Вик (ЛП) - Аврора Белль


Вик (ЛП) читать книгу онлайн
Настасья Леокова влюблена в лучшего друга своего брата с первой встречи.
Понимая, что никогда не станет для Виктора Никулина чем-то большим, чем просто драгоценностью, которую необходимо охранять, Нас благоразумно скрывает свои чувства. Но когда она принимает дерзкое решение поцеловать его, все меняется.
Этот поцелуй. Этот горячий, взрывной, всепоглощающий поцелуй. Он преследует Вика. И вдруг Настасья Леокова становится не просто принцессой мафии.
Нет.
Она принадлежит ему. Бесспорно. Неоспоримо.
Неразрывная связь. Скрытые отношения. Жизнь, как череда новых открытий. И все-таки чего-то не хватает.
Нас отчаянно жаждет единственного, чего Вик никогда ей не предлагал.
Его сердце.
Меня охватило замешательство, когда я слабо подтвердила:
— Виктор Никулин.
Поллукс сел и посмотрел мне прямо в глаза, пробормотав:
— Ну, это многое объясняет.
Брови Каза приподнялись.
— Уф. Теперь я знаю, почему ты здесь. Роам не слишком доволен твоим мальчиком.
Да неужели? Я не могла и половины сказать.
— Ага. Я сообразила, что отсюда и вся эта история с похищениями.
Мой сарказм повис в воздухе между этими двумя братьями, и, пока Каз ухмылялся, Поллукс тихо фыркнул через нос.
Но один вопрос не давал мне покоя. Часть меня хотела получить ответ, в то время как другая уже знала его.
— Ты собираешься убить меня?
Поллукс не ответил, но его пассивное лицо сказало все, тем самым дав мне ответ.
Между тем, Каз не торопился с ответом, но его трезвый ответ был гораздо более пугающим, чем ответ его брата, потому что он посмотрел мне в глаза, чтобы произнести его.
— Если Роам попросит меня.
Хорошо.
Я знала, где я находилась. К сожалению, это было на нетвердой почве.
— Что я могу сделать? — тихо спросила я.
И пока братья переглядывались, я переводила взгляд с одного на другого, молча выпрашивая ниточку, умоляя хоть крупицу информации, которая могла бы мне помочь. Кастор бросил взгляд на брата, и Поллукс покачал головой, нахмурившись.
Итак, когда Кастор выдохнул, начав со слов:
— Смотри…
Поллукс оборвал его кратким:
— Кастор.
Мужчина рядом со мной замкнулся в себе, его челюсти сжались, и когда я взглянула на него с печалью и отчаянием в глазах, он повернулся и произнес очень медленно, очень обдуманно:
— Я не могу помочь тебе, дорогая. Никто не может. Но если ты когда-нибудь почувствуешь, что с Роамом тебе грозит опасность…
— Богом клянусь, мужик, — перебил Поллукс.
— …просто скажи ему, что ты голодна, — серьезно закончил Кастор.
Это привело к тому, что Поллукс раздраженно выкрикнул:
— Каз. Бл*дь!
Добрый близнец продолжил:
— Если понадобится, я пущу тебе пулю в голову, черт возьми, детка. — Мой желудок сжался от этих слов, но он похлопал меня по колену и закончил искренним: — Но я действительно надеюсь, что мне не придется.
С этими словами он встал и вышел из комнаты, а его брат сердито посмотрел на него. И когда я взглянула на мужчину на диване, его жесткий взгляд упал на меня с тяжестью грузовика, когда он процедил:
— У моего брата мягкое сердце. — С напряжённой челюстью он отвёл взгляд, взял пульт и переключил каналы, заявив: — К сожалению для тебя, мое твёрдое, как алмаз.
Верно.
Беспокойство охватило меня, когда я откинулась на спинку кресла.
Приятно это знать.
Глава 33
Настасья
Поллукс был далеко не самой хорошей компанией, но он полдня не возвращал меня в клетку. К сожалению, после наступления темноты меня снова поместили в мою тюрьму, и вскоре я стала сходить с ума. Я делала все, что могла, чтобы скоротать время, перебрала одежду Роама в надежде найти оружие, но все, что я нашла, это пачки наличных, презервативы и кучу зажигалок Zippo, на которых выгравирован один и тот же уникальный логотип в виде черепа.
К тому времени, когда я закончила шпионить, я поняла, что не могу вспомнить, откуда все вытащила. Немного поразмыслив, я решила швырнуть все, что нашла, на черную кожаную оттоманку в центре шкафа. В конце концов, я была почти уверена, что Роам знал, что я буду рыться в его дерьме. Вот почему я не нашла оружия.
