Папина дочка (СИ) - Салах Алайна

— Да. Автор — художница из Брюсселя.

— Вот о чём я и говорю. Интерьер здесь — больше, чем модные тренды. Он эксклюзивен, как и ты.

— Я польщён. Пара побитых окон и сломанных стульев сделали бы метафору более точной.

— Ты снова смущаешься, — сощурившись, я обличительно тычу в него пальцем.

— Я? Смущаюсь?

— Да. Как и в телефонном разговоре. Ты словно не привык, когда с тобой флиртуют.

Поставив бокал рядом с собой, Александр негромко, но искренне смеётся.

— Привык настолько, что давно перестал реагировать. Это только с тобой так выходит.

— Правда? — моментально переспрашиваю я, чувствуя, как в животе оживает рой бабочек. — То есть я особенная?

— Так и есть, — неожиданно серьёзно соглашается он. — Самая невероятная женщина из всех, что я встречал.

— Такое мог бы сказать мой тайный поклонник под ником РД.

— Это моё романтичное альтер-эго.

— И оно прекрасно! — выпаливаю я и, опустив глаза, добавляю: — А я ведь поверила, когда ты сказал, что не имеешь к нему отношения.

— Я тогда почувствовал себя припертым к стене. Ты пришла ко мне в номер красивая, в сногсшибательном белье, полная решимости заняться сексом. Я растерялся.

— Тогда мне казалось, что ничто не способно выбить тебя из колеи. Значит, я уже тогда тебе понравилась?

— Я был очарован. — В голосе Александра звучат незнакомые мне, восторженно-тёплые ноты. Кажется, будто он впервые чувствует себя свободным говорить о чувствах, что полностью его преображает: лицо становится более расслабленным, а взгляд светлеет. — Любой был бы на моём месте. Нечасто встретишь сочетание красоты, любви к миру и абсолютной прямолинейности. Ты в буквальном смысле говорила всё, что приходило тебе на ум.

— Очарован настолько, что не мог удержаться, чтобы не узнать обо мне побольше?

Я уже осознанно кокетничаю — да и кто бы удержался в такой ситуации, но он словно совсем этого не замечает, продолжая отвечать вдумчиво и серьёзно.

— Видимо так. Когда ты показала свой профиль, у меня впервые возник порыв зайти в соцсети. Мне захотелось узнать тебя поближе, но без риска быть уличённым в своём интересе. Ну, иметь возможность смотреть на твои фотографии — это отдельный вид удовольствия.

Я вновь чувствую себя окрылённой — настолько, что мысленно уже давно нахожусь на уровне потолков. А ещё невероятно счастливой. Всё это время Александр был ко мне неравнодушен и сейчас свободно в этом признаётся. Это же самый настоящий триумф. Моя огромная женская победа.

— Как хорошо, что я решилась сюда приехать. Страшно подумать, что я могла всего этого не услышать. Знаешь, тот вечер сильно на меня повлиял. — Фразы легко набегают одна на другую, ибо признание Александра требует взаимности. — Столько лет мне никто не нравился, а потом я встречаю тебя, моментально влюбляюсь и получаю категоричное «нет». Весь мир перевернулся с ног на голову. Разбились розовые очки, как принято говорить. Мне было обидно и больно, и внутри себя я закрылась. Мама с папой очень переживали тогда. Я полностью ушла в учёбу, посещала бесчисленные курсы, домой приезжала поздно и много огрызалась.

— Мне жаль, что так вышло, — без улыбки произносит Александр. — Но тогда я не представлял для себя другого варианта. Это была всего лишь одна совместная неделя на курорте, и я полагал, что всё быстро забудется.

— У меня не вышло. А у тебя?

— Как видишь. И время от времени заходил в твой профиль, чтобы убедиться, что у тебя всё хорошо.

В воздухе впервые с моего появления здесь повисает пауза.

Я ставлю опустевший бокал на стол, кручу тонкую ножку в пальцах. Краем глаза вижу, как Александр отрывается от кухонного гарнитура, очевидно для того, чтобы налить мне вина.

Сердце начинает взволнованно грохотать, когда он, вместо того чтобы взять бутылку, обходит стол и останавливается прямо передо мной.

