Юлия Михайлова - Сотвори для себя мужчину

— Сегодня звонила мама. Им был угрожающий звонок…

— Что значит "угрожающий", Дашенька? Чего от стариков хотят? — Мелу факт показался несерьезным.

— Угрожают, собственно, нам, но… через стариков. Сказали буквально следующее: "Если ваш зять не угомонится, то вашей дочурке с внуками больше не выпутаться. То, что было, — это так, предупреждение…"

— Что значит "не угомонится"? Они не расшифровывали?

— Я передала все дословно, что сказали маме. Она сразу записала… перед тем как звонить мне. Мел, мне страшно…

— Подожди, подожди, малышка, дай подумать. И не смотри на меня так. Я должен все обдумать хладнокровно.

Он ушел в кабинет, а Даша некоторое время продолжала сидеть за обеденным столом, отрешенно устремив взгляд в несуществующее пятнышко на скатерти. Потом она встала, вымыла посуду, но к Мелу не пошла, а присела на диван, дожидаясь, когда он спустится из кабинета.

Наконец он появился в гостиной.

— Знаешь, родная, я все обдумал. Хотя это и не пустые угрозы, я думаю, что дальше угроз дело не пойдет. Им нужно, если это хулиганская выходка, вытеснить меня из бизнеса; убирать меня физически не имеет смысла…

— Мел, что ты такое говоришь?! — в ужасе вскрикнула Даша.

— …потому что в этом случае все обязательства по моему банку примет на себя банк Николая, у нас соглашение. Значит, вырастет новый конкурент, укрепленный слившимся капиталом. Нет, им нужно вытеснить именно меня как физическое лицо, поставить фигуру послабее, полностью управляемую, и сохранить мой банк как сателлитную компанию.

— Мел, как ты можешь так хладнокровно рассуждать?! А как же мы с Жорж-Алексом? Нам жить в постоянном страхе? — ровным голосом спросила Даша.

— Не педалируй, Даша, ты выходила замуж за преуспевающего банкира и знала, что в наше время это небезопасно. Если я брошу хорошо развивающееся дело, я уже не смогу вернуться в него на те же позиции. Все наше благосостояние будет под угрозой. О вашей безопасности я уже подумал и еще подумаю. Усилю некоторые звенья. Вам ничего не грозит, малышка. Нет, я не могу рисковать благосостоянием семьи, нашего дома. У нас сыновья, им нужно дать пристойное образование. Нет-нет, я должен продолжать и расширять дело во имя нашей семьи…

— Кстати, о семье… — спокойно сказала Даша. — Я почти уверена, что беременна. У нас будет еще ребенок, Мел.

Мел, расхаживающий по гостиной, остановился как вкопанный, изумленно уставившись на жену.

— Господи, как же это случилось, Дашенька?! — ахнул он. — Так не вовремя, детка…

— Случилось, — констатировала Даша, не вдаваясь в объяснения. — Я думала, ты обрадуешься…

— Деточка, честно говоря, мне достаточно Жорж-Алекса… Но все, что от тебя, для мне благо! В этом вопросе решение за тобой. Ах, родная, я хочу только сказать, что это обстоятельство очень осложнит нашу жизнь… Младенец в тот момент, когда все так нависло… А может быть, два, ведь ты у меня способная… — сделал он слабую попытку пошутить.

Мел, я хочу родить еще одного ребенка. Когда у нас… отняли… Жорж-Алекса, я поняла, что умру, если они к нам не вернутся. Конечно, наши сыновья это… их никто не заменит. Но все-таки я хочу, чтобы у них была сестра, а у нас дочка; на крайний случай братишка… младший…

— Я понял, Дашенька… Но ты подводишь меня к радикальным решениям. Если мы оставим ребенка, то должны будем уехать. Ты не можешь во время беременности дрожать за Жорж-Алекса, за меня, за себя… Тебе нужно будет часто показываться врачу, а это поездки, походы и так далее; значит, и для тебя опасность больше… Да, задала ты мне задачку… — размышлял он вслух. — Не жена, а выдумщица… — Вероятно, Мел забыл о том, что беременность испытанный женский прием, заставляющий любящего мужчину в девяти случаях из десяти делать то, что решила его "половинка".

Поразмыслив немного, он тихо добавил:

— С другой стороны, какой бы я был мужик, если бы не умел решать такие задачки?! О'кей, детка, сделаем так, как ты скажешь. Но все-таки я прошу тебя подумать. Если я уступлю поле боя и мы уедем из страны, мне едва ли посчастливится ввинтиться обратно в российский бизнес. Допустим, мы с тобой осядем в Италии. Там мы, конечно, не пропадем: деньги и кое-какое дело имеется. Но наши доходы заметно упадут — пока-то я развернусь! А ты вообще не сможешь работать с малышом и тремя мужиками на руках. Конечно, там будет безопаснее, в этом ты права. Но все-таки подумай, девочка. Я на твое решение влиять никак не буду и найду выход, что бы ты мне ни преподнесла. Вот только какой будет этот выход? На этом сегодня поставим точку. Даю тебе на размышление три дня, до пятницы… А ребенка от тебя я, конечно, приму как подарок! В этом не сомневайся! А теперь пойдем спать, моя затейница!

Хотя Мел дал жене "на размышление" три дня, он абсолютно не сомневался в ее ответе. Когда у Даши появлялось такое непреклонное выражение лица, а голос звучал ровно и отчужденно, он знал, что она приняла твердое решение и к другому ее не склонить. За время их совместной жизни это случалось всего два-три раза и всегда касалось семьи или близнецов. В этом случае Мел считал нужным полагаться на женскую интуицию больше, чем на свои собственные логические выкладки. Значит, он должен уступить! В сущности, он ничего не имел против еще одного ребенка — даже веселее. А если будет девочка, веселее вдвойне! Он плохо представлял себе, как быть отцом ребенка женского пола: слезы и капризы… или нежность и ласка? Забавно, что-то будет…

Его назидания Даше касались только одного: для его самолюбия преуспевающего мужика и бизнесмена было мучительно больно уступить, быть вытесненным с "поля битвы" какими-то сволочами, точного адреса которых он так и не узнал. Но что, в конце концов, важнее: его самолюбие или спокойствие, безопасность семьи, его Даши, его сыновей?

Ответ был один — семья дороже. Отведенные Даше три дня он потратил на то, чтобы решение, безоговорочно принятое в пользу семьи, не оставило в сердце кровоточащую рану. Мел приезжал домой пораньше, с удовольствием поедал Дашину стряпню, не отпуская ее от себя и ведя с ней разговоры ни о чем. Потом шел в кабинет и вызывал туда сыновей.

Близнецы все это время старались обретаться на "детском" этаже около двери, с нетерпением прислушиваясь к тихим голосам отца и матери и, когда раздавался громкий клич Мела: "Жорж-Алекс! Я готов!", скатывались вниз, оседлав перила, а потом с визгом мчались в кабинет. И начиналась веселая возня: они лазили по нему, стоящему, лежащему и сидящему, он боролся с ними, учил их бороться друг с другом, показывал боксерские стойки, разные там "хуки" и "аперкотты". Навозившись вволю, Мел укладывался на квадратную тахту; сыновья приваливались к нему по бокам и слушали рассказы отца про диковинных зверей, про тунгусский метеорит, про межпланетные корабли и инопланетян. Мел и сам удивлялся, откуда он брал все эти выдумки? И как складно все получалось! Если же разохотившиеся до возни мальчики, не желающие укладываться спать, снова начинали игру, Мел звал на помощь жену: