Майор, спеши меня любить (СИ) - Кир Хелен

- Какая разница. Ешь и спать ложись. Завтра подумает, что с тобой делать.

- А вы?

- Ничего не бойся. Поняла? Меня не бойся. Слышишь меня, девочка.

- Слышу …

- Ты на мою дочку чем-то похожа, – льются первые нотки боли.

У меня сердце начинает ныть и плакать. Откладываю ложку, аппетит пропадает.

- А где она?

- Нет ее больше, тебе повезло убежать, а ей нет, – глухо роняет. – Спи иди.

*Абрек – человек, ушедший в горы (в нашем случае -лес), живущий вне власти и вне закона (одно из определений).

30. Прошлое не канет в бездну. Оно настигнет всегда.

- Тихо, Мих, – блокирует Федя руку с намертво зажатым оружием. – Тихо. Давай сюда. Слышишь, Мих?

Едва зубы разжимаю, штырит на полную. Я весь как ржавая пружина. Растаскивает на металлические крохи. Бородатый елозит под ногами, не слышу что лепечет. Тупой валенок. Несет религиозную ахинею. Вроде с виду как все, но все равно формирует четкое ощущение, будто со средневековья вылез.

Не думал реально, что такие экземпляры существуют. Мужику онучей и лаптей не хватает.

- Бог покарает. Покарает. Нельзя слуг обижать евонных.

Выносит в первых слов. Рубит с юродивой интонации.

Ах, ты ж падаль!

От досады перекашивает. Я не могу контролировать, как бы не хотел сейчас это делать. Перед глазами Янка стоит. Куда она «сбегла»? Когда? Ночью или днем? Тут пусто, как в белой пустыне. Где она была? В каком месте держали? Ей же страшно было наверняка! Голодная. Холодная. Она же девочка еще. Твари, блядь! Зверье лютое!

В бешенстве взмыкиваю ревом раненым. Заряжаю ботинком в бочину суке. Орет, как резанный. Хватаю за глотку, прямо в морду вещаю, как пророк.

- Я твой бог!

- Не ты! – талдычит. – Он спасет меня.

- Он далеко! – заряжаю еще раз. – Я близко! Что вы с ней сделали, бесы. Куда собирались везти?

- А-а-а!

- Куда? – хватаю за шкирку, трясу как ссаную тряпку. – Куда?!

- К богу нашему! А ты не он.

Дебила кусок.

Всекаю колобаху от души. Падает мордой в снег. Подвывает. Федя возится с нашей машиной, включает связь. На нас не обращает никакого внимания. Я же, проваливаясь в снегу, иду ко второму. Валяется на полу ржавой коробки. Держится за бок, стонет. Жалости нет. Одно лишь желание, вытрясти хоть какую информацию.

Не жалею. По полной проге допрашиваю. С юшкой и мордобоем. Оправдания себе не ищу, забываю, что сектанты ранены и вусмерть испуганы, мне срать. Она больше боялась. И за это я их рвать стану. Без сожаления.

- В лесу дева, – корчится мужик. – Негде больше прятатца (искажено слово, – прим.автора)

- Где в лесу?

- Не знаю.

- Я добавлю, – нажимаю на рану. – Где?

- Не знаю я! Мож померла уже. Морозы какие. И медведя здеся.

От предположения дрожь сотрясает.

Не дай вам тут … чтобы с ней хоть что-то. Мне впервые в жизни страшно до потери пульса. Я готов на что угодно, лишь бы все было хорошо. Она одна у меня. Наплевать, что не знаю Яну почти. Вынесло за короткое время. Кажется, что всю жизнь ждал хрупкую девочку. Ах, что ж так … Поубиваю сейчас нахуй тут всех!

- Где ваш Никодим?

Мужик замирает. Даже стонать перестает. Делает вид, что потерял сознание. Ха-х, блядь. Меня не прорезать. Таких видел-перевидел. Затрещина приводит в чувство через пять секунд. Чухается затылком о поверхность, орет. Ага, больно. Знаю! Но Яне больнее было.

- Нету.

- Где? – вытаскиваю еще один ствол и тычу в морду. – Разнесу полчерепа, мать родная не узнает. Ну!

Начинает заикаться. Лопочет, как трактор. Пытается махать руками. Отбиваю кисти, чтобы не дергался. Втыкаю пистолет в глазницу, жду.

- Кил о метров сто отсюдова будет. Ждет в поселке.

- Название?

- Светлый путь.

Слышу крик Феди. На секунду оборачиваюсь. Тот стоит ошарашенный и немного прихуевший. Без куртки, как и я. Тоже мороза не чувствует. Прижимает к уху наушник, в другой руке сигарета дотлевает. Он обрывисто спрашивает и подолгу слушает ответ.