Я поднимаю глаза, встречаю его взгляд, наполненный чернотой, и машинально поднимаюсь. Его ладони оказываются на моей талии, короткий рывок — и моя грудь прижата к его. Запах туалетной воды, горячее дыхание с привкусом вина, хриплая вибрация голоса.

— Я очень рад, что ты приехала.

64

Поцелуй, первый после того, что случилось с нами на пляже, никак не желает закончиться.

Мои бёдра упираются в края столешницы, пальцы путаются в волосах Александра. Дыхание сбилось, став хриплым и рваным, одежда ощущается ненужной и сковывающей.

Тело горит: горит кожа, ноет и пульсирует грудь, и между ног знакомо тянет. Так его близость действует на меня.

Моя влияет на Александра тоже: и от понимания, насколько сильно, я чувствую торжество.

Его пальцы жадно и несдержанно вдавливаются в мою кожу, скользят вдоль моего тела: ощупывают бёдра, поясницу, мнут грудь, а его возбуждение настойчиво упирается мне в живот.

Осмелев, я проталкиваю между нами руку. А что такого? Мы оба взрослые люди и это уже не первый мой раз.

Провожу ладонью по бугрящейся твёрдости и, оттянув резинку штанов, спускаюсь ниже.

Изо рта вылетает невольный полухрип-полустон, а томление внизу живота усиливается. Я впервые пробую член наощупь. Большой, твёрдый, немного влажный… Кожа гладкая и нежная.

— Можно я тебя потрогаю? — хриплю я Александру в губы.

Не дожидаясь ответа, сжимаю ладонь и интуитивно веду её вниз.

Я вижу, как он жмурится, как между тёмных бровей образуется залом, словно от боли. Я знаю, что дело не в ней.

Влаги в моей руке стало больше, а это знак, что я на правильном пути. Мужская и женская физиология в этом смысле наверняка схожи.

— Тебе так нравится? — шепчу я, не утруждаясь прятать провокационные нотки в голосе.

Лучшим ответом мне становится короткий, плохо различимый звук, похожий на стон.

Убедившись, что невзирая на отсутствие опыта мне удаётся делать всё правильно, я продолжаю увереннее водить ладонью вниз и вверх.

— Достаточно… — Александр перехватывает мою руку. — Надо подняться наверх.

Наш путь по лестнице становится неловким и торопливым. Моё сердце бешено колотится, тело бурлит вожделением — странно совершать настолько обычные действия в таком состоянии.

На верхней ступеньке я почти поскальзываюсь, натянуто смеюсь. Надеюсь, небольшое промедление не сбросит эмоциональный накал между нами, и всё и дальше будет происходить так же легко и непринуждённо.

Просторный петляющий коридор, вспышки точечного света.

Дверь спальни распахивается с мягким толчком.

Я успеваю отметить широкую кровать королевского размера и высокий металлический торшер, перед тем как шторы начинают съезжаться и комната погружается в кромешную темноту.

— Так темно, — шепчу я, когда ладони Александра вновь ложатся мне на бёдра.

— Я подумал, так тебе будет комфортнее, — его голос по-прежнему приглушённый и немного осипший, а значит, момент страсти не потерян. — Но если хочешь, могу включить свет.

— Хочу. Но не яркий. Торшер было бы идеально.

— Не перестаёшь меня удивлять, — хрипло сообщает он, перед тем как запечатывать мой рот жадным поцелуем.

Я не знаю, куда деть руки. Хочется и одновременно обнимать его, и раздевать, и ещё раздеваться самой.

Оказывается, в возбуждении так сложно себя сдерживать. Тело само подталкивает, шепча… нет, требуя: скорее, скорее.

Я подцепляю края его футболки, неуклюже дёргаю её вверх. Александр помогает. Рывок — и она валяется на полу.

Следом нащупываю молнию на юбке, торопливо тяну её вниз. Александр делает всё остальное, по очереди избавляя меня и от неё, и от свитера.

— Мне нравится, когда ты меня раздеваешь, — успеваю шепнуть я, до того как он мягким толчком опускает меня на кровать.

Приподняв бёдра, я берусь за резинку колготок и вздрагиваю: в этот момент комната озаряется тусклым желтоватым светом.

Застыв, я смотрю на то, как Александр опирается коленом на край кровати и придвигается ко мне.