Соперничество сердец (ЛП) - Одетт Тессония

— Я пополняю свое портфолио.

— Что у тебя за мания сводить людей? — спрашивает Дафна.

— Любовь — это пытка, — невозмутимо отвечает Монти, — а я люблю мучить людей.

— Есть одна проблема, — говорит Эдвина, бросая на меня косой взгляд. У меня холодеет в животе, но я уже догадываюсь, что она скажет. — Чтобы мистер Флетчер оформил мне гражданство, понадобится полгода. Через пару недель, когда закончится мой гостевой пропуск, мне придется вернуться домой.

Я сжимаю ее ладонь в утешающем жесте.

— Сможешь ли ты сохранить свою квартиру? Или будешь жить с родителями?

— Я поживу у родителей. Они позволят мне жить в поместье, не торопя с замужеством, если я заверю их, что с карьерой все в порядке. К тому же я хочу провести с ними время перед переездом. Потом мы не будем так часто видеться.

— И ты уверена, что хочешь этого? — даже ей, наверное, слышно, как дрожит мой голос. — Жить здесь?

Она смотрит на меня серьезно:

— Всем сердцем.

В этих словах гораздо больше, чем просто желание остаться. Она хочет этого. Жить здесь. Быть с нами. Она вернется.

Я, может, и буду переживать каждую минуту ее отсутствия, боясь, что с ней что-то случится, но мне нужно учиться отпускать. Перестать чувствовать себя ответственным за каждого, кого люблю.

— Мы будем писать друг другу, — говорит она, на этот раз сжимая мою ладонь в утешении. — Буду писать, пока ты не устанешь от меня.

— Этого никогда не случится.

Ее губы изгибаются в озорной улыбке:

— Буду слать тебе непристойные стихи и двусмысленные рисунки.

— И мне пришли! — поднимает лапку Дафна. — Чтобы пережить время до выхода твоей следующей книги.

Монти хмыкает и идет к бару:

— Пойду возьму всем выпить.

Дафна тут же бежит за ним, оставляя нас с Эдвиной наедине.

— Я правда рад за тебя, — говорю, обхватывая ее плечи ладонями.

— Я знаю. Но хочу кое-что предложить. Хочу помочь оплатить учебу Кэсси. — Увидев мой хмурый взгляд, она быстро добавляет: — Хотя бы один семестр. Я хочу помочь и не приму отказ, если он не от нее самой.

Первая реакция — отказаться. Сказать, что ей не стоит тратить свой честно заработанный аванс на нас только потому, что я не получил контракт. Но я знаю: ее желание не из жалости и не из благотворительности. Эдвина уже не посторонняя ни для меня, ни для Кэсси. Каждый день мы с ней строим что-то прочное. Что-то, что делает ее не просто возлюбленной.

Когда-нибудь, неважно, примет ли она идею брака или мы найдем свой способ быть вместе, она станет семьей. Возможно, уже стала.

Я выдыхаю дрожащим вздохом:

— Ладно.

Ее лицо озаряется:

— Ты не станешь со мной спорить?

— Нет, — целую ее в губы. — В этот раз ты победила.

Она улыбается, ее глаза сияют из-под очков, и кажется, я снова влюбляюсь в нее до безумия.

— Напитки, — говорит Монти, ставя на стол поднос. Мы усаживаемся в кабинку, публицист, как всегда, берет воду, Дафна предсказуемо тянется к ликеру и крошечной рюмочке. Я выбираю бокал вина, а Эдвина берет стакан с голубым напитком — темно-индиговым внизу и пастельно-голубым сверху.

Я едва не поперхнулся вином:

— Это же «Облачный Пик», — выпаливаю.

Эдвина замирает и прищуривается на Монти.

Он лишь пожимает плечами, откидываясь на спинку и делая затяжку сигариллой, с кривоватой улыбкой:

— Подумал, ты захочешь вспомнить прошлое. В тот вечер мы все отлично провели время, разве нет?

Эдвина бросает долгий взгляд на напиток:

— Признаю, было очень весело.

— Только не пей больше одного, — говорит Монти. — Потом перейди на обычное вино.

— Ликер тоже хорош, — вставляет Дафна, поднимая крошечную рюмочку.

Эдвина смотрит на меня, и в ее взгляде читается явное искушение:

— Хочется попробовать еще раз. Может, если пить умеренно, я на этот раз придумаю гениальную идею для книги.

