Папина дочка (СИ) - Салах Алайна

Я никогда не предполагал, что моя собственная жена может дойти до такой ужасающей крайности, но это случилось. Она собиралась убить нашего сына просто потому, что не хотела расставаться.

Нет гарантий, что Каролина в обиде сможет сохранить адекватность.

Я опускаю взгляд на левую руку: за несколько секунд она дёрнулась десяток раз.

— Пап? — весело переспрашивает Марк. — Ты чего завис?

— Приезжайте, — хриплю я, крепко сжав пальцы в кулак. — Кофе и воды у меня достаточно.

60

Каролина

Когда впереди вырастает серо-чёрный особняк с подсветкой на крыше и кромкой бассейна по периметру, я сразу понимаю, что мы на месте. Стильно, дорого и совершенно негостеприимно — очень в духе Александра.

Марк подкатывает к воротам, щёлкает пультом и направляет машину в расползающийся зазор. Мои и без того холодные ладони окончательно леденеют, а неуютное шевеление в груди превращается в самый настоящий шторм. Какого чёрта я делаю?! Для чего приехала? Полное безумие — согласиться появиться перед Александром в компании Марка.

Несколько раз по дороге сюда я порывалась попросить его развернуть машину и отвезти меня к родителям, но сама же себя останавливала. Что ждёт меня дома? Эмоциональная агония? Бесцельное истязание мыслями о том, почему всё происходит именно так, а не иначе? Нескончаемое мучительное ожидание того, что Александр наконец мне позвонит?

Хочу посмотреть ему в глаза и выяснить, действительно ли ему всё равно, что я буду с Марком. Хочу обнаружить доказательства, что ему не всё равно.

И наверное, я хочу, чтобы он ревновал. Чтобы в моменте ему было так же больно, как было мне после того злополучного разговора в «Маэстро».

Хочу просто увидеть его, потому что безумно скучаю.

Марк глушит двигатель, по-хозяйски забирает коробки с пиццей с заднего сиденья. Он так увлечён идеей предстоящего семейного ужина и попытками меня развеселить, что, кажется, не замечает моего напряжения.

А я, в свою очередь, не могу думать о его чувствах и о том, что поступаю не слишком честно. Собственная боль фонит чересчур сильно, чтобы размениваться на чужую.

Марк берёт меня за руку и ведёт по идеально ровной бетонной дорожке ко входу. Моя ладонь безвольная и холодная, но я её не одёргиваю. Чем ближе я становлюсь к Александру, тем быстрее мне нужно придумать стратегию поведения.

Так вот, если моя цель — вызвать его эмоции, пусть думает, что у нас с Марком всё хорошо.

Внутри дома так же масштабно, дорого и стильно, как и снаружи — даже вестибюль, плавно перетекающий в гостиную, мог бы запросто украсить разворот интерьерного журнала.

Паркетная доска цвета горького шоколада, стены в серо-песочных тонах, огромная футуристичная люстра стоимостью в неплохой автомобиль и большие затемнённые окна, которые превращают ноябрь в атмосферную картину, идеально вписывающуюся в интерьер.

Александр появляется, когда Марк помогает мне снимать пальто. Ноги моментально прикипают к полу, во рту пересыхает.

Из-за всего. Потому что он по обыкновению прекрасно выглядит. И потому что этот дом ему очень идёт. И потому что всё происходит вот так…

Потому что я одновременно злюсь на него и тоскую, и потому что он наверняка тоже злится на меня за такое появление.

А мне бы хотелось, чтобы он тосковал.

Александр задерживает закрытый, ничего не выражающий взгляд на мне, затем смотрит на коробки в руках Марка.

— Проходите, — голос у него вежливый, но безэмоциональный. — Чай или кофе?

— Я колу купил, — весело отзывается Марк, кивком приглашая следовать за ним. — Что-то захотелось. Каролина, ты что будешь?

— Можно просто воду, — я изо всех сил стараюсь бодриться, а потому говорю чересчур громко. — У вас очень красиво, Александр.

— Спасибо, — не оборачиваясь, произносит он. — Воду с газом или без?

И я снова жалею, что сюда приехала. Потому что он ведёт себя так, словно ему совершенно нет до меня дела, будто всё равно, что я здесь с другим.