Я напрягаюсь. Брат редко в таком состоянии бывает. Торкает нещадно, в грудачине холодец застывает от неизбежно приближающейся херни. На автомате сгребаю в кучу двоих, пристегиваю наручниками друг к другу.

Не отвожу взгляд от Феди. Пока приближаюсь, визуальный контакт не разбиваем. Я не вижу, куда наступаю, он с отвисшей во рту сигой. Даже от густого дыма не морщится.

- Да. Я понял. Понял. Ждем.

Отшвыривает наушники. Садится жопой прямо в снег. Веко мелко и быстро пульсирует. А у меня херачит заруба на мышце, биться почти перестает.

- Ну че?

Федька моргает. Пьяно поднимается. Заваливается на бочину тачки и не выдержав, сползает вниз.

- Абрек на связь вышел.

Я глохну. Не может быть. Он же умер. Непонимающе отшагиваю назад. Это какой-то ебучий сон.

- Как так? – хриплю не своим голосом.

- Он Янку твою нашел. Она у него.

31. Волк.

Абрек возвращается с улицы. В дверь вслед за ним врывается облако густого пара. Он как демон из белого дыма появляется и от этого становится еще более грозным. Вид у него жуть. Никак не могу привыкнуть. Огромный шатун в лесу, вот кто он.

Поджимаю ноги, кутаю в одеяло. Жмусь к стене. После беспокойной ночи окончательно проясняется сознание. Дрожь сошла, и теперь жестокая реальность обрушилась в ясном понимании – что дальше?

Я снова убежала. Это плюс. Понятия не имею, где я и с кем, опасен ли Абрек и что со мной дальше сделает? Это минус. А если все же сдаст? Конец наступит.

- Замерзла? – бахает словами, будто бомбы взрывает.

Машу головой во все стороны.

Сама не понимаю, холодно мне или нет. Не знаю! По спине пот катится, а ноги и руки ледяные. Самой до себя дотрагиваться холодно.

Абрек открывает печь и подкладывает дрова. Гул заполняет небольшую комнату.

- Сейчас станет теплее.

Молча наблюдаю, как ставит закопченный чайник на кружки плиты. Ломает в кружки сухие веточки и бросает по паре сушеных листиков. Я так хочу в туалет. Утро же. Но понятия не имею, как ему об этом сказать.

Терпеть уже не могу. Ситуация жесть, врагу не пожелаешь. Куда идти? На улицу? Где там что находится?

- Извините, – решаюсь. – Вы не могли бы … Мне нужно …Э-э …

Краснею до слез.

Абрек хмуро кивает и не оборачиваясь, машет рукой.

- Бушлат накинь. Не бойся. За домом найдешь все, что надо.

О, боже! Спасибо! Неловко слезаю, путаюсь в покрывале. Едва пола касаюсь, прибавляю шаг, иду куда сказали. Натянув бушлат, почти тону в нем. Он огромный. С трудом открыв дверь, выползаю на улицу. Лес кругом. Густой и враждебный, несмотря на утро. Быстро бегу и делаю свои дела, назад заходить не спешу. Окончательно сжирает черная тоска. Как же все достало.

Когда жизнь изменится? Когда станет легче? Почему я только игрушка для всех? Прижимаюсь лбом к плохо оструганным доскам.

- Р-р-р.

Что это?

Рычание? Хрип? Ветка ломается. Там что-то… Твою мать… Собака!

Большая серая собака. Клочкастая. Она огромная и очень страшная. Я боюсь двинуться и что-то не то сделать, животное близко. В метрах десяти. Не успею.

А может…

Еле заметно делаю крошечный шажок. Она нагибается и начинает предупреждающе порыкивать. Страшно. Низкий массивный лоб, огромные лапы. Морда широкая и очень злая.

- Боже… Боже мой…

Это не собака. Это волк. Это, мать вашу, бешеный волк! И он сейчас сожрет меня.

Дрожь шпарит по телу так сильно, что не соображаю ничего вовсе. Как пелена туманная упала, не понимаю ничего, не могу собраться. Только тихо всхлипываю и, кажется, подвываю, настолько страшно. Просто люто страшно.

- Не дергайся, – на крылечке с ружьем стоит Абрек. – Аккуратно и очень медленно дыши. Закрой уши.

Под аккомпанемент спокойного голоса выполняю команды. Еле-еле поднимаю руки и затыкаю ушные раковины. В эту же секунду волк пригибается и совершает огромный прыжок в направлении меня. Оглушительно визжу под громовой выстрел.