Шахразада - Соперница Аладдина

До сих пор ему памятен миг, когда старик-аэд поведал о новом рождении древнего города, города-легенды. Он воздал хвалу аэду – на свой, разумеется, лад, – подарив ему вечность. Так был обретен первый Знак.

Путь длиной в дюжину дюжин лет ему понадобился для того, чтобы отыскать в древней книге упоминание об этом храме, прочитать оставленные пометки на полях. Прочитать, осмыслить, добавить свои. Еще столько же ушло на то, чтобы найти в мировом эфире тех, кому принадлежали эти записи. Потом все стало легче – лишь одиночке трудно дается знание Пути. Теперь же, когда сам Путь уже за спиной, когда впереди долгожданная встреча, оставалось самое простое – воззвать к звезде всемирной власти – далекой звезде Алгораб.

Человек в шемаге чувствовал свое величие, величие сильнейшего из магов, ибо знал, какими силами управляется все в этом мире. Знал и мог любое из движений этого мира изменить. Однако живы были в его памяти дни, когда могущество его было почти беспредельным, а силы неисчерпаемыми. То было до Пророчества. Теперь же одна звезда Алгораб могла указать ему дорогу, которой оканчивается Путь – Путь к себе самому.

Изрядно истертый сапог запутался в корнях. Человек в шемаге опустил глаза, чтобы понять, обо что споткнулся. Увиденное заставило его скупо улыбнуться – корни оплетали растрескавшийся желтый кирпич: такими кирпичами должна была быть выложена дорога к храму. Сомнений нет: сама судьба ведет его вперед. Судьба и Пророчество.

Повинуясь колдовскому взгляду, заросли расступились. Тропа уверенно поднималась на холм. Только здесь, на вершине холма, и может стоять храм. В сердце же храма, на самой высокой точке холма, только и может быть установлен жертвенный камень, о котором твердят все записи. Ибо он, камень, – единственное место, откуда можно воззвать к звезде Алгораб.

Когда взору человека в плаще открылись руины храма в высокой траве, из беспросветно-черных туч грянул первый удар молнии. Путник знал, что гроза эта явилась по его зову – по зову самой древней и самой могучей магии, магии древнего племени, магии друидов. Впереди, он чувствовал это – немилосердный ливень, потоки которого родят чудовищный сель. Ветер принял в свои объятия человека в плаще, и тот шагнул на тропу, ведущую к вершине холма. Второй удар молнии оглушил незнакомца, заставив его на несколько мгновений опустить глаза. Чуть придя в себя, человек в плаще сделал несколько шагов. Еще один, третий, удар молнии, заставив его пригнуться… Однако мешкать не следовало: вот до цели осталось пять десятков шагов, вот два десятка, вот пять шагов… Вот и камень, черный от потоков жертвенной крови.

Пришелец замер, ветер рвал в клочья его одеяние. Давно забытым движением человек в шемаге воздел вверх правую руку, показав небу ладонь, – и из этой ладони устремилась в небеса черная с желтым молния…

– Кто она? Звезда Алгораб, скажи мне имя! Укажи путь!

Пространство вокруг камня наполнил усталый голос – глас самого Мироздания. Голос низкий, пустой, раздраженный.

– Чего тебе, тля?

– Я пришел к тебе по своему праву… По праву обретенного знания! Я должен знать имя той, кто вернет мне самого себя!

Саркастический гулкий хохот едва не сбил говорившего с ног.

– Зачем тебе ее имя? Смерти захотел?

– Она – Дева Пророчества! Она исполнит предсказанное!

И снова смех, тише и суше предыдущего, который не смог бы разбудить и спящего щенка. Однако человек в шемаге почувствовал, сколь мелка для Мироздания его суета.

– Предсказанное… Тебе так этого хочется? Ладно, пусть будет так – Пророчество исполнится!

– Благодарю, о звезда справедливости!

– Ее зовут Сафият! Она завяжет в узел нити твоей жизни и смерти…

– Пусть так – но она вернет мне самого себя! И тогда миру явится властитель, о котором мир давно мечтает!

Голос человека в шемаге был негромким, но уверенным и сильным.

– Глупец!.. Ты желаешь править миром… Глупе-е-ц…

Вновь раздался сухой смешок. Высшему разуму были смешны жалкие претензии человека. Утих ветер, качавший кроны. Однако черные тучи по-прежнему клубились в бесконечной выси.

– Сафият… – повторил человек в шемаге. – Сафият!..

Да, это было достойное имя. Дева Пророчества не может именоваться Алмас или Марьям. Он должен был понять это сам, дабы не выслушивать нотации звезды Алгораб.

– Жди, Дева Пророчества! Я найду тебя, и этот день станет лучшим из твоих дней!.. В моей, и только моей власти окажется все – и твой слабый дух, и твое никчемное тело… В моей власти – и во власти Пророчества!..

Заматываясь в шемаг, спускался колдун с восходной стороны холма, повторяя имя Девы и предчувствуя ее смерть. Его не встревожили удары грома, не заставили задуматься и черные тучи, что по-прежнему клубились в вышине, ни женский смех, четырежды прозвучавший вдалеке.

Он ступил на главную дорогу, что вела к городу. Долина, некогда знавшая лишь власть песков, удивительно преобразилась. Теперь здесь царил человек – он прорыл арыки, высадил сады и пальмовые рощи. Тучные всходы колыхалась, колеблемые рассветным ветерком. Тишина пугала. Путник в богатом дорожном плаще оперся на меч. Да, он достиг цели своего долгого странствия, подошли к концу годы, столетия скитаний… Одним движением он сбросил с головы капюшон. Холодные глаза осветила скупая улыбка, ничуть не украсившая лик путника.

Да, вдали город, которому предстоит стать городом Пророчества. Впереди главные ворота города – начищенные медные полосы и верхушки шпилей раскалены безжалостным солнцем. Это он, Медный город – город, который некогда называли «городом, которого нет».

Где-то там влачит свою жалкую жизнь она – Дева Пророчества, полуседая красавица, которая вернет ему жизнь. И тогда он вновь станет самим собой, обретет то, что должно принадлежать ему уже сотни лет. То, что отобрал глупый соперник.

Однако Путь следует продолжать: еще неизвестно имя Девы Пророчества, неведомо, где она прячет амулет, сколь далеко это место находится и как можно выкрасть его из-под носа Пророчества.

Да, осталось лишь обретение ее имени, а все прочее будет куда проще. Он уже знает, как заставить ее повиноваться, дабы исполнить Предначертанное. Он представляет и как принудить молчать любого, кто попытается помешать ему на его Пути.

Главная дорога растеклась в ухоженную обширную площадь у ворот – за ними лежал город, а путников встречали хмурые взгляды стражи. Видно было, что стены домов ухожены и белы, горожане похожи на обитателей любого другого города: болтливы, суетливы, озабочены, беспечны…