Кэтрин Коултер - Блондинка в черном парике

— Ничего не могу сказать, я из Лос-Анджелеса.

— A вы местная, мисс Брэндон? Если так, то вы, должно быть, самая молодая в черте города. Правда, недалеко от шоссе разрастается что-то вроде нового района. Не представляю, как людям может нравиться жить возле шоссе. В Коув они наведываются только за мороженым, во всяком случае, так мне говорили.

— Нет, шериф, я из Миссури. А в Коув приехала в гости к тете — это всего лишь небольшой отпуск.

Салли несколько недоумевала, почему тетя ушла из дома до прихода шерифа. Когда она спросила об этом у Амабель, та ответила:

— С чего бы шерифу захотелось со мной беседовать? Я ничего не знаю.

— Но вы же слышали крики, Амабель.

— Нет, детка, это ты их слышала. Я на самом деле никогда не думала, что это был действительно крик. Ты же не хочешь, чтобы я назвала тебя обманщицей в присутствии представителя закона? — С этими словами она ушла…

Шериф Маунтбэнк что-то записал в своей книжечке, потом откинулся на спинку кресла и вытянул ноги.

— Медэксперт сейчас осматривает тело в доме доктора Спайвера. Женщина довольно долго пролежала в воде — я бы сказал, не меньше восьми часов.

— Я знаю, когда она умерла, — сообщила Салли. В ответ шериф не произнес ни слова, просто молча ждал, глядя на нее с улыбкой. Это была его манера — просто ждать. И в самом деле все, что ему нужно было услышать, собеседники обычно рассказывали сами только для того, чтобы заполнить невыносимую паузу.

Вот и на этот раз ему не пришлось долго ждать:

Сьюзен Брэндон сама сгорала от нетерпения все рассказать ему. И она рассказала об этих криках, о том, как в первую ночь тетушка убедила ее, что это были и не крики вовсе, а просто ветер, но в последнюю ночь, она знала, просто чувствовала: это был действительно крик, вопль женщины, страдающей от боли, и потом был тот, последний хрик…

— Вы не помните, мисс Брэндон, в котором часу это было?

— Это было примерно в два ноль пять, шериф. Именно тогда тетя все же согласилась со мной и позвонила преподобному Ворхизу.

— Она звонила преподобному Ворхизу?

— Да. Амабель сказала, что он самый молодой и сильный мужчина в городе. Проповедник привел с собой еще трех стариков. Они отправились на поиски, но ничего не обнаружили.

— Вероятно, это была та же компания, что околачивается сейчас в доме Спайвера. Просто сидят кружком и молча смотрят друг на дружку. Да, для маленького городка типа Коува это, должно быть, серьезное потрясение.

Дэвид Маунтбэнк записал имена стариков, потом вдруг без всякого предисловия, не меняя тона, спросил:

— Мисс Брэндон, почему вы носите черный парик?

Салли ответила тут же, без паузы:

— Я проходила курс химиотерапии, шериф, и почти облысела.

— Простите.

— Все в порядке.

В этот момент Квинлан понял, что он никогда больше не станет недооценивать Салли Брэйнерд.

Его не особенно удивило то, что шериф обратил внимание на парик. С этими черными, как смертный грех, волосами она выглядела откровенно смешно и напоминала Эльвиру — повелительницу тьмы из известной кинокомедии. Пожалуй, ее кожа была даже бледнее, чем у Эльвиры. И все же на Квинлана произвело впечатление то, как шериф спросил про парик. Судя по всему, Дэвид Маунтбэнк явно не глуп. И это вселяет надежду, что удастся установить личность женщины и найти убийцу.

— Док Спайвер считает, что это несчастный случай, — сказал шериф. Он что-то записывал в свой блокнот и не прерывал этого занятия даже когда говорил.

— Бедняга доктор почти слепой. С таким же успехом он мог бы осматривать не мертвую женщину, а ножку стола, — заметил Джеймс.

— Что ж, кажется, доктор признает это достаточно охотно. Он заявил, что представить себе не может, кто мог убить эту женщину, разве что кто-нибудь явился со стороны, то есть из внешнего мира, расположенного по ту сторону шоссе сто один А. Четверо других мужиков вообще ни черта не знают. Я думаю, они явились просто в качестве моральной поддержки. Ну а вы, Квинлан, по делам здесь?

Квинлан вкратце рассказал о пожилой паре, следы которой он разыскивает. Он не стал распространяться о том, что горожане дружно врали ему в глаза.

Шериф рассматривал одну из картин Амабель — ту, что висела как раз над головой Салли. Она была выполнена в бледно-желтых, кремовых и слегка голубоватых, почти бесцветных тонах. Несмотря на то что картина была почти лишена и формы, и содержания, смотреть на нее было приятно.

— Прошло больше трех лет, — задумчиво произнес он.

— Да, наверное, слишком большой срок, чтобы что-то найти, но их сын хочет попытаться еще разок. Я использую Коув как штаб-квартиру и собираюсь сначала прочесать все здесь, а потом уж делать вылазки по окрестностям.

— Вот что я вам скажу, Квинлан. Когда я вернусь в свою контору, то кое-что проверю. Я ведь работаю здесь шерифом только два года, посмотрим, что может сообщить по этому делу мой предшественник.

— Буду признателен.

Раздался стук в дверь. Затем она распахнулась, и в гостиную вошел небольшой худенький мужчина. На нем были очки в тонкой металлической оправе и мягкая фетровая шляпа, слегка вмятая посередине. Он снял шляпу, кивнул шерифу, слегка поклонился Салли.

— Шериф! Мэм!

Потом он взглянул на Квинлана — всего лишь взглянул, но это был взгляд маленькой собачки, готовой пуститься в погоню даже за мастодонтом, если только прикажет хозяин.

Джеймс протянул руку для приветствия:

— Квинлан.

— Я медицинский эксперт. Мы увозим тело, шериф. Я только хотел представить вам предварительное заключение, — в этом месте человечек выдержал паузу — драматическую паузу. Квинлан это понял и усмехнулся. Ему уже много раз доводилось наблюдать подобные сцены. Медэкспертам очень редко выпадает возможность быть в центре внимания. Но уж если сейчас у него была возможность блеснуть, он явно старался сделать все возможное, чтобы озарить всю комнату.

— Слушаю, Понсер. Поделитесь своими достижениями.

Ну и имечко![3] Конечно, не то, что Маунтбэнк, но довольно близко. Квинлан искоса взглянул на Салли, которая внимательно рассматривала носки своих туфель. «Однако она все слышит, — подумал Квинлан, — тело так напряжено, что кажется, воздух вокруг нее вибрирует».

— Она была задушена, — радостно сообщил Понсер. — На мой взгляд, это вполне очевидно, но окончательный ответ может дать только вскрытие. Вероятно, убийца надеялся, что это невозможно будет установить после того, как тело несколько часов пролежит в воде, но он ошибся. С другой стороны, если бы ее не принесло приливом, тело так никогда бы и не нашли — классический случай.