Семнадцатый - Эмилия Вон

он пытался найти утешение. Голова медленно качнулась из стороны в сторону, будто отрицала все сказанное ранее. В глазах застыл глубокий мрак воспоминаний, который не отпускал его ни на миг.

– Я научился прятать свои чувства глубоко внутри, даже от самого себя, чтобы никто, даже ты, не увидел ту версию меня, которая была под маской силы, стойкости и бесстрашия, что я носил все эти годы. Научился справляться со всем сам, заглушая боль и одиночество. С самого детства я каждый день боролся с эмоциями, которые нельзя было показывать, но эти дни в больнице неумолимо напоминали мне, насколько я был напуган и как сильно нуждался в чьей-то помощи… В тебе. – Диего наконец поднял взгляд, и в его глазах, полных слез, я увидела бездну страданий, вины и глубокой обиды. Эта боль пронзила меня до самой души, и слезы хлынули из моих глаз, душили горло, но я все еще стояла на месте, цепляясь за край стола дрожащими пальцами.

Он поднялся со своего места и медленно двинулся ко мне без привычного костыля. Каждый его шаг был осторожным, почти неуверенным, будто каждый миг приближения требовал невероятных усилий. Я наблюдала за ним, затаив дыхание.

– Я был эгоистом, поглощенным своими страданиями, не замечавшим, как жестоко раню тебя, разрушая самое дорогое, что у меня есть, гася тот свет, который всегда вел меня вперед, – Диего остановился буквально в паре сантиметров от меня, его взгляд проникал прямо в душу. Затем, осторожно, словно прося разрешения, он протянул руку и коснулся моей влажной от слез щеки кончиками пальцев. – Мой лунный свет…

Я закрыла глаза, позволяя его словам проникнуть внутрь, ощущая каждое легкое касание. Он стоял так близко, что я могла почувствовать жар его тела и едва уловимую дрожь, пробегавшую сквозь него.

– В больнице я видел боль в твоих глазах, когда ты смотрела на меня, – прошептал Диего, наклонился ближе и нежно поцеловал мои сомкнутые веки, затем, поймав слезинку, смахнул ее мягким поцелуем. – Я слышал отчаяние в твоем голосе, когда ты пыталась пробить стену, окружавшую меня. Но я был слишком погружен в борьбу с самим собой, чтобы заметить это. И мне бесконечно жаль, детка.

Его лоб мягко прижался к моему, мы дышали в одном ритме. Казалось, наше сердцебиение сливалось в одно целое, и я уже не понимала, чье сердце стучит сильнее.

Диего взял мою руку в свою, переплетая наши пальцы, и я позволила этому случиться. Его руки были теплыми, уверенными, но в них оставалась та самая нежность, которой я всегда жаждала.

– Когда ты ушла, забрав с собой весь свет и краски из моей жизни, я наконец осознал, насколько сильно ошибался. Какой смысл в этой силе, если она стала стеной между нами? Какую ценность имеет эта мнимая мощь, если она привела лишь к тому, что я оттолкнул тебя своей холодностью, причинив тебе боль? Тогда я понял, что настоящая сила заключается не в одиночной борьбе, а в способности делить свое бремя с тем, кто готов стать твоей опорой. – Он поднес мои ладони к своим губам и оставил на них мягкий, но наполненный чувством поцелуй. – Прости меня, Сел. Прости, что я притворялся не тем человеком. Прости, что оттолкнул тебя тогда. Прости за всю ту боль и страдания, которые я причинил тебе. Прости, что не позволил тебе помочь мне и проявить свою любовь.

Диего с трудом сглотнул, и я видела, как его горло напряглось, словно слова застряли там, не желая выходить наружу. Мои пальцы инстинктивно сжались вокруг его рук, передавая безмолвную поддержку. Этот жест говорил ему, что я здесь, что я слушаю и понимаю, как непросто ему даются эти признания.

– Прости меня, Селена, потому что я смогу прожить без футбола, но не уверен, что смогу выжить без тебя. Ты – смысл всей моей жизни. Ты – сама жизнь, и я не представляю ее без тебя рядом. Вернись ко мне, пожалуйста, и научи меня, каково это – не быть одному.

Я смотрела на него сквозь пелену слез, видя перед собой раскаивающегося и подавленного мужчину, чьи мягкие и любящие глаза тронули каждую частицу моей души.

– Ты уверен? – мой голос дрогнул, прозвучав едва слышно.

Диего осторожно провел большим пальцем по моей щеке, убирая слезу, и нежно поцеловал меня в лоб.

– Никогда прежде я не был так уверен в себе и своих словах, как сейчас.

– Тогда сделай для меня кое-что, Чемпион.

– Все, что пожелаешь, Маккой. Ты только попроси.

– Поцелуй меня.

Я задержала дыхание, ожидая его реакции, но Диего не заставил меня долго ждать. Он взял мое лицо в свои сильные, но такие нежные руки и притянул к себе, выполняя мою просьбу. Его губы оказались теплыми и мягкими, они касались моих с такой осторожностью, словно боялись спугнуть. Но в то же время этот поцелуй был исполнен уверенности, словно он контролировал каждый миг нашего соприкосновения. Это был тот самый поцелуй, которого я так долго ждала. Эти прикосновения, которых мне так не хватало. Это был он, по которому я так скучала.

Поцелуй становился глубже, Диего похищал мое дыхание, превращая нежное касание в нечто опасное и страстное. Его руки скользнули вниз по моей спине, обхватили ягодицы и крепко прижали меня к нему, словно стремясь слиться в единое целое.

– В спальню, – прошептала я, не отрываясь от его губ. – Сейчас.

Диего не ответил. Вместо этого он сплел наши руки и пошел рядом, слегка опираясь на меня вместо костыля. Мы добрались до гостевой комнаты Каталины, где я остановилась, и тут Диего снова завладел моими губами, поглощая их вместе со стоном, вырвавшимся из моего горла.

– Хотя мне нравится видеть на тебе мою фамилию, пора снять с тебя эту одежду, – сказал он, поднимая мои руки вверх и стягивая через голову его собственную футболку, которую я носила. Она упала на пол, к нашим ногам.

Затем его пальцы начали исследовать мою кожу, оставляя за собой шлейф мурашек и пробуждая рой бабочек внутри живота.

– Черт, ты прекрасна. – Его потемневшие глаза изучали мое тело, словно впервые увидев его, и каждая часть меня вспыхивала жаром под этим взглядом: грудь под белым кружевным бюстгальтером, живот и ниже, туда, куда тянулись его руки, чтобы помочь мне избавиться от идиотских лосин.

– Я так скучал по тебе, – признался он, его голос стал хриплым от желания.

– Я тоже, – ответила я, освобождаясь от ткани, скрутившейся вокруг моих ног.

– Я задыхался без тебя, Маккой. Сходил с