Земля воров (ЛП) - Халле Карина

Клянусь, она смотрит на меня как… как…

Стрела прилетает из ниоткуда и вонзается в шею, с легкостью пронзая ее толстую кожу.

Древнедраг издает оглушительный рев, от которого у меня почти лопаются барабанные перепонки, и в удивлении поднимает свою гигантскую голову, обращая внимание на нападающего.

Мой взгляд следует за ней. Я поворачиваю голову и вижу стоящего неподалеку незнакомца с луком у бедра. На нем плащ, и я не могу видеть его глаз, но он стоит неподвижно, сосредоточившись на драконе. Ему следовало бы бежать, ведь ни одна стрела не может нанести дракону существенного вреда, если только она не пронзит ему глаз, но этот человек не двигается с места.

Он просто наблюдает и ждет.

Затем дракон издает еще один рев, который переходит в тихое поскуливание, и огромное чудовище начинает качаться на своих лапах, пока не падает на землю в нескольких футах, от удара в скале появляются трещины, а земля сотрясается.

Что, черт возьми, только что произошло? Он убил дракониху?

Как это возможно?

Я смотрю на дракониху, ожидая, что она встанет и выместит на мне свою ярость, но она лежит совершенно неподвижно, ее глаза закрыты. Единственный признак того, что она жива, — это слабое движение ее шершавого живота.

Я снова смотрю на незнакомца и вижу, что он приседает рядом с Леми. Он водит руками в перчатках взад-вперед по телу моего пса, что-то бормоча себе под нос.

Леми!

— Отойди от него, — удается мне крикнуть, слова застревают в горле. Я переворачиваюсь и пытаюсь подняться, но продолжаю скользить по красному желтку, покрывающему мою броню багряной слизью. Несколько минут назад эта субстанция была для меня дороже всего на свете, а теперь, без моего пса, она не стоит ничего.

Мне удается встать на колени, а затем, теряя равновесие и чувствуя себя опустошенной, подняться на ноги. Незнакомец все еще держит руки над Леми, но что-то изменилось. Клянусь, я вижу, как у Леми дергается хвост.

Нет.

Затем он лениво покачивается.

Раз, два…

— Леми! — кричу я и бросаюсь к нему, надежда растет во мне, как сорняк. Я останавливаюсь рядом с незнакомцем и вижу, как бок Леми поднимается и опускается в ровном дыхании. Вокруг него больше нет крови, и он выглядит совершенно невредимым, его блестящая черная шерсть не тронута ничем, кроме рук незнакомца.

Я падаю на колени рядом с Леми, а незнакомец выпрямляется. Я на мгновение встречаюсь с его глазами, золотистыми и обезоруживающе яркими, окруженными той же черной мазью, которую использую я.

— Что ты сделал? — спрашиваю я, как раз в тот момент, когда Леми поднимает голову и лижет мою руку. Слезы снова текут по моему лицу, на этот раз от радости. Он жив!

Как он остался жив?

— Он крепкий пес, — говорит незнакомец. Мужчина. Его голос тихий, но тон легкий, как будто мы все не были только что на грани жизни и смерти.

Леми продолжает лизать мою руку, пока не встает и не встряхивается всем телом с головы до ног, слюна летит повсюду, попадая на нас обоих липкими нитями.

Мужчина смеется и протягивает руку, и Леми подходит к нему, чтобы его погладили за ушами. Обычно он настороженно относится к незнакомцам, но не к этому парню, вероятно, потому что тот только что спас ему жизнь. Или нет? Возможно, дракониха все-таки не причинила Леми вреда. Я клянусь, что видела кровь, но, может быть, мне это только показалось в моей истерике.

Но он спас тебе жизнь, напоминаю я себе.

Я встаю, вытирая руки о чистый сухой участок доспехов.

— Пожалуй, я должна поблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь, — говорю я.

Мужчина продолжает гладить Леми, хотя его золотистые глаза пристально смотрят на меня. С капюшоном, все еще накинутым на голову, и маской, закрывающей нижнюю часть лица, я вижу только черные брови и эти сверкающие глаза. Они мало что мне говорят. Если бы я могла хотя бы увидеть цвет его волос, то узнала бы, под какой луной он родился, и получила представление о его характере.

