шанс. Вернешь долг – с процентами. Не вернешь – и твоя семья узнает, каково это, терять все.

Задохнулась, чувствуя, как холод и ужас пробирает до костей. Это был не просто дом, не просто семья. Это был мир, где власть Амира держалась на страхе, на крови, на сломанных судьбах.

Мой отец, Лейла, сестры – все мы были пешками в его игре, как этот человек, корчащийся на полу. Я хотела бежать, но ноги словно приросли к каменному полу. Зажмурилась, собираясь с мыслями и силами, а когда открыла глаза, чуть не закричала.

Бежать было поздно.