Соперничество сердец (ЛП) - Одетт Тессония

— Вы имеете в виду Лунный лепесток? Это не наркотик, а расслабляющая фейрийская трава, ничем не отличающаяся от того, что продают на рынке. Просто, скажем так, не регулируется.

— Потом ты повел их на оргию.

— Мы просто оказались на уважаемой университетской вечеринке, где заодно присутствовал клуб вуайеристов… — я прищуриваюсь. — Так и написал репортер? Надеюсь, он не перекрутил мою историю.

Он снова трет лоб:

— Мистер Филлипс, даже одно из этих действий уже тянет на ваше увольнение из «Флетчер-Уилсон». Но вся эта подборка непрофессионального поведения не может остаться без последствий. С чего мне знать, что вы не вытворяли чего похуже во время других туров, которыми руководили?

— Уверяю вас, все туры, которыми я руководил после этого, были до ужаса скучными.

— Скучными, — повторяет он. — То есть вы хотите сказать, что вели себя так ради развлечения?

— И во имя любви? — добавляю я с изящным взмахом руки, но он даже не пытается улыбнуться.

Вместо этого тяжело вздыхает:

— Я дал вам эту работу, потому что уважаю вашего отца.

Вся прежняя легкость испаряется при упоминании отца. Пальцы вцепляются в подлокотники кресла.

— Что? — процедил я сквозь зубы.

— Он попросил меня вас взять.

Кровь закипает, все внутри рвется кричать. Я едва удерживаю голос ровным:

— Это невозможно. Я ему даже не сказал, что подал заявку.

— Он и так знал, — устало пожимает плечами мистер Флетчер. — А как вы еще думали, что, будучи сыном аристократа без опыта работы, получили должность младшего публициста?

— Моей ослепительной харизмой, — отвечаю я, но в голосе один сплошной металл.

— Я пообещал вашему отцу, что дам вам шанс, но превращение «Флетчер-Уилсон» в предмет пересудов стало последней каплей.

— Вы меня увольняете?

— Да.

Я почти рад. Если бы знал, что отец приложил руку к моему найму, уволился бы сам давным-давно. Чертов ублюдок все еще пытается держать мою жизнь под контролем, даже после того, как я сделал все, чтобы меня лишили наследства.

А лишение наследства означает, что у меня нет ни запасного плана, ни средств, если я останусь без работы. Разве что вернуться к отцу, встать на колени и умолять принять меня обратно — стать идеальным сыном, каким он меня хочет видеть. Хранить его секреты. Делать вид, что он не тот человек, которого я ненавижу больше всех на свете.

— Во «Флетчер-Уилсон» для вас больше нет места.

— Приятно, что вы подсыпали соли на рану, — бурчу я.

Он сверкает на меня глазами:

— Но… я, возможно, знаю работу, которая больше подойдет вашим… склонностям.

Я прищуриваюсь:

— Отец замешан?

— Признаю, если бы вы не были его сыном, мне не было бы дела, но эта рекомендация целиком моя. — Он разворачивает газету на последних страницах и пододвигает ко мне. Затем пишет на клочке бумаги адрес и передает его через стол. Постукивая пальцем по колонке советов «Спросите у Глэдис», он говорит: — Отправляйтесь по этому адресу. Третий этаж. Спросите Чарли Майклза.

Я хмурюсь, сначала на колонку, потом на бумажку:

— И что это?

— Вы — новая Глэдис.

Я вчитываюсь в колонку заново. Потом перевожу взгляд на мистера Флетчера:

— Это же колонка с любовными советами.

— Для влюбленных с розовыми очками, — поясняет он. — Люди пишут этой самой Глэдис, чтобы получить ответы на любовные дилеммы. Ваши ответы могут быть слегка сенсационными, но все же держитесь в рамках приличия. Я рекомендую вас на это место в доброй вере.

Укол ярости пронзает меня, ведь эта «добрая вера» исключительно ради моего отца. Почти достаточно, чтобы отказаться.

И все же…

Я. Любовный колумнист. Да я смогу и переполох устроить, и пару сердец залатать. Свое, конечно, не трону, но чужие вполне.

— Я согласен. Спасибо, мистер Флетчер.

— Отлично. А теперь проваливайте.