Я хмурюсь:

— Ты ничему не учишься? Не делай этого.

Ее улыбка становится хитрой:

— А ты, любовь моя, ничему не учишься? Никогда не запрещай мне что-то.

— Это не было запретом…

Но она уже подносит стакан к губам. Через пару минут она вовсю болтает с Дафной, хвастаясь, как блистательно вела себя на встрече с мистером Флетчером.

Я бросаю Монти шутливо-недовольный взгляд:

— Сегодня вечером она будет невыносимо надоедливой, и это твоя вина.

— Да, — подмигивает он, — но ты ведь любишь ее даже такой.

Я вздыхаю и поворачиваюсь к своей строптивой, озорной, прекрасной возлюбленной:

— Очень люблю.

ЭПИЛОГ

6 МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ

ЭДВИНА

Я переминаюсь с пятки на носок, пока жду, когда разрешат сойти с корабля. Мое возвращение в Фейрвивэй — в мой новый дом — прошло идеально. Ни штормов, ни задержек. Гражданство одобрено и оформлено всеми необходимыми способами. Таможню я уже прошла. Все было настолько просто, что я боюсь, что что-то обязательно пойдет не так.

И если что-то и может пойти не так, то… это будет связано с Уильямом.

Не то чтобы у меня были на то причины. Мы переписывались все это время, как и обещали. И хоть физическая разлука была постоянной ноющей болью в груди, в эмоциональном плане мы не отдалились ни на миг. Напротив стали ближе. Через три месяца после начала переписки Уилл прислал мне стихотворение. Шуточный лимерик, отсылающий к нашим правкам в моей аннотированной копии «Июньского портрета, запечатленного в покое», про маленькую морковь, влюбленную в рыжую девушку. В этот раз морковь просила свою возлюбленную разделить с ним дом.

И тогда я поняла…

Это был способ Уилла спросить, не хочу ли я жить с ним, когда вернусь.

Не помню, чтобы когда-то в жизни я так сильно била ногами в воздухе и визжала от восторга.

С тех пор этот восторг нисколько не угас, как и напоминания Уильяма о том, как он любит меня и ждет нашей совместной жизни.

Но ведь я уже испытывала это, правда? Была уверена в чувствах мужчины, основываясь на его письмах?

Уильям — не Деннис, — напоминаю себе, и тревога отступает. Это не первый раз, когда мне приходится преодолевать страхи насчет наших отношений, и с каждым разом делать это все легче. Тем более Уильям уже видел меня настоящую и любит именно такой.

Его лицо я вижу сразу, когда, наконец, спускаюсь с корабля на пирс. Он стоит среди других ожидающих своих близких. Все внутри рвется броситься к нему, но так нарушится протокол. К тому же, без сопровождения офицера иммиграционной службы фейри я просто врежусь в невидимую стену охранного заклинания, опоясывающего остров. Я изо всех сил стараюсь сохранять достоинство, пока офицер медленно ведет меня по пирсу.

Глаза Уильяма встречаются с моими, и его улыбка так же широка, как моя. Как только офицер кивает, разрешая пройти, я срываюсь на бег и мчусь к любимому. Он сразу подхватывает меня на руки, прижимает губы к моим и закручивает нас. Щеки у нас мокрые от слез, а очки сидят криво, когда он опускает меня на землю.

— Ты правда здесь, — выдыхает он, голос срывается. — Я так чертовски скучал.

— И я по тебе, — отвечаю я, смахивая слезы, чтобы получше его рассмотреть. Он еще красивее, чем я помнила: темные волосы в беспорядке от ветра, серьги искрятся в полуденном солнце, глаза сияют, как море за его спиной.

Он отстраняется и сует мне в руки огромный букет пионов.

— Это тебе.

— Это ты так специально, — спрашиваю я с усмешкой, — или просто так рад меня видеть?

— И то, и другое.

Я встаю на носочки и целую его снова.

— Ладно, ладно. Насладились трогательным воссоединением, и хватит, — раздается голос Кэсси, и я поворачиваю голову и вижу, как она идет к нам с тростью в руке.

Сердце спотыкается, когда я замечаю еще троих, идущих вместе с ней.

— Можно теперь прервать? — спрашивает Зейн с широкой улыбкой.

— Добро пожаловать домой, — говорит Джолин. Ее рука переплетена с рукой незнакомца… невероятно красивого незнакомца.