Елена Прокофьева - Принц Крови

После того случая с ранением де Варда матушка призвала Филиппа к себе и долго уговаривала быть осторожнее и не подвергать свою драгоценную жизнь опасности. Филипп обещал. И, разумеется, не выполнил обещания.

— А что вы прикажете, матушка? — говорил он потом, — Умирать со скуки?

— Милый, но можно же найти иные развлечения.

— Какие?! Мы бы может и нашли их, будь у нас деньги!

Королева возвела очи к небесам.

— Друг мой, вы снова о своем… Погодите, Бога ради, кардинал болен…

— Кардинал болен последние десять лет!

— Кардинал серьезно болен, Филипп, очень серьезно.

Ого… Вот почему так блестят глаза у Луи? Он кажется таким счастливым, каким не был никогда. Вот почему он стал так мил и любезен со всеми, и особенно — с кардиналом. Ждать осталось не долго. Ах, возможно ли поверить?! Мазарини всегда жаловался на здоровье. Сколько Филипп себя помнил, тот едва ли не каждый день находился при смерти, особенно если вдруг к нему являлись просители.

Однажды Мазарини сам призвал его.

— Ваши выходки, Филипп, выходят за рамки благоразумия, — тихо говорил кардинал. В беседах с членами королевской семьи наедине кардинал не считал себя обязанным соблюдать положенный этикет. Луи это обычно приводило в бешенство.

— В городе ходят жуткие слухи, в какой-то момент чаша терпения парижан переполнится и вспыхнет стихийный бунт. Тогда, ваше высочество, я не дам за вашу жизнь и ломаного гроша. Вы даже практически не скрываете своего имени! Почтение перед королевской семьей велико, но не настолько. Этот город еще не забыл, что значит бунтовать, да и вряд ли забудет. Найдется смутьян, который будет вливать в сердца людей яд, и воспользуется вашими выходками, чтобы устроить что-то наподобие Фронды.

Филипп не сдержал усмешки. Фронда была для Мазарини вечным пугалом, и он не уставал припоминать ее по поводу и без повода.

— Что вас так веселит? — рассердился Мазарини, — Вас не пугает перспектива расстаться с жизнью?

— Не пугает, — сказал Филипп, — Моя жизнь не так много стоит.

Мазарини смотрел на него пристально и молчал.

— А вот скука стоит дорого, — улыбнулся Филипп, — Вам-то наверное, никогда не приходилось скучать, ваше преосвященство?

— Не приходилось, — проворчал кардинал, — Скучать мне не давали. И даже сейчас, когда я уже одной ногой в могиле, не то что скучать, дух перевести не дают.

«Вот скоро и отдохнете, — подумал Филипп, — Когда обеими ногами окажетесь в могиле. И мы тоже отдохнем. И заодно избавимся от скуки».

— Хорошо, — продолжал Мазарини, — Если вы не страшитесь за собственную жизнь, подумали бы о матушке.

Филипп тяжко вздохнул.

— А кто подумает обо мне и о моих друзьях? Ваше преосвященство, мы будем вести себя тихо-тихо, если потяжелеют наши кошельки. Хотя бы самую малость.

Мазарини всплеснул руками.

— Ваше высочество, вы полагаете, что у меня есть деньги?! Я уже и не припомню, когда в последний раз получал жалование! Казна пуста, налоги не собираются даже на треть…

Филипп почувствовал ломоту в зубах и медленно поднялся из кресла.

— Ради всего святого, ваше преосвященство, избавьте меня от разговоров о казне! Взамен я готов вам пообещать все, что угодно!

Мазарини печально улыбнулся.

— Берегите себя, ваше высочество, это самое большее, что вы можете для меня сделать.

У Филиппа руки чесались придушить старого негодяя, но он опасался, что Мазарини только притворяется полумертвым. Вряд ли он так просто расстанется со своей жизнью, и — со своей проклятой сокровищницей, которая, по слухам, превосходит все мыслимые и немыслимые пределы воображения. Только ради того, чтобы она не досталась королю, он способен жить вечно.

Принц развернулся и вышел, разве что не хлопнув дверью.

Мазарини откинулся в кресле и закрыл глаза. Ему снова стало хуже. Хуже… День ото дня, ему все хуже и хуже. Пора заканчивать все, что не доделано, писать завещание и подумать, наконец, о душе. Время уходит, кажется, будто каждая минута уносит по капельке силы и жизнь. Почти ничего уже не осталось. А сделать надо еще так много!

Филиппа надо женить. Женить, как можно быстрее, пока он не устроил чего-то такого, за что потом придется расплачиваться. Король слишком любит своего младшего братца, чтобы серьезно вмешиваться в его жизнь, а если предоставить Филиппа самому себе, дело может кончиться плохо. То, что он вытворяет… Это далеко не так безобидно, как то, что когда-то вытворял Гастон на Новом мосту.

Итак, — откладывать нельзя. От того, насколько правильно будет выбрана партия для Филиппа, зависит очень многое. У Мазарини было несколько принцесс на примете, но именно сейчас он утвердился в выборе. Женой Филиппа должна стать Генриетта-Мария Английская, дочь Карла I, давно проживающая при королевском дворе Франции. Генриетта — девушка сильная и волевая, она одна способна отвлечь принца от непотребств и направить его энергию в нужное русло. Если она не сможет, то не сможет никто.

Мазарини потянулся за колокольчиком и вызвал Бернуина.

В постель… Необходимо срочно лечь в постель…

— Пригласи ко мне принцессу Генриетту, — приказал кардинал.

Кто из них был в большем ужасе от происходящего? Наверное, все-таки Генриетта, красивая, образованная, утонченная Генриетта. Она не посмела спорить с кардиналом, это было бы глупо, да и странно, но когда она вернулась в свои покои, то дала волю чувствам, расколотив зеркало в будуаре, расшвыряв и разбив флакончики с благовониями и притираниями. Фрейлины в страхе сбились в углу, а Генриетта упала на кровать и разрыдалась.

— Боже мой, мадам, что случилось? — воскликнула одна из них, близкая подруга принцессы.

— Уходите все, — сдавленно приказала принцесса, поднимаясь на кровати, — Ты, Жанна, останься…

Жанна осталась. Она опустилась на краешек кровати и сжала в ладонях холодные пальцы Генриетты.

— Что случилось? — повторила она, — Что сказал вам Мазарини?

— Он хочет выдать меня замуж, — проговорила Генриетта, — За Филиппа…

Жанна хохотнула, и тут же прижала ладони ко рту. Глаза ее все больше округлялись.

— Боже, — сказала она, — Боже… Боже… Вы должны быть счастливы, мадам. Стать женой принца большая удача.

— Я знаю, — вздохнула Генриетта, — Знаю… Если я хочу остаться во Франции, я должна выйти замуж.

— Мадам! — воскликнула Жанна, — Вы должны остаться! Франция стала вам домом, и мы так любим вас…

— Кардинал был очень любезен, поставив меня в известность относительно своих планов, но решать будет мой брат, — грустно улыбнулась Генриетта, — Никак не привыкну, что теперь я сестра короля, а не просто приживалка при французском дворе. Впрочем, было бы иначе, вряд ли я дождалась бы столь лестного предложения. Полагаю, Карл даст свое согласие на этот брак… И я тоже не стану ему противиться. Ты права, — Генриетта сжала руку подруги, — Ты права, Жанна, стать женой принца — большая удача. Однако…