Папина дочка (СИ) - Салах Алайна

— Девочка… — Горячие поцелуи покрывают ключицы, соски, ребра, живот. — Мое наваждение… Я столько раз пытался о не думать…

Разговоров не требуется, переглядываний тоже. Словно происходящее — давно отрепетированный сценарий, где каждый знает свою партию наизусть. Я машинально приподнимаю бедра, помогая Александру избавлять себя от остатков платья.

Обхватываю его шею, чтобы слиться в поцелуе и сразу же отпустить для того, чтобы он мог содрать рубашку.

Дальше — снова поцелуй.

Мои ногти скользят по его спине, к ягодицам… Шорох мокрой ткани сменяется жаром прикипевшей кожи и твердостью паха. Откуда-то я знаю, что не будет ни вопросительных взглядов, ни промедления. Все происходит именно так как нужно.

Горячее твердое тело вдавливает меня в песок, рот заполняет движение языка, между ног становится нестерпимо туго. Вскрикнув, я впиваюсь ногтями в спину Александра и счастливо жмурю глаза… Было почти не больно. Он внутри меня, двигается глубокими быстрыми толчками.

Как же это правильно… Моя первый и поцелуй и моя первая близость случились с ним. Я просто знаю, что так правильно… А об остальном пока не хочется думать.

51

Я просыпаюсь от шума волн. Медленно открываю глаза и несколько секунд разглядываю белое полотно потолка, силясь поверить, что яркие кадры, шквалом обрушившиеся на меня — не сон и не плод вышедшей из-под контроля фантазии, а самые настоящие воспоминания. Это подтверждает запах соли и пряностей, которым кажется пропах номер, нытье в мышцах и слабое потягивание между ног.

Приподнявшись на локтях, я нахожу глазами кресло. Сердце удваивает ход, из рта вырывается вздох радости и облегчения. Пиджак Александра со следами песка и белесыми подтеками соли висит на спинке.

Яркий свет, заливающий стены, стремительно меркнет, превращаясь в полуночную темноту. Комната и кровать подо мной исчезают… Морской ветер лижет полуобнаженное тело, ступни вязнут в песке. Моя ладонь зажата в руке Александра, на плечи наброшен его мокрый пиджак. Ноги ватные и непослушные, в голове туман, на губах застыла улыбка.

Где-то впереди светит то ли фонарь, то ли прожектор, слышна арабская речь. Александр выкрикивает что-то на английском… Ярко-белый свет хлещет по глазам…

Лощеные бока внедорожника, открывшаяся дверь.

— Садись, малыш…

Замок наших рук разрывается, бедра обжигает прохлада кожаного сиденья.

Я не успеваю запротестовать такой скорой разлуке, как Александр снова оказывается рядом. Его рука обхватывает мои плечи и крепко прижимает к себе…

Я закрываю глаза и мысленно жму кнопку «отмотать назад». Моя ладонь в его руке, салон автомобиля, пахнущий кожей и благовониями. Александр обнимает меня, я прижимаюсь щекой к его груди, чувствуя себя счастливой и защищенной как никогда. Я могу не помнить всех деталей вчерашнего вечера, но этот момент точно запомню навсегда. Потому что такой целостной и счастливой я не ощущала себя никогда.

Потом был отель, молчаливый подъем на лифте. Александр усаживает меня на кровать и ласково гладит по щекам. На мой вопрос «Ты останешься», качает головой.

— Мне нужно вернуться, малыш… Приехала береговая охрана. Нужно прояснить обстоятельства столкновения. Ложись и спи, ладно…

Его губы тепло касаются моих, и этого становится достаточно для того, чтобы безоговорочно его послушаться. Если он целует меня, значит все хорошо. Значит чудо продолжается.

Помню, что я дала себе слово не спать и ждать возвращения Александра, но отключилась, едва голова коснулась подушки. Слишком много потрясений для одного дня: открытие, что мои чувства к нему никуда не делись, очередное прощание с мечтой, побег с яхты, авария и событие, перевернувшее мир с ног на голову.

Я помню все слова, что были сказаны им на берегу, все оттенки интонаций… Там он признал, что я важна и что я самая лучшая…

Прижав дрожащие пальцы к глазам, я снова и снова воспроизвожу в памяти мгновение, когда очнулась.

Он ведь не мог это сыграть. Нет, только не когда эмоции и адреналин били ключом.

