Идущие на смерть приветствуют тебя! (СИ) - Тыналин Алим

— Она что, с ума сошла? — спросил я Вирсанию, когда мы отправились дальше по улице.

— Ты что, не узнал жрицу богини Либеры? — спросила куртизанка. — Это же особые лепешки из муки, масла и меда, они называются либы Она приносит их в жертву Либере. Их нельзя есть. Вон, можешь купить у торговца и отдать жрице, а она принесет их в жертву ради тебя.

— И что, их вообще нельзя есть? — жалобно спросил я. — Я уже так проголодался.

— А я тем более, — сказал Марикк. — Я бы умял все либы. Давайте поймаем торговца, я вытрясу из него все припасы.

Мимо как раз проходил торговец и расхваливал свой товар. Марикк позвал его, но не успел ничего купить. Подошли двое юношей, обнаженных по пояс и быстро купили все пирожки. На шее у них болтались диковинные амулеты из кожи и золота, по два у каждого. Из каждого амулета торчали волосы, наверное, их собственные.

— Это буллы, — сказала Вирсания, когда я вопросительно посмотрел на нее. — Их дают мальчикам еще во младенчестве, чтобы отпугнуть злых духов. Сейчас в знак достижения взрослой жизни, они кладут туда пряди собственных волос. У моего старшего брата был такой же.

— У твоего брата? — спросил я. — Как его зовут? Он тоже живет в Равенне?

— Нет, он больше вообще не живет, — ответил Вирсания и помрачнела.

Марикк от ярости чуть не задавил подростков и мне пришлось приказать ему оставить их в покое. Народу становилось все больше. Некоторые пели песни непристойного содержания и хватали всех женщин подряд за попу и грудь.

Вирсанию поминутно пытались облапать и многим это удавалось. В конце концов ее окружили двое пьяных парней и начали целовать, срывая одежду. Это было уже слишком, праздники праздниками, но слишком уж наглеть не надо. Я приказал Марикку освободить молодую женщину. Она тоже так возбудилась, что не возражала против приставаний незнакомцев.

В толпе то и дело раздавались со смехом стоны и крики, имитирующие занятия сексом. Затем люди закричали в один голос, будто приехал сам бог Либер с нескончаемым кувшином вина.

— Смотри, вон приехал фасцинум, — шепнула мне полураздетая Вирсания, прижавшись ко мне сзади. — Я хочу, чтобы у тебя был такой же.

Толпа на улице постепенно расступалась. Сквозь нее ехала повозка, которую тащили обнаженные мужчины и женщины, у которых на головах красовались венки и виноградные лозы. Они махали кувшинами с вином и кричали:

— Славься, Либер и Либера! Пусть урожай будет плодородным!

На повозке поверх сена лежал огромный фаллос, вырезанный из дерева, длиной в два человеческих роста и гораздо толще любого торса. Может, только Марикк мог соревноваться с ним в толщине. Я сразу узнал детородный орган, потому что к нему были приделаны яйца. Некоторые голые девушки подбегали и гладили его, другие забирались в повозку и садились верхом, крича:

— Дай мне силы, чтобы родить много детей, Либер! Дай мне силы.

Они махали и распевали песни, туда-сюда елозя бедрами на гигантском фаллосе. Тут же в повозку залезли мужчины и бросились к девушкам, опрокинули их на сено рядом с фаллосом и вскоре уже оплодотворяли их, тут же, на глазах разгоряченной толпы.

— Это и есть фасцинум? — спросил я у Вирсании и только сейчас заметил, что обнимаю ее за голые ягодицы, пробравшись руками под тунику.

— Да, это он и есть, — ответила женщина, тоже все сильнее прижимаясь ко мне. — А я хочу твой фасцинум. Прямо здесь и сейчас.

— Если мы сейчас начнем, — ответил я, испытывая тоже самое. — То к нам присоединятся все вокруг. Тебя это не смущает?

— Нет, — сказала Вирсания и полностью скинула с себя тунику, оставшись обнаженной и закричала: — Я хочу свободы! Я хочу любви и свободы!

— Иди сюда, сейчас я тебе дам много свободы, — пробурчал мужчина рядом и начал целовать ее, лаская гладкую полную грудь. К нему присоединились еще двое, а затем и другие.

