Маленькая смерть (ЛП) - Бланшар Николь

— Хватит тратить время на этот кусок дерьма. Он того не стоит. — Я не узнаю третий голос, но его равнодушное безразличие к происходящему подсказывает, что нужно держаться как можно дальше от того, кому он принадлежит. Только такому же монстру может быть скучно от угрожающего тона Эйдена.

Я жду, что О'Коннор поможет человеку, которому он угрожает, подняться на ноги. Чтобы все уладить и вернуться на вечеринку. Я не совсем понимаю, чем этот парень — Дюфрейн — разозлил его, и не хочу находиться поблизости, чтобы выяснять это. Чем меньше я буду знать, тем лучше.

Но мне не суждено пожить в этом мире грез, потому что в следующее мгновение в быстрой последовательности происходят три события.

Раздается щелчок. Дюфрейн вздрагивает и кричит:

— Нет! Не надо! Я всем расскажу...

Но его обрывает резкий свист воздуха и глухой, влажный стук.

Он...?

Нет. Я качаю головой, с такой силой зажимая рот рукой, что понимаю — если продолжу, у меня на лице останутся синяки в виде кончиков пальцев.

Скучающий голос возвращается.

— Чертовски грубо с его стороны шантажировать тебя на благотворительном вечере. Американцы. — Он фыркает, затем раздается еще один глухой удар, и тело Дюфрейна ударяется о дверь. Меня неудержимо трясет. — Он не мог подождать до понедельника? Теперь мне придется пропустить остаток веселья, чтобы разгрести этот бардак. Я почти хочу, чтобы он был жив, чтобы я мог убить его за такую дерзость.

— Ты выживешь. Спрячь его где-нибудь. Я заблокирую служебный лифт для персонала, и мы разберемся с телом завтра. Позови кого-нибудь из парней, если тебе понадобится помощь. Я должен вернуться на вечеринку, пока меня не хватились.

Из всех ужасных сценариев сегодняшнего вечера, которые я представляла, этот не входил в их число.

С тех пор как он купил дом моей семьи, я рисовала себе худший образ Эйдена О'Коннора. Безжалостный, жадный миллиардер, который берет то, что хочет, и плевать хотел на все остальное. Но все мои глупые карикатуры меркнут по сравнению с реальностью.

Ведь Эйден О'Коннор — не только хладнокровный, высокомерный засранец.

Он убийца.

— Теперь ты у меня в долгу, — говорит другой голос. — Может, мне просто добавить это в твой счет?

Что бы ни сказал в ответ Эйден, его заглушают звуки ворчания, когда другой мужчина поднимает тело и выносит его за дверь.

Я задерживаю дыхание, пока не слышу, как за ними захлопывается дверь, а потом даю себе шестьдесят секунд на то, чтобы окончательно поддаться панике. Я ведь не слышала, как миллиардер Эйден О'Коннор хладнокровно убил кого-то прямо рядом со мной, правда? В реальной жизни такого не бывает.

И все же...

Я знаю, что слышала.

По истечении шестидесяти секунд, несмотря на звон в ушах, несмотря на то, что кончики пальцев совсем не ощущаются и неконтролируемо дрожат, я глубоко вдыхаю через нос и выдыхаю через рот. Сейчас мне просто необходимо как можно скорее убраться отсюда.

Мой телефон снова жужжит, возвращая меня к жизни, и я решаю написать Ясмин, как только окажусь в безопасности. Если вообще выберусь из этой адской дыры.

Часть меня хочет замереть, остаться в этом гардеробе навсегда, но мамин телефон заставляет меня приоткрыть дверь. Комната пуста. Нет никаких признаков того, что здесь был кто-то еще, кроме нескольких капель на полу, которые я игнорирую ради сохранения своего здравомыслия.

С последним долгим вздохом я пересекаю комнату и подхожу к двери, оказываясь на шаг ближе к сладкой свободе. Выбраться из этой адской дыры быстрее невозможно. Дрожащими пальцами я нажимаю на ручку и дергаю дверь. Крик, который нарастал в моей груди последние четверть часа, вырывается из моих легких, когда я вижу, что по ту сторону меня ждет Эйден О'Коннор, как будто он не удивлен обнаружить меня здесь, в этой комнате. Это застает меня врасплох, и мои брови сходятся на переносице.