Моя рука слабо ударилась о дверь, и я крикнула:
— Мне нужно в ванную.
И я действительно хотела. Это граничило с дискомфортом, и я сжала ноги вместе, когда мой мочевой пузырь закричал об облегчении.
Я снова и снова пыталась привлечь к себе внимание, и только когда я потеряла надежду, что кто-то был рядом, я вспомнила, что сказал мне Кастор.
Я не ожидала многого, но это не помешало моему сердцу сжаться в горле, когда я произнесла эти жалкие слова вслух.
— Я голодна.
Проверяя теорию, я молчала и просто ждала.
Итак, представьте мое удивление, когда не прошло и пяти минут, как я услышала приближающиеся шаги. Я попятилась, когда дверь гардеробной открылась, и когда Роам встал в дверном проеме с прищуренными глазами, во весь свой внушительный рост, я перестала дышать. Он посмотрел на меня с раздражением. Я взглянула на него с опаской. Затем он дернул подбородком, придерживая дверь открытой и отодвигаясь в сторону, и, поскольку я была измотана и у меня не было много энергии, я выполза на четвереньках, сумев встать только тогда, когда пальцы Роама обхватили мое предплечье и потянули меня вверх.
Это сработало.
Боже мой. Это сработало.
Я сделала мысленную пометку поцеловать Кастора в губы в следующий раз, когда увижу его.
Роам не отпускал мою руку, пока вел меня на кухню, поддерживая меня, пока я медленно и аккуратно спускалась по лестнице. Как только мы оказались на кухне, Роам оставил меня у двойной двери, открыл шкафы, взял коробки и контейнеры, а затем вздохнул:
— Меня тошнит от этого дерьма, оставленного в моей гребаной кладовой. — Его челюсти сжались, когда он поднял одну коробку, встряхнул ее и сказал: — Ничего, кроме крошек. — Потом заглянул в другую коробку. — В этой осталось четыре крекера. — Он вытащил коробку с макаронами с сыром и осмотрел ее, прежде чем бросить на стойку. — Просроченные. — Он подошел к холодильнику и открыл его, осматривая содержимое. — Ты умеешь готовить?
— Не очень хорошо, — тихо признала я хриплым голосом.
И он сузил на меня глаза.
— Почему, черт возьми, нет? Твоя мама тебя не научила?
В моей голове она хихикнула, и мои руки покрылись мурашками.
Я сделала осторожный шаг вперед, бессознательно почесывая руку, покачала головой и неохотно произнесла:
— Она умерла, когда я была ребенком.
Я не искала сочувствия, поэтому не удивилась, когда его не получила. Вместо этого он сердито посмотрел на меня.
— Чем ты планируешь кормить своего ребенка? Замороженные наггетсы и яйца?
Во-первых, я любила динозавров-наггетсы. Я начинала с того, что покусывала их конечности, затем их маленькие головы, пока, наконец, не поглощала их восхитительные тела. У меня всегда была коробка в морозилке на тот случай, если я похищала Лиди, и всякий раз, когда я это делала, я кормила ее всем тем, что ей обычно не разрешалось есть.
Во-вторых, не было на свете ребенка, который бы не любил вафли. Моему ребенку очень повезет, если на завтрак будут яичные вафли. И иногда, мы бы их ели. Так что подайте на меня в суд.
Эта тема разговора заставила меня чувствовать себя более непринужденно с этим непредсказуемым человеком. Я сделала еще один шаг вперед, затем еще один, пока не села на табуретку у острова. И мне пришлось уступить, Роам был прав. Мне действительно нужно было освежить те небольшие кулинарные навыки, которые у меня были.
— Я думала попросить маму Вика научить меня.
— Она хороша? — рассеянно спросил он, бросая в сковороду пару яиц.
— Самая лучшая, — с благоговением ответила я и, глядя на этого сурового человека, который готовил мне яйца только потому, что я сказала ему, что голодна, я задавалась вопросом, сможет ли легкий разговор распутать первую нить того, что, как я надеялась, было много. Он манипулировал, но я тоже могла. Итак, я начала говорить, сначала осторожно.
— Она готовит так, будто никогда не уезжала из России. — Потом чуть более открыто. — Готовит еду, от которой слюнки текут. За ее торты можно умереть. Моя мама была не совсем Мартой Стюарт, поэтому, когда я пошла к Вику и увидела, какая у него мама, я позавидовала. В его доме я всегда чувствовала себя более комфортно, чем в своем. — Я надеялась показаться послушной и пассивной, опустив взгляд и произнеся: — Я хочу быть такой мамой.
Но если я надеялась, что Роама расчувствуется, то была жестоко разочарована. Особенно, когда он сказал отчужденно: