Дороти Иден - Леди Маллоу

Она моментально подбежала к окну и спряталась за тяжелыми гардинами, задернутыми из-за холодной гуманной погоды.

В библиотеку вошел дворецкий Томкинс. Он, вероятно, намеревался лишь немного прибрать, подложить угля в камин и навести порядок на письменном столе. Но возился он ужасно долго, а под конец задержался у огня, соблазненный теплом. Сара буквально дрожала от волнения и нетерпения. Черти бы побрали этого несносного человека! Сперва ему понадобилось греть ладони, Затем он повернулся к камину спиной и, приподняв фалды сюртука и покачиваясь на пятках, покряхтывал с явным удовольствием.

Прошли десять долгих минут. Затем Томкинс резко приподнял голову и замер, прислушиваясь. На его лице появилось бесстрастное выражение, своей обычной важной поступью он прошел к двери, открыл ее и поклонился вошедшему Блейну.

— Сегодня, Томкинс, я выпью кофе здесь. Мне нужно закончить кое-какие письма.

Сара чуть не расплакалась. В узенькую щелочку между гардинами она увидела, как Блейн сел за письменный стол и взял ручку. Склонив темноволосую голову, он принялся писать. Вид у него при этом был довольно хмурый, но писал он не останавливаясь. Вскоре вернулся Томкинс с кофейным прибором на серебряном подносе. Молча поставив поднос на стол, он удалился.

Сара явственно ощутила дразнящий запах горячего ароматного кофе. И ей сразу же вспомнился собственный, оставленный нетронутым ужин. Если кто-нибудь войдет в ее комнату и обнаружит полный поднос и начнет интересоваться местонахождением гувернантки, то ее ожидают крупные неприятности. Какой бестолковой и неуклюжей посчитал бы ее Амброс, если бы сейчас увидел, как она стоит, повернувшись лицом к освещенной библиотеке и чувствуя за спиной холодные стекла окна, за которыми сгустился мрак туманной ночи. С улицы доносились приглушенные шумы: скрип колес проезжающих экипажей, возгласы извозчиков и торопливые шаги поздних прохожих.

Если она не будет достаточно осмотрительна, то быстро окажется там, на холоде, полностью отрезанной от этой теплой комнаты и ее обманчивого покоя. Стоит только Блейну догадаться о ее присутствии — по звуку или неосторожному движению, — найти се здесь, и она пробкой вылетит из дома.

Поэтому она должна вести себя абсолютно тихо, быть готовой остаться здесь — если нужно — до полуночи, все время сдерживая дыхание. Профессия соглядатая не из приятных. Романтический ореол уже исчез, осталась лишь вызывающая чувство неловкости и унижения реальность.

Прошло, пожалуй, с полчаса. Мирно тикали французские часы под стеклянным колпаком над камином да тихо поскрипывало перо, скользившее по бумаге. Внезапно дверь с шумом распахнулась.

— Блейн! Мы ждем тебя в гостиной.

Сидевший за столом лорд Маллоу едва приподнял голову.

— Я тебе сказал, что мне нужно здесь поработать.

— Но только до того, как будет подан кофе. Ах, ты уже пил его здесь.

— Да. А теперь, моя дорогая, пожалуйста, мне нужно закончить срочное дело.

— Но, милый… Я ждала. Ты знаешь, что я ждала…

Амалия, очевидно, говорила о чем-то, не имеющем отношения к совместному вечернему кофе; ее голос как-то странно изменился, сделался неуверенным, умоляющим, робким. Однако внешне она держалась, как всегда, уверенно, правда, пожалуй, была излишне торжественно наряженной для ужина только в кругу семьи: темно-желтое шелковое платье, отделанное розовыми кружевами, в ушах бриллиантовые серьги.

Блейн поднял голову и глянул на жену с еле сдерживаемым раздражением.

— Да, я знаю, и тебе известен мой ответ. А теперь, пожалуйста, оставь меня.

— Но мы ведь не ссорились.

— Да, мы не ссорились. Как тебе известно, существует много других возможностей возместить.

Голос Амалии сделался визгливым и резким.

— Включая и прелестную гувернантку?

— Включая и прелестную гувернантку, если ты так настаиваешь. Ты видишь, чтобы потрафить тебе, я не оспариваю даже твоих глупых реплик. Но если ты помнишь, у Тайтуса в Тринидаде не было прелестной гувернантки, а только маленький, довольно дурно пахнущий черный мальчик.

— По которому Тайтус очень скучает, — вспыхнула Амалия.

— Неужели? Тогда нам нужно нанять ему другого. А сейчас оставь меня, пожалуйста, в покое.

— Блейн! Если бы ты только немного задумался… — заплакала Амалия, судорожно сжимая в руке носовой платок. Вид у нее был очень жалкий.

Сара слышала, как Блейн сердито хмыкнул, потом вскочил на ноги и подошел к жене.

— О Господи! Я не выдержу; в конце концов, мне все это изрядно надоест. Пошли, раз такое дело. Выпью с вами в гостиной кофе и потолкую с матерью. Потом ты станешь играть и петь для меня, и мы полчаса будем изображать примерную супружескую пару. Но одному Богу известно, когда я сегодня доберусь до кровати.

У Сары с души свалилась огромная тяжесть, она вся как бы обмякла. Ее спасла настойчивость Амалии, проявленный ею темперамент. Отныне Сара всякий раз, когда Амалии вздумается вести себя чересчур высокомерно и самоуверенно, будет вспоминать, что под внешней оболочкой скрывается жалкая, умоляющая женщина, просящая у мужа что-то, в чем он ей отказывает. Или, быть может, эта небольшая выразительная сцена была простым спектаклем? А Амалия — всего лишь испорченная маленькая тварь, постоянно требующая к себе внимания?

Но тогда отчего заперта дверь в ее спальню?

Сбитая с толку и теряясь в догадках, Сара наконец отважилась выйти из библиотеки и прокралась вверх по лестнице.

В гостиной Амалия тонким голосом молодой невинной девушки пела популярную сентиментальную балладу. Одновременно слышалась громкая речь леди Мальвины.

Очутившись в своей комнате, Сара вспомнила, что из-за чрезмерного волнения позабыла прочитать содержание письма Блейна мистеру Уайтхаусу. Но она запомнила адрес. Нужно срочно написать Амбросу, чтобы он смог нанести визит Уайтхаусу в Тринидаде. Возможно, пройдет несколько дней, прежде чем подвернется подходящий случай отправить письмо, но в конце концов она это сделает.

ГЛАВА 6

Отъезд на следующий день оказался делом весьма хлопотным из-за огромного багажа. Помимо нескольких дорожных сундуков леди Мальвина непременно хотела взять с собой еще и клетку с канарейкой. По ее словам, это был подарок Тайтусу, чтобы развлекать его по дороге.

Было трудно определить, кто из двоих — Тайтус ли в своей широкой куртке и твидовой шапочке или канарейка, сидевшая нахохлившись на жердочке в клетке, — пребывал в более угрюмом настроении. Наверняка обоим не нравилась веселая суета леди Мальвины.

Тайтус не выпускал руки Сары. Мальчик подавленно молчал, его личико выглядело осунувшимся. Но, по крайней мере, он, видимо, испытывал к Саре доверие и не шарахнулся непроизвольно, как от бабушки. Разумеется, это движение не было резким, откровенным и слишком заметным. Однако следовало согласиться, что в своем дорожном наряде — отделанной мехом шляпке и широком плаще, удвоившим ее обычный объем, — леди Мальвина представляла собой непривычное зрелище и могла действительно встревожить ребенка.