Я выхожу из кабинета мистера Флетчера, подпрыгивая при каждом шаге. Никогда еще увольнение не приносило столько удовольствия, а ведь до этой должности я успел потерять три работы подряд. Вот это, блядь, везение — и как раз тогда, когда я думал, что все окончательно просрал. Может, у меня и правда начинается белая полоса.

Покручиваю сигариллу между пальцами, идя по коридору и через вестибюль. За стеклянными дверями уже виднеются залитые солнцем улицы…

— Монти?

От этого голоса у меня сжимается грудь, и я заставляю себя обернуться. На другом конце вестибюля стоит Дафна в своей Благой форме. На ней свободные брюки, белая блузка с пышными рукавами и сиреневый жилет. Видеть ее такой странно. С той ночи на балу я не встречал ее в человеческом облике. После нашего возвращения с тура ее повысили из стажера в ассистента редактора. Наши отделы не пересекаются, а я еще и добровольно брал на себя как можно больше книжных туров, так что мы почти не виделись. Интересно, когда она начала чаще принимать Благую форму.

Я прячу сигариллу за ухо, засовываю руки в карманы, сутулюсь, придавая себе ленивый вид.

— Привет, Даффи.

Плечи у нее опущены, когда она подходит ближе. Похоже, в этом теле ей до сих пор некомфортно.

— Давненько не виделись.

— Ну, считай, это и «привет», и «прощай». Меня уволили.

— Почему меня это не удивляет?

— Ты ведь меня предупреждала, — легко усмехаюсь я. Разворачиваюсь на каблуках. — Ладно, я пошел.

— Подожди, и все?

В голосе слышится паника, и именно это должно было бы меня спугнуть.

Она переминается с ноги на ногу, пока я снова поворачиваюсь к ней.

— Может… пообедаем? Поболтаем?

Я неторопливо приближаюсь и поднимаю руку. Она вздрагивает, когда я хлопаю ее по макушке.

— Было приятно знать тебя, Даффи, дорогая.

Ее глаза сердито сужаются.

— Ты правда считаешь меня питомцем, да? Даже когда я выгляжу вот так.

Я подмигиваю:

— Очень милым питомцем.

— Ты урод.

Я изображаю обиженную гримасу:

— А я-то думал, мы друзья. Увидимся.

Выходу через парадные двери, пока не передумал. Пока сердце не решило убедить меня, что лучше чувствовать хоть что-то, чем пустоту. Пока не начал надеяться.

Дафне будет лучше, если она забудет обо мне.

А мне — если я забуду о ней.

История Эдвины и Уильяма подошла к концу, но роман Дафны и Монти только начинается. Влюбляйтесь снова вместе с новым фэнтези-ромкомом из серии «Фейри интрижки и корсета затяжки» — «Мой дикий роман».

БЛАГОДАРНОСТИ

Писать некоторые книги — настоящее мучение. Красивое, но все же мучение, хотя в итоге оно всегда того стоит. Эта книга была не из тех. Это одна из самых приятных историй, что я когда-либо писала. Никогда раньше я так часто не смеялась вслух во время работы, как при создании «Соперничества сердец». Писать ее было чистым волшебством, и я безмерно благодарна, что смогла создать книгу своего сердца.

Но даже легкая книга способна превратиться в пытку, если нет системы поддержки. Поэтому мне есть кому сказать спасибо за помощь и веру на этом пути.

Спасибо Валии Линд и Ханне Сандвиг, которые стали моими самыми громкими болельщицами, как только я поделилась идеей и желанием написать эту историю. Вы напомнили мне, что эта книга станет наградой после куда более сложных проектов, что я писала до нее. Спасибо, подружки!

Спасибо моей партнерше по критике, Алишe Клафке, за то, что первой прочла черновик и прислала мне свои реакции! Знание, что книга получилась такой смешной, как я задумывала, — именно то, что меня вдохновляло.

Спасибо всем моим авторам-друзьям, включая моих подружек из «Queens of the Quill», а также всем, кто делился восторгом, когда я рассказывала об этой истории — будь то в личных разговорах или соцсетях. Ваша поддержка для меня бесценна!

Спасибо моему мужу, который прочел книгу и расхохотался над «сценой с похлопыванием яичек», а также даже не моргнул, увидев, что в любовных сценах стало жарче. Мне было неловко, что ты читаешь это, но ты герой. Я тебя люблю!