Юлия Михайлова - Сотвори для себя мужчину

— Дашенька, — кричал он громко из кабинета, — утихомирь этих домашних хулиганов! По-моему, они намерены терзать меня до утра!

Приходила Даша и уводила близнецов восвояси.

К исходу отпущенных им самим для принятия решения трех суток он привел свой внутренний мир в такое состояние, что Дашино предложение уехать уже не казалось началом делового конца, а всего-то временным отступлением, преодолимым вполне, если семья будет в покое и целости.

А что же Даша, его мудрая и желанная "половина"? Она-то всегда была уверена, что, если лишить Мела семьи, никакой бизнес не поставит его на ноги, а с крепкой семьей он подчинит себе любую ситуацию. Ее нынешний Мел совсем не был похож на того блестящего богатого ловеласа, который с ходу уложил ее в постель, не подозревая, что эта встреча заставит его переосмыслить, все жизненные ценности.

— Ну что же, малышка, поедем рожать дочку в Италию! У тебя есть возражения? — просто сказал он, когда третий день подошел к концу.

Они улетели в погожий день середины марта. Мел предпринял чудеса оперативности и распорядительности, устроив за два месяца свои дела и в Москве и на новом месте. Он перевел основную часть личных сбережений в банк своих партнеров в Италии; солидность и репутация Banco di Milano была гарантией надежности этого вклада. Он договорился о сдаче в аренду их коттеджа на пятилетний срок; он отдал распоряжения агентству по недвижимости в Стрезе подготовить к проживанию их дом Лаго Маджоре.

Но самым важным делом он считал передачу основных фондов "своего" банка в компанию, руководимую Николаем. Путем использования определенных юридических уловок они осуществили слияние де-факто двух банков в один, где руководство и управление находились в руках Николая. При этом часть фондов резервировалась за Мелом, так что он мог бы, вернувшись в Россию, вновь начать самостоятельный бизнес. Служащие, переходя под нового шефа, ничего не теряли в доходах. Мела эта операция, пока не оглашенная, особенно радовала: его противники, вытеснив его из российского бизнеса, не получили его банк, сам Мел сохранял за собой плацдарм, с которого он в будущем сможет начать наступление.

Он не афишировал приготовлений к отъезду, но и не набрасывал на них завесу тайны, понимая, что действия семьи совпадают в данном случае с планами гонителей. В то же время он не забывал о мерах предосторожности, поскольку не исключал хулиганских выходок беспричинной мести. Они не оформляли визу на постоянное место жительства, оставаясь российскими гражданами, имеющими недвижимую собственность за границей и выезжающими для ведения бизнеса.

Итак, Шереметьево, последняя пядь российской земли… Их провожали только Дашина мать, няня Ольга Васильевна и Николай.

Элегантный представительный мужчина с молодым лицом и седыми волосами; красивая грустная женщина в модном теплом костюме зеленовато-коричневого цвета с мехом русской лисицы-"огневки"; два славных одинаково одетых мальчика, не похожих друг на друга, но явно братья-близнецы… Эта группа привлекала всеобщее внимание бросающейся в глаза изысканностью, гармонией, связывающей взрослых и детей. Семья… красивая русская семья… Мел крепко держал жену под руку, близнецы держались за руки родителей.

Когда они прошли таможенный досмотр, няня тихонько заплакала и осенила крестным знамением своих питомцев, которых дорастила до пяти лет. Она любила их как внуков, они были такие славные, шкодливые и добрые. Мальчики беспрестанно оглядывались назад, не понимая, почему няню и бабушку не пускают вслед за ними.

Мел и Даша предлагали няне выехать вместе с семьей, но Ольга Васильевна, промучившись мыслями две беспокойные ночи, отказалась. Она была немолодой женщиной, прикипевшей к родной Москве; неизвестность ее пугала, да и боязнь оказаться лишней в новой жизни была не последним соображением в ее решении. Как-то там сложится жизнь у ее молодых хозяев? Даша просила, если Ольга Васильевна передумает, написать в Италию, они ее вызовут и будут все вместе. Няня согласно кивала и улыбалась сквозь слезы.

Пока Мел сдавал в багаж несколько больших чемоданов, Даша с сыновьями стояли в пространстве между таможенными постами и багажными стойками и, повернувшись лицом к провожающим, пытались сквозь замутненные стекла разглядеть родные лица.

— Мамочка, а почему няня не едет с нами? А бабушка и деда скоро к нам приедут? А когда мы вернемся в наш дом?

По Дашиному лицу текли тихие слезы:

— Они скоро к нам приедут, Жорж-Алекс, они приедут…

— А мы когда вернемся, скоро?

— И мы вернемся…

А вот и Мел подошел к своей плачущей и растерянной семье:

— Ну все, старушка. Сотворяй поклон остающимся и пошли на пограничный контроль. Успокойтесь все! Не на век уезжаем, мы еще вернемся…

Он обнял жену за плечи, решительно развернул ее и повел к пограничным кабинам; сыновья старались попасть в ногу с широким шагом отца.

…Когда самолет оторвался от земли, Мел откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Ну вот и закончился еще один круг его жизни, самый счастливый, самый бурный… Хотя почему же "самый"? Еще не вечер, они еще поборются! Они — все вместе, его Даша и сыновья; а через несколько месяцев появится и еще кто-то, совсем крошечный. Нет, они еще молоды, у них еще будут "самые-самые" времена. Рядом дремала Даша, тяжелее всех переживавшая отъезд, хотя и сама была инициатором перемен. Мел, бережно привалив голову жены к своему плечу, взглянул на сыновей, шепотом переговаривающихся около иллюминатора. Они вместе — значит, они обязательно вернутся! Жаль только, что его страна теряет самых нужных ей людей — молодых, энергичных, честных, тех, кто помог бы ей подняться с колен.

Но он сделает все, чтобы семья вернулась, его сыновья родились здесь, им — место здесь. Они обязательно вернутся!

Дочка

1

Мел вошел в большую комнату, освещенную ярким апрельским солнцем итальянской весны. Здесь в послеполуденные субботние часы собиралось все его разросшееся семейство. За столом Даша, жена, кормила с ложки восьмимесячную Настю, их "итальянское чудо"; посреди комнаты прямо на покрытом паласом полу расположились его неразлучные сыновья-близнецы — Георгий и Александр, мастерившие из конструктора модели спортивных самолетов. Около них, положив на лапы мохнатую черную голову, дремал, растянувшись во всю длину добрейший пес-ньюфаундленд по имени Бой.

Эта комната в нижнем этаже, переходящая за раздвижной дверью-перегородкой в кухню-столовую, была любима всей семьей; здесь они проводили большую часть дневного и вечернего времени; а потом расходились по спальням во втором этаже: близнецы к себе, родители к себе, забрав маленькую дочку, которая пока спала с ними.