Путь отмщения - Боумен Эрин

— И это, конечно, никак не связано с тем, что отцу не повезло найти золото, а вот ты, такой молодец, возьмешь и найдешь? И спасешь всю семью, раз уж па не сумел.

— Не смей, Билл! — Джесси сжимает кулаки.

— А то что? Ударишь меня за правду? — орет Билл. — Давай, бей, мистер Отпусти-Прошлое! Вперед!

— Стой! — кричу я, когда Джесси бросается на брата. Он останавливается и опускает занесенный кулак.

Я с самого начала не хотела ехать с братьями Колтонами, но до меня вдруг доходит, что они не так уж бесполезны. В банде Роуза семеро крепких мужчин, и два лишних ствола мне не помешают. Мы все только выиграем, ведь благодаря ребятам соотношение сил изменится в мою пользу.

— Меня золото вообще не интересует, — заявляю я. — И если вы серьезно, я готова пойти на сделку.

— Договорились, — откликается Джесси.

Мы пожимаем друг другу руки. Билл только хмурится.

— Роуз прямо сейчас здесь, в городе, — продолжаю я. — Собирается перекинуться в карты в салуне «Тигр». Можем покончить с бандой сегодня же, и если дело выгорит, я просто передам вам дневник, ребята, и дальше вы сами по себе.

— Погоди, — говорит Джесси. — Роуз в Финиксе?

— Я видела его людей. Шерифа нет в городе, и, похоже, парни настроены неплохо провести время.

— И как ты рассчитываешь с ними разобраться — просто ворваться в «Тигр» и перестрелять всех на месте?

— Не обязательно так безрассудно, но в целом да, — говорю я. — Войдем, сядем неподалеку, подождем подходящего случая и прикончим Роуза. Невероятная удача, что мы застали его в городе. Припрем подлеца в четырех стенах, а не посреди гор. Ему будет некуда деться.

— Так ведь и нам будет некуда деться. Он наверняка рассадил людей по периметру салуна. Роузу известно, что мы у него на хвосте: тот бандит, что был на реке, уже давно известил его об этом. Возможно, нас даже сочли охотниками за головами. В любом случае стрелок запросто нас узнает. То, что ты называешь удачей, Кэти, способно обернуться смертельной западней.

Доводы убедительные, тут не поспоришь, но я не в силах сидеть сложа руки. Вряд ли мне выпадет еще один такой шанс.

— Мне казалось, мы заключили сделку, — напоминаю я.

— Сделка в силе. Но не обязательно лезть на рожон.

— Тогда я поеду одна и обойдусь без седла, — бросаю я и разворачиваюсь, чтобы уйти.

Джесси хватает меня за руку:

— Постой, Кэти, просто выслушай меня.

— Отпусти! — ору я, но хватка у меня на запястье делается лишь крепче.

Я извиваюсь и выкручиваюсь, но Джесси намного сильнее, и внезапно у меня сердце заходится в панике, потому что он оттаскивает меня все дальше от выхода, куда я так стремлюсь.

— Черт бы тебя побрал, Джесси, отпусти меня! — Разозлившись, я бью его кулаком в грудь.

Он тут же выпускает мою руку, но не потому, что я причинила ему боль своим жалким ударом или переубедила. Освобожденное из захвата запястье ноет. Джесси смотрит, как я растираю его другой рукой, и в глазах у него на секунду мелькает что-то вроде смущения.

— Твое седло в комнате у Эвелин, — говорит он. — Но прошу тебя, Кэти, не пори горячку. Я готов помочь, мы оба с Биллом готовы. Только давай сначала придумаем план. И получше.

Эвелин спускается по лестнице, на ходу разглаживая складочки на платье. Она украдкой улыбается Биллу, и тот сияет в ответ, не сводя с нее глаз и рассеянно перекидывая между пальцами фишку. Я вспоминаю, как он хвастался, что вечно обдуривает Джесси в карты, и внезапно меня осеняет.

— Кажется, у меня есть идея, — говорю я.

Они слушают, а я излагаю детали. При некотором везении нам даже не придется стрелять в Роуза. За нас это сделают другие посетители салуна. Поскольку Билл умеет мухлевать с картами, он перетасует колоду, когда придет его очередь сдавать, и скинет Роузу хорошие карты, но для меня или для Джесси прибережет еще лучший расклад. Кроме этого, можно подкинуть пару козырей в карман Роузу, и тогда того примут за шулера, хотя на самом деле тузы в рукаве будут у нас.

За нечистую игру другие картежники в мгновение ока разорвут Роуза на части.

