Папина дочка (СИ) - Салах Алайна

— Я отменила занятия по визуальной графике, так что в целом никаких.

— Не хочешь съездить в наш загородный дом на экскурсию? В квартире ты уже была, а там еще нет.

От волнения пульс поднимается к ушам. Под загородным домом Марк подразумевает место, где живет Александр?

— Это же дом твоего отца, — сипло выходит из меня. — Думаю, ему не понравится, если мы приедем туда в его отсутствие.

— Думаешь, я привезу тебя туда тайно? — в голосе Марка слышно веселье. — Папа сегодня как раз взял выходной, чтобы отдохнуть дома. Я на днях говорил, что хочу организовать семейный ужин, и он сказал, что будет рад нашему приезду.

Каждая мышца в моем теле деревенеет. Мысли, одна чудовищнее другой, наталкиваются друг на друга. То есть, дело не в занятости? Александр преспокойно отдыхает дома, в то время как я как одержимая жду его звонка? Семейный ужин? Серьезно? Александр будет рад нас видеть? То есть ему совершенно все равно, что я приеду с Марком как пара?

— Эй, ты чего задумалась? — Марк шутливо теребит меня за рукав. — Если не хочешь, то можно в другой раз.

— Нет! — Слова выстреливают из меня неожиданно громко и решительно. — Я совсем не против семейного ужина. Твой отец сейчас дома? Если да, то можем поехать прямо сейчас.

59

Александр

Мозг настолько привык к рабочему гулу в это время суток, что домашняя тишина ощущается почти пугающей и инородной. И неудивительно, когда одиннадцать месяцев в году живёшь в режимах постоянных звонков, встреч и перелётов.

Этот спонтанный выходной я взял не потому, что внезапно расчистил график, а потому что почувствовал: ресурс на нуле. Тело сопротивляется любой физической нагрузке, включая привычные тренировки, мысли расфокусированы, а настроение, как говорит Марк, полный отстой.

Плотное расписание, хронический недосып, чувство вины перед сыном и последний разговор с Каролиной выбили меня из колеи.

Не помогает и ноябрь, виднеющийся сквозь панорамные окна гостиной. В этом году он особенно правдоподобный и честный: сырая земля в клочьях потемневшей травы, белёсое небо с разрывами мрачно-серых туч, голые ветви деревьев, дрожащие от порывов ветра.

Я перевожу взгляд в ноутбук, разворачиваю окно почты и на автомате просматриваю письма. Турки требуют слоты во вторник, юристы прислали обновлённую претензию, финансовый директор просит подтвердить лимит на макеты.

Я делаю глоток американо — пятого за сегодняшний день, — и набиваю ответы. Лимиты подтвердить. В предыдущий вариант претензии были внесены мои корректировки, так что новую версию после беглого осмотра тоже помечаю зелёным. Письмо по слотам переадресую менеджерам.

Рука задумчиво зависает на клавиатуре, и мысли сами собой возвращаются к Каролине.

Её реакция на мои слова — именно то, чего я в глубине души опасался, но, в целом, можно было предугадать. Ей всего двадцать, а в этом возрасте редко влюбляются в человека — чаще в надуманный образ. Такая влюблённость не предполагает сомнений или раздумий, она ждёт чувств без оглядки, живёт по лозунгам: «всё или ничего», «раз и навсегда».

Я же старше, циничнее, осторожнее. За плечами паршивый опыт первого брака и нагрузка в виде ответственности перед сыном. Я воспитываю Марка один уже пятнадцать лет и привык учитывать его интересы. Всегда. Так было и так останется. Отец — это не временный статус, а звание на всю жизнь.

И, разумеется, я сомневаюсь. Но не в себе и не в том, что чувствую. А в ней. Повторюсь: Каролине всего двадцать. Это сегодня она думает, что влюблена, но так ли оно останется, когда она ближе познакомится со мной и моим образом жизни?

Я не пылкий романтик, который в разгар рабочего дня способен устраивать сюрпризы — просто потому что в разгар рабочего дня у меня редко находится свободная минута. По той же причине я не умею подолгу переписываться. Я много работаю, часто летаю и перманентно устаю.

