Сердце двух миров (ЛП) - Харт Роза

Я откидываю ее волосы и целую в лоб, прежде чем снова выйти на улицу в поисках следующего блюда.

Глава 2

Наоми

Ветки хрустят под моими ботинками, когда я пробираюсь по протоптанной тропе, ведущей из города в лес. Эти горные хребты простираются до самой северной окраины Протектората Эплшилд, скрывая в своих дебрях места, где граница между миром людей и миром фейри наиболее тонкая.

На вершине холма, где тропа исчезает в густой листве, стоит моя охотничья группа. Напряжение, скопившееся во мне, рассеивается при одном только их виде. Здесь, в этом диком месте, с этими людьми, я могу оставить позади оковы своей жизни. Я просто Наоми, не определяемая своей семьей или бедностью.

— Поторопись, Наоми. Мне нужно растопить кузницу через час, — Чад складывает ладони вокруг рта, чтобы его слова долетели до меня.

— Ты просишь меня подниматься по этой опасной тропе еще медленнее? — кричу я в ответ кузнецу, а он в притворном гневе размахивает руками. Я не могу не восхищаться его мускулистыми руками и широкими плечами.

— Пожалуйста, не торопись, — вступает в разговор Фергус, седые волосы которого блестят в утреннем солнце. — Чем раньше мы закончим, тем раньше я смогу вернуться к своим шестерым крикливым детям.

— Я думала, у тебя семеро детей? — наконец я добираюсь до них.

— Да, семеро — ворчит Фергус, вставая с корточек и поднимая лук.

— Иногда трудно сосчитать. — добавляет Брайан, тоже женатый и имеющий кучу маленьких детей. Он часто утверждает, что именно из-за этого у него выпали все волосы.

— Отлично, ты здесь. Пойдем. — Чад кладет руки мне на плечи и пытается толкнуть меня в сторону леса. Я толкаю его локтем под ребра, достаточно сильно, чтобы он отпустил меня.

— Ай, Наоми. Почему ты такая грубая? — голубые глаза Чада расширяются.

Я дергаю его короткую черную бороду.

— Ты не боишься, что такой неуклюжий человек, как ты, может поджечь это в своей кузнице? — я дважды шлепаю его по щеке, немного переборщив с силой, и невинно ему улыбаюсь, когда он поднимает брови.

— Неуклюжий? — бормочет он.

— Осторожно, Чад. Я видела, как она угрожала ножом мужчине, который пытался ее тронуть, — Кандра появляется из леса, раздавая фляги с водой, наполненные из источника. Ее темная коса развевается за ней, а ее проницательные, большие, карие глаза пробегают по мне с ног до головы. Ее уголки губ сгибаются вниз, когда она берет мою руку в свою и заставляет сесть на бревно.

— Ты опять подралась? — Кандра поливает водой раны на мои разбитые костяшки, а затем наносит на них самодельный бальзам из своей сумки. — Твоя мать опять пропала? — на ее лице нет и намека на осуждение.

— Да — с трудом выдавливаю я из себя.

— Ее не было в таверне моего отца. Я бы тебе сказала, — Кандра плотно обматывает мою руку бинтом.

— Я знаю.

Мы больше ничего не говорим. В этом нет необходимости.

У нас обоих отцы, которые привели нас к краху. Ее отец пьет и просаживает их деньги, оставляя ей всю работу в бизнесе, который приносит им только убытки. Еще несколько ударов по их кошельку, и они потеряют крышу над головой.

Кто женится на ней и возьмет на себя все эти долги? Ей уже за двадцать, как и мне, а она до сих пор не получила ни одного предложения. Какие варианты есть у женщины, которая хочет стоять на своих ногах, если при малейшем намеке на деньги за ней придут кредиторы?

Мы понимаем друг друга, потому что обе находимся в ловушке.

Никто не возьмет меня на работу, кроме лорда Бранока, учитывая репутацию моей семьи. Я не осуждаю мечту Дейрдре сбежать из этого города туда, где ее никто не знает, и начать новую жизнь, но кто-то должен заботиться о маме и детях.

Чад сидит рядом со мной, пока Кандра заканчивает перевязывать мои раны.

— Ты собираешься истечь кровью?