— Идея недурна, — признает Джесси. — Загвоздка лишь в том, что после заварушки у Агуа-Фриа Роуз будет высматривать троих парней, которые придут по его душу. — Он оценивающе осматривает короткие пряди, торчащие у меня из-под шляпы, потом переводит взгляд на Эвелин, которая вместе с товарками развлекает посетителей. — Хотя того, что в «Тигр» заявится девушка, он явно не ждет.

Билл, похоже, уже догадался, к чему клонит Джесси, потому что немедленно отлепляется от стойки бара и проталкивается через толпу. Он торопливо шепчет что-то на ушко Эвелин. Она снова разглаживает платье и косится на меня.

— Нет, — говорю я.

— Не упрямься, Кэти, — увещевает Джесси. — Одолжишь платье и сможешь смотреть Роузу прямо в глаза, а он ни о чем не догадается. Мы с Биллом прикроем тебе спину.

— Наверху ты говорил, что не желаешь вмешиваться.

— Дело не в моих желаниях. Я обещал отцу присмотреть за тобой. И сдержу обещание, даже если ты девчонка, выбравшая путь отмщения. Даже если ты лгунья. Потому что я-то не лгун. А поскольку ты настроена решительно и не отступишься, сколько тебя ни отговаривай, придется мне позаботиться, чтобы ты дожила до рассвета. К тому же, — добавляет он с улыбкой, — и золотишко не помешает.

Сначала он требует оставить Роуза в покое и забыть о прошлом. Теперь, узнав о тайной золотой шахте, сам жаждет пуститься в погоню. Оказывается, Джесси не просто проповедник, а еще и лицемер. Вот уж повезло.

Я хмурюсь, перевожу взгляд с него на Билла и обратно и наконец говорю:

Ладно.

Мы обсуждаем детали плана, пока не доводим его до совершенства Потом я отправляюсь наверх с Эвелин.

— В этом я никуда не пойду.

— Почему? — удивляется Эвелин. — Сидит на тебе как влитое.

— Потому что оно… — Я смотрю на себя в зеркало над комодом. — Оно слишком откровенное.

Платье выставляет напоказ буквально всё. Я слишком долго прятала грудь и почти забыла, что она у меня есть. А тут вырез такой глубокий, что даже мои скромные прелести выглядят соблазнительно, и такой широкий, что полностью открывает ключицы. У платья даже нет нормальных рукавов: куцые полоски ткани едва прикрывают плечи и верхнюю часть рук.

На рукава я тоже жалуюсь Эвелин, но она уверяет, что нам еще повезло: их ничтожной длины как раз хватает, чтобы скрыть повязку у меня на плече. Ей невдомек, как болит рана, сдавленная узкой проймой, — у рубашки рукава просторные, и я почти не чувствовала неудобства. Эвелин дает мне шаль — можно подумать, накинув на плечи эту тряпку, я буду чувствовать себя не такой голой. Но, похоже, выбора у меня нет. Приличные леди и носа не кажут в салуны, а мне сегодня вечером предстоит притворяться девушкой, зарабатывающей на жизнь тем же способом, что и Эвелин.

Впрочем, в одном она права: платье сидит идеально. Оно облегает меня в плечах, талии и в бедрах так, будто мы с Эвелин близняшки. Вот бы еще чертов корсет не сдавливал грудь, ведь я только-только вздохнула с облегчением, избавившись от повязки. Я провожу рукой по ткани — шелку цвета слоновой кости, вышитому черными розами. Мрачная ирония совпадения от меня не ускользает, хотя лучше бы розы были кроваво-красными, а не черными: тогда узор идеально подходил бы к случаю. Я заставлю «Всадников розы» расплатиться сполна. Пусть истекают кровью у меня под ногами, а я буду стоять и смотреть.

— Поверь моему опыту, платье откровенное, но не слишком, — заявляет Эвелин. — Как раз достаточно, чтобы у мужчин разыгралось воображение. Хотя им и меньшего хватает.

— Мне от этого не легче.

Она улыбается, искренне и широко, и во мне будто что-то надламывается. Кажется, мне уже не суждено улыбаться так открыто и просто. Проклятые «Всадники розы» отняли у меня отца, а вместе с ним — и все светлые и радостные чувства. Остались лишь бурлящая ярость и черная ненависть. Мне наплевать, что я убила двух человек: одного в отхожем месте, другого на реке. Я даже ничего не почувствовала, будто стреляла не по живым существам, а по бутылкам на изгороди. Будто у меня не осталось ни капли совести, чтобы помнить: пусть мерзавцы и получили по заслугам, они все равно люди. И когда-то тоже были чьими-то детьми. Если бы не горькое раскаяние, пронзающее меня при мысли о Томе из Уолнат-Грова, я бы решила, что и сама теперь ничем не лучше бессовестных преступников, за которыми гоняюсь.