Готова ли красивая двадцатилетняя девушка, которая наверняка ищет романтики и ухаживаний, мириться с этим?

А Марк мой единственный и любимый ребёнок. По этой причине я не могу не задаваться вопросом, есть ли у нас с Каролиной шанс и стоит ли он гипотетической возможности лишиться сына?

Именно потому что я старше, я чувствую необходимость думать обо всех участниках этого скандального треугольника. И именно по этой причине я спросил Каролину, не исключает ли она возможности продолжить отношения с Марком. Мне было важно убедиться. Слишком многое поставлено на кон, чтобы без оглядки отдаться чувствам.

Мой взгляд снова падает на телефон. Вчерашний разговор в «Маэстро» закончился провалом, и это не перестаёт меня изводить.

Поначалу я разозлился на Каролину. Я так сильно заебался разрываться между работой, чувствами и ответственностью, и мне очень хотелось, чтобы та, ради кого я каждый день погружаюсь в эмоциональную мясорубку и из-за которой могу лишиться значимого человека, меня поняла.

Но чуда не случилось. Каролина не перепрыгнула возрастную планку и среагировала как обычная двадцатилетняя девушка. Сейчас я понимаю, что злиться на неё за это не стоит.

Если я хочу, чтобы она принимала меня в моей непростой ситуации, не стоит осуждать и её. Никто не заставлял меня увлекаться девушкой вдвое младше. Но если уж это произошло, нужно понимать и принимать минусы.

Закрыв ноутбук, я подхожу к окну. Телефон всё ещё зажат в руке. Позвонить ей и пригласить на ужин? Пояснить суть того разговора ещё раз, только осторожнее и мягче. Уточнить, что она решила по поводу Марка.

Мне тоже не всё равно, с кем встречается мой сын. Марк достоин того, чтобы рядом с ним находился любящий человек, а не тот, кому он нужен лишь как лекарство от скуки.

Если скажет, что вариант остаться с ним не рассматривает — перейдём к обсуждению того, для чего я изначально приглашал её в «Маэстро». Назовём это попыткой номер два.

Телефонная вибрация таранит ладонь. Я смотрю на экран нехотя, полагая, что это кто-то из офиса. Но звонит Марк.

— Привет. Слушаю.

— Пап, ты ещё дома? — его голос звучит возбуждённо и немного взволнованно.

— Дома.

— Никуда уезжать не планируешь?

Я машинально оборачиваюсь к настенным часам. Начало шестого. Ехать в город в такое время? Точно нет.

— Останусь дома. Лягу пораньше.

— О, супер! Мы с Каролиной по городу катаемся и решили к тебе заехать. А то в выходные, скорее всего, не получится. Ты не против? Я пиццу по дороге захвачу. Тебе, как обычно, маргариту?

Внутри меня опускается тяжёлая металлическая штора. Вот это, блядь, сюрприз.

Пока я кручу в голове варианты разговора и убеждаю себя в том, что необходимо принимать все проявления личности Каролины, они с Марком собираются приехать на ужин.

Думал, что хуже совместной встречи в аэропорту быть ничего не может, но нет. Они приедут сюда и привезут пиццу.

Вспышка разочарования и злости мешается с грызущим нытьём в груди. Каролину я представлял себе по-другому и всерьёз не предполагал, что она сможет так легко вернуться к Марку.

Существует вариант, что таким образом она решила мне отомстить, но от этого не легче. Похер на меня. Но Марк точно такого не заслуживает: он ведь относится к Каролине искренне и ни о чём не подозревает.

Я прикрываю глаза, чтобы собрать мысли воедино. Да твою же мать! Чем она, блядь, думает?! Даже в двадцать невозможно не понимать, что приезжать ко мне домой в компании Марка и как ни в чём не бывало сидеть за столом — провальная идея.

Следом приходит шокирующая догадка. А что, если «сидеть как ни в чём не бывало» не входит в планы Каролины? Что, если она планирует устроить очную ставку и скандал при Марке?

В ушах поднимается гул. Перед глазами вспыхивает давняя, ненавистная мне картина: зарёванная Эвелина стоит на балконе и трясёт в воздухе истошно кричащим Марком, угрожая спрыгнуть следом за ним в случае нашего развода.