Я ударяю его в грудь, но на моих губах появляется небольшая улыбка.

— О, отлично, Чад получит стрелу в спину, пока мы будем охотиться. Ты просто не можешь не дразнить ее, да? — Кейн спускается с дерева, на котором сидел на страже, и подходит к нам. — Я не буду тащить твое тело обратно к твоей мамочке.

Двое мужчин начинают бороться, а я закатываю глаза. Они старше меня, им по двадцать с небольшим, но ведут себя как дети. Из всех нас только Чад охотится ради удовольствия. Не потому, что у него слишком много голодных ртов, а его доход не покрывает расходы.

— Идиоты, — бормочет Кандра под нос, завязывая повязку.

Я тайно восхищаюсь их фигурами. Чад — широкоплечий, смуглый, с румяными щеками, а Кейн — высокий, подтянутый, светловолосый.

Иногда, в разгар зимы, когда на фермах мало работы, мы отправляемся в длительные походы в лес, бродя по территории оленей и перенося суровые холодные ночи.

Когда земля покрылась тонким слоем инея, я воспользовалась этим поводом, чтобы впервые пригласить Кейна или Чада в свою постель, просто чтобы почувствовать тепло другого тела, сплетенного с моим. В темноте я наслаждалась твердыми телами, прижимающимися ко мне. Когда я чувствую себя особенно одинокой, я нахожу еще больше поводов.

Уверена, Кандра поступает так же. Это ничего не значит.

Люди из нашего города даже глазом не моргнули бы, узнав об этом. Скромный роман — никого не касается. Я могла бы привести в свою постель половину парней из нашего города, и это не имело бы значения. Но если бы я спала с лордом, богатым купцом или женатым мужчиной, то это было бы совсем другое дело. Если женщина становится известна как любовница, то она определяется этим. Мужчины будут продолжать использовать ее и относиться к ней как к проститутке.

Моя мама попала в эту ловушку и не может выбраться из нее. После лорда Бранока она связалась с богатым женатым купцом, который некоторое время оплачивал наши расходы. Было так много мужчин и так много романов, и, казалось, весь город узнавал об этом каждый раз, особенно сейчас, когда они бросают ее в разной степени наготы, словно в какой-то злой шутке.

Существует невидимая линия с множеством негласных правил, по которым мы, женщины, должны жить с самого раннего возраста.

— Готовы идти, дети? — на губах Фергуса появляется легкая улыбка. Чад и Кейн вскакивают с земли и отряхивают одежду.

Я отстаю от остальных, когда мы входим в лес. Глубокие тени падают на нас, когда тропа проходит под густыми кронами высоких деревьев, превращаясь в не более чем колею между растительностью. Синий и зеленый лишайник растет на валунах и толстых стволах. Гниющие листья, покрывающие землю, источают землистый запах, когда наши ноги задевают их.

Брайан ведет нас по боковой тропе, которая становится все уже, а затем исчезает вовсе. Мы перелезаем через поваленный ствол дерева и ползем по скользким плитам сланца.

Волна одиночества накрывает меня.

Эти пять человек — самые близкие мне люди, но мы почти не обращаем внимания друг на друга на улицах нашего города. Мы киваем друг другу в знак приветствия, и это все.

Кейн работает со мной в одну смену на ферме, но мы никогда не возвращаемся в город вместе. Иногда я навещаю Чада в его кузнице или Брайана в его кожевенной мастерской, но только когда мне что-то нужно. Чтобы научиться сражаться или ремонтировать и шить свою кожаную броню. Мы никогда не ходим вместе по улице. Почему они должны хотеть общаться со мной?

Перед нами открывается небольшая поляна, и я с удовольствием занимаюсь проверкой наших кроличьих ловушек. Я быстро ломаю им шеи и привязываю маленькие тельца длинной цепочкой к поясу на спине. Мои замерзшие пальцы скользят по мягкой шкуре кроликов, и я мечтаю о том, чтобы сшить перчатки с меховой подкладкой.

Стук тонких копыт, мчащихся по опавшим листьям, привлекает мое внимание, и я замираю, глядя на оленя, прыгающего через бревно на другом конце поляны. В мгновение ока прекрасное животное исчезает в лесу.