— Уверен, ты поступила бы так же, — говорит он с иронией, как будто зная, что я бы так не поступила. — Лавандовая девочка.

Я игнорирую прозвище, связанное с цветом моих волос.

— Я бы так и сделала, если бы у меня была стрела, способная сразить древнедрага, — признаюсь я и поворачиваюсь, чтобы взглянуть на дракониху, которая все еще лежит на боку. Если смотреть с этого ракурса, она просто огромная, и по мне пробегает дрожь при мысли о том, как близко я была к смерти, как близко была к потере Леми.

Я снова смотрю на незнакомца, нахмурившись.

— Как ты это сделал? Она спит?

— Да, она спит, — объясняет он. — Это транквилизатор. У нас есть около десяти минут, прежде чем она очнется. Не стоит оставаться здесь, когда это произойдет.

Спит? За все время, что я этим занимаюсь, никогда не слышала о каком-либо зелье или формуле, которая могла бы усыпить дракона. Насколько проще была бы моя работа, если бы у меня было такое.

— Откуда ты? — осторожно спрашиваю я его.

— Из маленького городка под названием Штормглен-Крик, — отвечает он. — А ты?

Штормглен-Крик. Ручей1. В Эсланде нет ручьев. Единственный источник воды в нашем королевстве — два подземных водоносных слоя, которые строго контролируются Святыми огня. Только с их «благословения» они позволяют людям в Земле изгнанников пользоваться ими, но даже в этом случае наши рационы ограничены — если вода не отравлена.

— Неважно, — отвечаю я, не желая, чтобы он знал обо мне что-либо, что можно использовать против меня.

Его глаза скользят по моему лицу, прищуриваясь от удивления.

— Понятно. Ну, по твоему диалекту я бы сказал, что ты из Эсланда, но ты не похожа на свогера. — Он использует уничижительный термин, которым Свободные жители называют последователей Святых огня. Интересно узнать, что они так же известны и в других землях.

Я хочу сказать ему, что я не свогер, но прикусываю язык. Если сделаю это, он поймет, что я из Земли изгнанников, хотя, наверное, это и так понятно, раз я краду яйца.

Он снова смеется, а затем поднимает руку и стягивает маску вниз, так что теперь я вижу прямой нос и полные губы, изогнутые в легкой улыбке.

— Я Андор Колбек, — говорит он, протягивая руку.

Я смотрю на него с восхищением. Дело не только в том, что у него очаровательная улыбка с ослепительно белыми зубами, но и в том, что он — Колбек.

— Из Дома Колбек? — тихо восклицаю я.

Он смотрит на свою руку в перчатке, которую я не пожимаю, и опускает ее.

— Полагаю, у вашего народа другие обычаи приветствия.

— Дом Колбек? Синдикат Норланда? — повторяю я, игнорируя его слова.

В его взгляде на мгновение мелькает что-то мрачное.

— Да. Полагаю, ты слышала о нас.

Спокойно, говорю я себе. Не проболтайся, на кого ты работаешь.

— Все знают эти Дома, — объясняю я.

Он скрещивает руки на груди.

— Неужели? А я думал, что все знают королей и королев разных королевств, а не Дома. Считается, что власть принадлежит королевствам. Если только ты не в курсе, что настоящей властью обладают Дома. — Он делает паузу, его тон становится недобрым. — И я думаю, что ты знаешь.

Я сглатываю, потому что у меня неожиданно пересыхает во рту, и быстро улыбаюсь ему. Думаю, пора уходить.

— Трудно понять, что думать, — говорю я, поправляя ножны за спиной. — Я простая девушка из Эсланда. Ну ладно. Мне лучше уйти, пока дракониха не очнулась.

Андор кивает на оставшееся в кратере яйцо.

— Ты не возьмешь его?

— Лучше не испытывать судьбу. Второй раз ты можешь не спасти меня.

Он сухо смеется, и я бросаю быстрый взгляд на Леми.

— Пойдем, Леми, — говорю я и направляюсь прочь. Я ожидаю услышать стук его лап по камням, когда он побежит за мной, но не слышу ничего.

— Боюсь, что пес пойдет со мной, — говорит Колбек, и его голос становится холодным и жестким. Приказ, приговор, еще один узел в моем плане. Этого достаточно, чтобы мое сердце застыло. Я останавливаюсь и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Андора, широко раскрыв глаза.