Как жалко я, должно быть, выгляжу: появилась на пороге его дома, потому что места себе не нахожу в его отсутствие, тогда как ему на меня плевать.

Мы садимся за стол. В другой момент я бы восхитилась работой дизайнера, спроектировавшего кухню такого масштаба, но сейчас всё, на что я способна, — это сидеть прямо и старательно имитировать невозмутимость, глядя, как Александр делает кофе.

Марк с улыбкой сжимает мою руку под столом, заглядывает в глаза.

— Всё хорошо?

Я безлико киваю. Мне тесно в собственной одежде. Равнодушие Александра меня душит, как и присутствие Марка, который напротив пытается быть чересчур внимательным.

Как же глупо было сюда приезжать.

— Мы взяли маргариту и четыре сыра, пап. Её ты вроде тоже любишь.

Александр кивает вполоборота.

— Не ждите меня. Ешьте, пока не остыла.

— Мы тебя, кстати, не отвлекли? — заметно, что Марк пытается воссоздать атмосферу семейного ужина, даже не подозревая, что все его старания заранее обречены на провал. — У меня и Каролины появилось свободное время, вот мы и решили заехать.

— Я работал, — с этими словами Александр разворачивается. Наши глаза на долю секунды встречаются, и я отчётливо вижу в них осуждение.

Сердечная дробь вибрацией разносится по телу и поднимается к вискам. Он меня осуждает? За что? За то, что я, по его мнению, осталась с Марком, как он и предлагал?!

Он ставит чашки на стол, выдвигает стул. Ни единого лишнего жеста, ни единого движения.

Я до ломоты сжимаю колени. Не такого я ожидала от этой встречи. Не того, что он станет смотреть на меня по-чужому и что мне станет ещё хуже.

— Ваша поездка очень помогла Каролине в развитии аккаунта, пап, — подобострастно продолжает Марк, не оставляя попытки вовлечь в беседу всех участников вечера. — Сколько сейчас у тебя подписчиков, малыш?

От неожиданного обращения я вздрагиваю. Малыш? Марк крайне редко так меня называет, так с чего вдруг решил сделать это при своём отце?

Тёмный взгляд Александра хлещет меня по глазам, и вспышка вины и неловкости моментально вытесняется торжеством. Значит, ему не совсем всё равно. Вот и прекрасно. Пусть хорошо подумает, прежде чем передавать меня Марку как ненужную эстафетную палочку.

— Почти двести тысяч, — я решаю закрепить свою небольшую победу и придаю голосу оттенок кокетливости. — Во многом это благодаря твоей поддержке, малыш.

— Да я-то тут при чём. Это всё твои заслуга и удачная коллаборация с папой, — Марк тянется к коробке и кладёт кусок пиццы мне в тарелку. — Так что поднимай ценник на услуги. Быть стилистом делегации Руднев Девелопмент — это всё-таки уровень. Что думаешь, пап?

— Ничего не могу сказать по этому поводу, — сухо произносит Александр, мельком на меня взглянув. — Не моя компетенция.

Каждая его отстранённая фраза и ничего не выражающий взгляд действуют на меня разрушающе. Бросает то в холод, то в жар, хочется вскочить из-за стола с криком: Почему ты так себя ведёшь?!

Вместо этого я надкусываю остывающую пиццу и запиваю её колой из стакана Марка. Гнев и отчаяние, конечно, никуда не уходят, а просто бродят внутри, ожидая выхода.

— Пап, ты не против, если я потом Каролине небольшую экскурсию по дому проведу? — Марк поворачивается ко мне. — Ты должна выйти на террасу. Там вид просто обалденный.

— Я так понимаю, моего разрешения не требуется, — в голосе Александра впервые звучит подобие усмешки.

Я стискиваю зубы. То есть теперь ему не слишком нравится мысль, что я буду ходить по его дому? И это после того, как он называл меня «самой лучшей» и «его девочкой»?

— Александр, а вы здесь всегда один живёте? — сощурившись, я бессовестно впиваюсь в него взглядом.

— Да, один, — так же сухо отвечает он, орудуя приборами и не утруждаясь смотреть на меня.

— Понятно. Просто когда я ехала сюда, то предполагала, что ужин будет на четверых.