Я схватил ее в охапку и вырвал из толпы похотливых и возбужденных мужчин. Повозка с фаллосом как раз проехала рядом и я закинул женщину туда. Затем забрался сам. Глаза у Вирсании были мечтательно закрыты.

Рядом в повозке две пары занимались любовью, еще две голые девушки сидели на фаллосе, лицом друг к другу и страстно целовались. Подумать только, это происходило в центре города, посреди белого дня!

— Иди ко мне, мой мальчик, — простонала Вирсания и потянула меня к себе, схватив за край плаща. Затем резко стащила его с меня и нырнула под мою шелковую тунику.

— Император! — изумленно прошептали в толпе, узнав меня по роскошной пурпурной тунике. — Это же император! Император на фасцинуме! Смотрите, люди!

Раздались приветственные крики, вполне себе радостные. Видимо, люди обрадовались, когда увидели, что я посетил их праздник. Крики раздавались все громче, пока не переросли в мощный рокот, похожий на грохот моря.

Мне пришлось выпрямиться и помахать рукой. Это было непросто, потому что Вирсания к тому времени уже схватила мой член ртом и весьма активно обрабатывала его языком. Застонав от наслаждения, я неловко покачнулся и шелковая туника слетела с меня полностью, оставив обнаженным перед толпой. Конечно же, люди увидели Вирсанию и закричали еще громче, приветствуя мой дар богам свободы.

Повозка продолжала ехать к воротам, а я оперся на гигантский фаллос задом и уселся поудобнее, а голова Вирсании двигалась у меня между ног. Солнце било мне в глаза и я щурился под его яркими лучами.

Так мы и ехали, а толпа кричала:

— Да здравствует император! Да здравствуют Либер и Либера! Да славятся боги во веки веков!

Когда мы подъехали к воротам, толпа медленно потекла наружу, а я кончил и Вирсания тут же полезла к другой девушке и со смехом уронила ее в сено. Они начали бороться и барахтаться там, а я закрыл глаза, остывал после освежающих оральных ласк и грелся на солнце. Мне не хотелось двигаться, а просто ехать вот также, все дальше и дальше, будто плывя в невесомости.

Мы выехали из города и огромная толпа направилась к юго-западу. Там вдали, где мы только недавно проезжали с Родериком и Вирсанией на конях, когда бежали из «Приюта Амура», уже оказывается успели воздвигнуть огромный алтарь из камней и виноградных лоз, а у подножия поставили много кувшинов с вином.

Я видел, что мы направляемся прямо туда и продолжал сидеть на фаллосе, а Вирсания с незнакомой девушкой хихикали и шуршали сзади травой и сеном.

Ехали мы медленно, толпа то и дело отвлекалась на то, чтобы остановиться и отдохнуть, но вместо отсеявшихся людей тут же появлялись новые. Я заметил, что стало больше женщин и девушек, большинство из которых были обнаженными.

Несколько пьяных мужчин тоже забрались в повозку и стащили девушек с фаллоса в толпу. Вирсания тоже чуть было не ушла с ними, но я оставил ее с собой. Сдается мне, что еще до наступления темноты Вирсания все-таки уйдет с кем-нибудь из праздношатающихся горожан.

Все вокруг были пьяные, вино лилось рекой, и в толпе распевали похабные песни. Впрочем, после той вакханалии, что происходила вокруг, можно было не опасаться, что людей смутят непристойные стихи или частушки. Вокруг творились вещи и посильнее. Я и не думал, что римляне способны на такие непристойности среди бела дня.

Вскоре мы добрались до алтаря и толпа остановилась вокруг него. К повозке подошли женщины, тоже обнаженные, целая процессия. В волосы у них были вплетены яркие разноцветные ленты, в руках они держали венки из полевых цветов и виноградных листьев.

Я засмотрелся на их прекрасные тела и даже захотел одну из них, красивую черноволосую девушку с большими черными глазами. Сам я тоже остался голым и продолжал сидеть у фаллоса.

Черноволосая девушка и другие женщины протянули мне венки. Я не знал, что мне делать и недоуменно посмотрел на Вирсанию.

— Ну, что же ты? — спросила она. — Бери венки и надевай на фасцинум. Матроны оказывают тебе великую честь.

Я послушался и поочередно нацепил на фаллос венки, стараясь, чтобы они не свалились от ветра. Затем выпрямился и поглядел на толпу. Люди продолжали кричать: