Единственная для Цербера (СИ) - Вебер Софи

— И он умер, — подтвердила свою догадку. — Несколько дней назад.

— Да, Аня. Именно теперь нет никакой опасности. Я знал, что если инициирую смерть, он отстанет. Не станет трогать тебя и детей. Ему ведь еще и Зеки нужен был, но он не приехал тогда. Зато поплатился потом. Ты ведь знаешь?

Я кивнула. Знала о том, что мать Зеки убили. До сына не добрались, но мать… я не могла представить, каково ему было.

— А Адем? Он?

— Он неинтересен Бешеному, но его ненавидела Айсу. Он жив.

— А Айсу? Лиза? Остальные?

— Никто не выжил, Аня. Мы с Адемом знали, что произойдет, мы успели покинуть здание до взрыва. Сбежать оттуда. Айсу с остальными не успели.

Я выдохнула и, наконец, поняла, что случилось. Он защищал нас. Оберегал, чтобы мы были в безопасности. Мы и вправду были в безопасности, на меня никто не давил, хотя я продолжила дело Тимура, никто ничего не требовал.

— Я знал, что ты выдержишь, — произнес он. — И знал, что ты будешь ждать меня.

Я больше не сдерживала слез. Шагнула к нему навстречу и обняла его. Буквально вжалась в него всем телом и схватилась за свитер на спине, пытаясь прижать его еще сильнее. Вдохнула его запах, коснулась кожи, которая оказалась на вкус такой же, какой я ее помнила. Вот же он. Мой мужчина. Рядом со мной. С ним все в порядке. Он живой. И он со мной.

— Я хочу, чтобы это прекратилось Тимур, — едва выдавила сквозь слезы. — Пусть это прекратится, прошу тебя, пожалуйста. Давай уедем. В Турцию, куда скажешь, лишь бы мы были вместе, пожалуйста, Тимур, слышишь? Я хочу уехать. С тобой, куда угодно.

Он лишь крепче прижал меня к себе, а после поцеловал так, как я помнила. Притянул к себе и со всей страстью впился в мои губы. В машину мы сели возбуждены до предела. Наши тела соскучились друг по другу, поэтому когда Тимур приказал водителю:

— Оставь нас.

Тот незамедлительно послушался и покинул машину. Мы же набросились друг на друга, как голодные звери. Перебросив ногу через Тимура, оседлала его и тут же застонала, почувствовав его член внутри. Он наполнял меня до упора. И вот только сейчас, рядом со своим мужчиной я чувствовала себя живой. Настоящей.

— Охуенная, — прошептал. — Какая же ты охуенная, Аня.

Я лишь крепче прижалась к нему, обняла и задвигалась быстрее, доводя нас обоих до оргазма. Мое тело сдалось первым. Я закричала, забилась в оргазме, задрожала и едва сделала вдох, а потом и Тимур последовал за мной.

Я не знаю, сколько времени мы провели вместе, сколько пробыли в машине, прежде чем смогли оторваться друг от друга и поехать домой. Дети спали, но Тимур, несмотря на это, захотел их увидеть. Подошел к Давиду, погладил его по головке, а после посмотрел на Лизу.

— Она прекрасна, — прошептал он. — Я видел ее, Аня. Мне присылали фото и видео. Я обращался в частные агентства. Анонимно, разумеется.

Я кивнула. Понимала, что ему важно это. Что он просто не мог по-другому. Не мог не видеть своих детей и меня. Хотя и мне было нелегко.

Следующей на очереди была мама. Я не знала, как сообщить ей эту новость. Как сказать матери, похоронившей своих детей, что они живы? Как сделать это так, чтобы у нее не остановилось сердце от счастья.

— Я пойду сама, Тимур, — произнесла у нее двери, но не успела даже взяться за ручку, как дверь открылась.

Я замерла. Замерла и Дани, уставившись на Тимура. Меня она, кажется, даже не заметила. Она смотрела на него несколько долгих минут, после чего подошла ближе и влепила ему такую звонкую пощечину, что я даже дернулась.

— Скотина, — произнесла она, а потом расплакалась и обняла его.

— Адем тоже жив, мама, — прошептал Тимур, прижав ее к себе в ответ.

— Вы самые ужасные сыновья на свете, Тимур, — прошептала Дани, а я подумала, что она очень спокойно отреагировала.

Той же ночью мы с Тимуром переложили детей и уснули в нашей кровати. Впервые за долгие два года я чувствовала себя абсолютно спокойной, ведь раньше не могла нормально спать. И только утром, когда дочка закричала во весь голос, я вздрогнула и села на кровати.

— Дядя, — закричала она, а я не могла ничего понять.

Подошла к ней. Она уже успела разбудить и Давида. Он сонно потирал глаза и смотрел на кровать, где уже проснулся Тимур. Он сидел и смотрел на малышку, а в его глазах застыла гримаса боли.

— Дядя, — она заплакала, а я взаля ее на ручки и тихо произнесла:

— Это не дядя, Лизонька, это твой папа, малышка.

— Папа, — тут же произнес Давид. — Папа?

— Папа, да. Это ваш папа.

Я не ждала, что они примут его сразу, но Давид, кажись, именно так и поступил. Он лишь кивнул, по-взрослому и осознанно, выбрался из кроватки и уверенным шагом направился к Тимуру. Протянул ему руку и сказала:

— Пивет, папа.

— Привет, Давид, — Тимур протянул ему руку, а после усадил малыша к себе на колени.

Лиза же не сразу приняла Тимура. Он даже не сразу услышала, что он ее папа. Дядя. Она упорно называла его дядей и только спустя месяц смирилась с тем, что он теперь живет с нами. Смирилась и стала говорить на него “папа” или “мось папа”, что означало мой папа. Я лишь улыбалась и не могла поверить своему счастью.

Через год мы праздновали день рождения Лизы огромной дружной компанией. С Зеки и Эмель, с мамой и Эмиром, с Тимуром. Мы задували свечи и веселились, а еще спустя полгода я подарила Тимуру новый тест с двумя полосками и взяла с него обещание, что он обязательно будет присутствовать в жизни нашего малыша с момента его зачатия.

Конец