Девочка… Самая лучшая… Я столько раз пытался не думать.

Неужели это возможно? Что все, что мне порой чудилось в его взгляде — не вымысел? Неужели Александр разделяет то, что так остро чувствую я?

Звук учащенного дыхания, его губы, скользящие по моему телу, звук рвущейся ткани, быстрые глубокие толчки…

Я невольно прижимаю ладонь к животу, чтобы успокоить растущее в нем напряжение. Александр стал моим первым мужчиной, и это было прекраснее, чем в самой романтичной мелодраме.

Рука машинально ныряет под подушку, чтобы найти телефон, но вместо этого ловит лишь пустоту. Я досадливо морщусь: точно. Мой телефон ушел под воду вместе с сумкой.

Мысль о потере любимых вещей не вызывает даже толики сожаления. Главное, что я жива и счастлива как никогда.

Главный минус в отсутствии гаджета заключается в невозможности позвонить Александру и спросить, как прошла его встреча с береговой охраной. Но это можно исправить, если выйти из номера, так что…

Выскользнув из кровати, я подхожу к зеркалу и обнаруживаю, что выгляжу просто ужасно. Волосы спутаны от песка и соли и по виду напоминают мочалку, под глазами чернеют подтеки туши — водостойкой, ибо обычная после подобных ночных приключений наверняка бы без следа исчезла… губы опухли, на плече красуется синяк.

Срочно в душ! — требовательно командует внутренний голос. — Через два часа нужно выезжать в аэропорт, а мне требуется еще так много успеть.

Я выхожу в гостиную с тюрбаном на голове и закутанной в халат, ровно в тот момент, когда в дверь стучат. Внутри радостно екает: пришел Александр!

Я торопливо открываю дверь и застываю в разочаровании. На пороге стоит молодой араб в тёмно-синей униформе с золотым шевроном на рукаве. В руках он держит большой пакет с логотипом откусанного яблока.

— Мисс Каролина? — уточняет он с выраженным акцентом. — Это вам.

Я принимаю пакет и машинально заглядываю внутрь, чтобы убедиться: внутри лежит новый смартфон — замена утерянному. Сердце снова возбужденно колотится. Даже если он сейчас не пришел, не значит, что он не думает обо мне. А если так, значит у нас есть все шансы на продолжение.

В ресторан я не вхожу, а влетаю. Взгляд сам собой обшаривает периметр зала, ища знакомую темную шевелюру. Я постучалась в номер Александра, но мне никто не открыл, значит он должен быть здесь.

За нашим привычным столом у окна сидят Татьяна и Ольга, но его с ними нет.

— Вот же на-аша птичка! — Татьяна встает из-за стола и заключает меня в крепкие объятия. — Как ты, моя хорошая? Я как услышала, что ваша лодка перевернулась, чуть от нервов не рехнулась. Слава богу, что все обошлось… Отстранившись, она с почти материнской тревогой оглядывает мое лицо, словно ища на нем ссадины и шрамы. Я невольно улыбаюсь. Дома мне будет по-настоящему ее не хватать.

— Все в порядке. В моменте было страшно, но все обошлось.

— Садись, Каролина, — Денис заботливо выдвигает стул. — Главное, что все обошлось. Я так понял, сейчас ищут владельца гидроцикла. Думаю, он нетрезвым был, а иначе как можно было задеть лодку?

— Гонять нетрезвым в мусульманской стране? — Татьяна скептически морщится. — Сомневаюсь. Скорее, какой-нибудь пиздюк лихачил. Ну или слепой.

Я пытаюсь рассмеяться: получается немного фальшиво и хрипло. Вопрос о том, куда делся Александр, заботит меня слишком сильно, чтобы суметь так легко переключиться на обсуждение чего-то иного.

— Я буду кофе… — Откашлявшись, я притягиваю к себе салфетницу. — А где Александр, вы случайно не знаете?

— У него встреча с турецкой делегацией, — сообщает Денис. — Сказал, что скорее всего опоздает и приедет в аэропорт самостоятельно.

Я разочарованно комкаю в руках салфетку. Как? То есть у нас не будет возможности встретиться наедине?

— Шеф конечно настоящий железный человек, — доносится сквозь шум мыслей восхищенный голос Татьяны. — Полночи торчал на берегу, объяснялся с местной полицией, затем еще встретился с этим… как уж его… Османом. А в семь утра упорхал на встречу.