Бель де Жур - Интимный дневник. Записки Лондонской проститутки

Потом спросила, есть ли у меня кто-нибудь, и я ответила, что есть. Она сказала, что у нее тоже есть, и что он не знает, чем она зарабатывает на жизнь. Мне это показалось невероятным: телефон ее уже звонил не переставая.

Она заказала травяной чай. Я пила кофе. Я почувствова­ла всю силу ее взгляда, когда положила в чашку ложку сахара. Не могу точно сказать, что выражал ее взгляд — то, что она очень хочет сладкого чая, или то, что не одобряет свою несдержанность в этом вопросе.

—  Ну что ж, теперь можно поговорить о нашей рабо­те. — Она произнесла это слово так, будто в нем было на несколько букв больше, чем надо: рабо-о-о-оте. — Ты ког­да-нибудь работала по уровню А?:;'

Ну, в общем-то, да, но это было много лет назад. Кто знал, что необходимым условием для этой работы являет­ся университетское образование? Может быть, клиенты нынче стали умней и образованней, чем я предполагала?

—  По уровню А?

—  Как бы вам объяснить, — голос ее понизился до ше­пота, — уровень А — это, так сказать, анальный вариант.

Я была совершенно уверена, что как раз в эту минуту у официантки не было никакой нужды подливать мне кофе. Будто у нее других дел, понимаешь, мало.

—  А-а, понятно. Да, я умею это делать. Если только не поела накануне карри. — Мы дружно рассмеялись.

Будущая моя начальница сообщила, что ей нужны еще фотографии для портфолио, самые последние, поновее. Те, которые я прислала, не подходят, поскольку в них ничего такого нет: обычные гламурные фотки, на кото­рых я изображена в той или иной степени опьянения в каком-нибудь клубе, а на одной из них на моей черной шелковой комбинашке красуется какое-то пятно, подо­зрительно похожее на блевотину. А так, все классно. И опять — чмок-чмок, и она удаляется, оставив меня пла­тить по счету. К счастью, оказывается, у нас обеих одина­ковое отношение к еде, а именно обожание на расстоя­нии, так что мой кошелек не сильно потерял в весе. Две чашки чая и нетронутая черствая вафля в шоколаде — во­семь фунтов. Дешево отделалась.

dimanche, к 16 novembre

Я проводила моего Мальчика до машины и махала ру­кой до тех пор, пока он не скрылся в конце улицы. Не успел он, по моим расчетам, добраться и до шоссе, как я получила эсэмэску: «целую».

С тех пор, как я начала работать в агентстве, прошло больше полугода, и он все еще со мной. Не бросил. Не скажу, чтобы с самого начала было просто, особенно ког­да пришлось все ему рассказать.

Он приехал в Лондон на собеседование о приеме на работу. Я не знала, как начать разговор о своей новой работе. Может, сначала осторожно завести разговор об этом вообще, потом перейти к своему отношению к та­кой работе, обходя, где надо, острые углы, напуская, где надо, туману? Примерно так: «Милый, я не хочу от тебя скрывать, да, я встречаюсь с другими мужчинами за день­ги, но я делаю это совсем одетая, и кончают они в сосед­ней комнате в тряпочку. Всегда в тряпочку и в соседней комнате. Или в ванной. А, кроме того, разве ты не зна­ешь, что люблю я только тебя одного?» Или выложить все напрямую, как есть, ничего не приукрашивая, пусть гру­бо, зато честно, и посмотреть, что из этого получится. «Дорогой ты мой и единственный, самый любимый, ты знаешь, кто я на самом деле? Проститутка. Неужели ты ничего не видел раньше — только круглый дурак мог ниче­го не заметить».

Он все рассказывал мне что-то про свою семью и про работу, жуя бутерброды и запивая кофе, а потом и всю дорогу до кондитерской, где мы собирались купить пиро­жных и еще чего-нибудь сладенького. Я выложила ему все, когда мы расправлялись с восточными сладостями. Он ничего на это не сказал, просто поджал губы и кивнул. Не стал сразу протестовать и возмущаться. Я с облегчением выдохнула.

—  Конечно, если ты хочешь, чтобы я бросила эту рабо­ту, я сразу брошу.

И опять он ничего не сказал. Мы вышли из магазина и пошли пешком. Ярко светило солнце. Деревья роня­ли желтые листья, и они кружились в воздухе и падали на мостовую, шуршали под ногами; пахло сырой зем­лей и тленом. Я невольно пристроилась шагать с ним в ногу: мы с ним бегаем вместе и привыкли делать это в одном ритме. Он обнял меня за талию, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл. Потом все-таки начал.

—  Ты, наверное, удивишься. Я вот все думал про то, что ТЫ мне туг сказала. В общем, мне кажется, все в порядке, ничего страшного.

Я поцеловала его. Мы зашли в Британскую библиоте­ку полюбоваться на Линдисфарнские Евангелия. Мой Мальчик стал рассказывать, что это части Библии, напи­санные готическим шрифтом на коже. Я не сильно раз­бираюсь в тонкостях христианства, но думаю, что коро­ля Якова (Король Яков I (1566 - 1625) - король Англии с 1603 года. Перевел Библию на английский язык) не часто печатают на материале, который получают на бойнях в качестве побочного продукта.

Особенно трогательно в связи с этим представлять, как сдирают с бедного животного эту самую кожу и потом обрабатывают ее — это, наверное, высокое искусство. В мрач­ных залах музея раскрашенный золотом и всякими други­ми красками пергамент, казалось, так и пылал какой-то животной силой. Вообще, сюжеты, посвященные мучени­ческой смерти святых праведников и пожиранию девствен­ниц дикими зверями, — очень характерная черта европейс­кого искусства этого периода. Мой Мальчик рассказал мне еще про то, как он однажды посетил остров Линдисфарн, где чуть не въехал на машине прямо в бушующее море. Я рассмеялась, и мой громкий хохот так и нарушил благо­честивую тишину музея. Потом мы пошли ко мне домой и там смотрели телевизор, готовили вместе ужин и играли во льва, нападающего на прекрасную девственницу-варварку на большой белой постели. (Львом был, конечно, он).

lundi, le 17 novembre

Клиент: Но почему вы этим занимаетесь?

Я: Боюсь, что у меня нет ответа на ваш вопрос.

—   Должен же быть хоть какой-нибудь ответ, по крайней мере, самой себе вы как-то это объясняете?

—   Ну, может быть, я такой человек, я люблю занимать­ся чем-то без всякой причины, за исключением той, что не вижу никакой причины не делать этого.

—   Значит, если кто-нибудь скажет вам прыгнуть вниз с моста...

—   Смотря с какого моста. И смотря сколько заплатят. Почему вас это интересует?

—   Нипочему, просто так. А теперь, пожалуйста, возьми­те в рот и отсосите, хорошо?

mardi, le 18 novembre

Одна из моих самых ярких и мощных сексуальных фантазий: мой Мальчик просовывает свою ладонь глубо­ко мне во влагалище. Он никогда этого не делал. Дело в том, что у него самые красивые руки, какие я когда-либо в жизни видела, у мужчин и женщин. Это руки, я бы сказала, настоящего художника. Когда я вижу, как он рас­правляет свою широкую ладонь, это приводит меня в совершенный восторг. Я представляю, как он шарит паль­цами под моей одеждой, когда мы на людях. Я чувствую его неловкие движения, и мне порой даже больно. Но я не против. Я сама хочу этого, мне приятно ощущать, что он как бы насадил меня на свою руку, и я теперь — про­должение его самого, мне самой до безумия хочется быть как бы продолжением его прекрасной руки.