— Мне показалось, что я что-то слышал. Я должен был догадаться, что это заблудившаяся девочка бродит там, где не следует, — говорит он, и я на мгновение расслабляюсь. Если бы он знал мое имя, он бы так и сказал. Он закрывает мне рот рукой, прежде чем я успеваю закричать или позвать на помощь. — Нет, нет. Это лишнее. Ты никуда не пойдешь.

Свободной рукой он заталкивает меня обратно в комнату, придерживая за талию. Я спотыкаюсь на своих дурацких высоченных каблуках, и мы оба падаем на пол. Его рука заглушает мой крик боли, и мое тело взрывается вспышками агонии. Мои локти, моя голова, моя задница.

Вес Эйдена — 200 с лишним фунтов чистых мышц — обрушивается на меня секундой позже с приглушенным «уф», выдавливая то немногое, что осталось в моих легких. Слезы наворачиваются на глаза, но я стараюсь не показывать слабости.

— Господи, — хрипит Эйден, осторожно поднимаясь на колени и убирая руку с моего лица, чтобы сжать свою промежность. Это не имеет значения. Во мне не осталось воздуха, чтобы кричать.

Если бы я могла говорить, я бы сказала ему, что сделаю кое-что похуже, чем раздавлю его яйца. К счастью, я сохранила достаточно здравого смысла, чтобы держать свой умный гребаный рот на замке. Мне не нужно еще больше неприятностей, чем те, что у меня уже есть.

— Гребаная фантастика, — выдавливает он сквозь зубы, костяшки его пальцев побелели, так сильно он сжимает свои мускулистые бедра.

— Это Киан послал тебя, чтобы сделать меня бесплодным? Черт!

Задыхаясь и кашляя, я бросаю на него свирепый взгляд, который, кажется, только раздражает его еще больше, и он хмурится. Я сжимаю руки в кулаки и хватаюсь за живот, потому что попытка выколоть ему глаза моими новыми акриловыми ногтями «Французский гроб» никак мне не поможет. Должно быть, я схожу с ума от недостатка кислорода.

— Может, скажешь, что ты здесь делаешь? Я точно знаю, что эта дверь была заперта.

Ни один мой ответ не удовлетворит этого мужчину. Мне не удастся выпутаться из этой передряги. Даже если бы я смогла придумать идеальное объяснение, я знаю, что стать свидетельницей того, как он казнит офицера полиции, все равно что оказаться мертвой. Я могу только надеяться, что мы будем говорить достаточно долго, чтобы придумать способ сбежать. Внутри меня всё замирает от ледяного холода, и я содрогаюсь под его пронизывающим взглядом.

— Она не была заперта, когда я ее нашла. Я пыталась найти ванную, — хрипло выдыхаю я.

— Ванную, — насмешливо повторяет он. — И ты не смогла найти ее внизу?

— Там было полно народу, а дом большой. Я заблудилась.

— Заблудилась.

— Именно так.

— Как неудачно для тебя, — говорит он.

У меня сводит желудок, но я говорю:

— Можешь повторить это еще раз. Может, теперь позволишь мне встать?

Не говоря ни слова, он поднимается на ноги, и я делаю то же самое, морщась от боли в мышцах. Мои мысли кружатся в голове, словно в бешеном вихре. Мне нужна всего одна возможность выторговать себе выход отсюда. Если у меня появится хоть один шанс сбежать, я установлю новый мировой рекорд по спринтерскому бегу. Я так близко подобралась к тому, чтобы выяснить, что случилось с моей матерью, что ни за что на свете не умру, не закончив начатое.

Прежде чем он успевает сказать что-то еще, дверь со скрипом распахивается, и в комнату, слегка запыхавшись, входит его друг, тот самый, с растрепанными темно-каштановыми кудрями. Увидев нас, он замирает. Его глаза расширяются, а затем весело прищуриваются.

Его взгляд устремляется к Эйдену, и он приподнимает бровь.

— Не произноси ни единого гребаного слова, — выплевывает Эйден, его акцент становится грубее и резче, чем раньше. — Ты разобрался?

— Да. — Он кивает в мою сторону, обходя нас с Эйденом. Его безумная улыбка и хищный взгляд напоминают мне гиену. Я разрываюсь между тем, чтобы не спускать с него глаз, и осознанием, что путь между мной и дверью свободен. — Тебе помочь разобраться... с этим?

Неприятное чувство подсказывает мне, что я не хочу знать, что он имеет в виду.

Взгляд Эйдена скользит по моей коже, как будто он прикасается ко мне, а не просто смотрит. Я бы предпочла, чтобы второй парень убил меня, пристальному вниманию Эйдена.