Будет жестко (СИ) - Шварц Анна

— С чего ты решил мне это рассказать?

— Потому что сегодня ты обижалась, что я отношусь к тебе так же, как и к своей семье, разве нет? И обещала безусловную поддержку. — словно почувствовав мой взгляд, произносит он. Я наблюдаю, как едва-едва приподнимается уголок его губ в усмешке, и моргаю. — Я решил проверить. Поддерживай, Цветкова. Это весьма отличается от того, что я рассказываю своим родственникам.

Гребаный монстр. После этой поддержки в отношениях, мне нужна долгая психологическая реабилитация.

— Ясно. — выдыхаю я, убрав устало волосы со вспотевшего лба и опираясь локтем на дверь машины. Блин. Какой черт меня за язык дернул предложить ему такое? С ума сойду с ним.

Ну, в общем… наверное, лучше знать, чем не знать?

Это вообще не то, что я б была рада знать, конечно… Но, по крайней мере, теперь я еще лучше понимаю, кого я рядом с собой держу.

Мне теперь еще страшнее кажется ситуация, где я, задолбавшись, говорю, что с ним расстаюсь. Если раньше у меня были какие-то сомнения, что он способен меня прикончить, то теперь их не осталось. Ему же просто все равно. Он так спокойно заманил этого маньяка в ловушку и прикопал его где-то тут, что дрожь берет. Ни раскаяния не вижу, ни паники. Ледяное спокойствие.

Владик-ебанатик.

— Так что, Цветкова?

— Что? — отмираю я. Что ему еще нужно?

— Продолжишь со мной встречаться?

Боже, будто бы у меня выбор есть. Только-только об этом думала.

— Я не планировала с тобой расставаться. — мрачно говорю я. Ну, до этого момента. Ладно, об этом умолчим пока. — С чего такая просьба?

— Ну, не все могут вытерпеть подобное. Как ты видела, мой отец сильно нервничает, когда узнает такие новости. И распускает руки… — он замолкает и медленно переводит взгляд на меня. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки. Кажется, я знаю, что он сейчас скажет. И он меня не разочаровывает. — Ты, в принципе, тоже любишь это делать. Но если ты будешь мириться с моим характером, я закрою глаза на твой. Для тебя я готов сделать исключение.

Ну нихрена себе. У меня приподнимаются брови. Он мирится с моим характером. Смотрите на этого наглеца. Жертва абьюза нашелся.

Я как-то сомневаюсь, что он готов делать для меня какие-то исключения, если его папа жаловался, что он плюет даже на родственные связи, и было заметно, что он явно боится своего сына. Я-то вообще этому ненормальному никто. Просто Цветкова.

— И для своего отца готов сделать исключение? — вылетает у меня вопрос. Это чудовище отводит потемневший взгляд.

— Нет.

— Но почему? — немного в шоке говорю я. — Он же твой отец.

— И что?

— Родственные чувства…

— К нему у меня их нет.

— Как такое может быть? Он же растил тебя, заботился о тебе.

— Это время уже прошло. Я уже сам забочусь о себе. — отвечает это чудовище, а я закатываю глаза. Как он вообще живет с такой моралью?

— А маму хоть любишь?

— Пфф. — фыркает профессор. У него появляется улыбка, которая немного разбивает его маску монстра, делая его снова обаяшкой. Блин, не хочу это видеть. Мне хватает эмоциональных качелей, которые он для меня устраивает, теперь я еще буду раскачивать себя сама. — Что за идиотские вопросы, Цветкова? При чем тут мои родственники, если мы говорим о наших отношениях?

— Просто пытаюсь понять.

— Что конкретно?

— Тебя. — пожимаю я плечом. — Ладно, проехали.

Наступает недолгое молчание, в которое я думаю о том, что произошло.

Блин. Ненормальный убил маньяка. Мда уж. Это даже в каком-то смысле немного смешно.

— Ты уверен… что этот монтажник действительно был тем, кто убивал девушек в парке? Может, он просто агрессивный чудак?

— Он сам признался, Цветкова. И он не только здесь отметился, кстати. У него больше жертв, чем ты думаешь.

Даже не хочу знать, как он выбил из него признание. Жесть. Ладно, оплакивать этого ублюдка, лежащего где-то в фундаменте будущего небоскреба, я не буду, естественно. Он и впрямь получил по заслугам. Бедные девушки. Дрожь берет от того, что он вчера ко мне подбирался. И выглядел так дружелюбно. Даже глуповато. Такой типичный дядька. Мой инстинкт самосохранения вообще молчал в этот момент. Я бы реально могла бы пойти с ним в тенек и… прилечь там навсегда.

Было б, конечно, лучше, если бы его поймала полиция. Никто не должен вершить самосуд.

Ладно-ладно, я больше не хочу думать об этом. Да и тот разговор, который я запланировала, уже как-то становится ненужным.

Странно будет говорить о контроле гнева с человеком, который может разогнаться от каменного лица до разъяренного убийцы маньяков за полдня, кажется. Пусть огрызается дальше. Прожигает всех взглядом, ну и так далее. Это не самые страшные его проявления характера, ей-богу.

— Я начну скоро опаздывать в спортзал. — я смотрю на время. — Мне нужно еще принять душ.

Чудовище медленно поднимает руку и заводит машину в ответ на мои слова.

— Ты, кажется, хотела что-то со мной обсудить.

— Ну, это уже неактуально.

Он переводит на меня свой тяжелый взгляд и молча смотрит. Да, боже. Я так это сказала, что он сейчас надумает себе черт знает что.

— Просто… — я запинаюсь, задумавшись. — Ты огрызался сегодня на меня. Без причины. Это было обидно. В отношениях такого не должно быть, нельзя сливать негатив на тех, кто заботится о тебе.

Я замолкаю, думая о том, что это звучит теперь так бестолково и глупо. Я еще все забыла, что хотела сказать. Да уж.

Чудовище молча смотрит на меня, будто бы ожидая, что я продолжу. Но я даже не знаю, что говорить еще. Мне кажется, он даже немного догадывается, что моя речь пошла плоховато и не так, как было запланировано.

Затем он отводит взгляд.

— Ладно, Цветкова, буду срываться на ком-то другом. Это все?

Пу-пу-пу…

Ну, тоже сойдет, как итог. Не самый худший результат переговоров.

— Вроде как да. Давай поедем к дому.

********

Когда мы подъезжаем к дому, внутренний мандраж после нашего с этим ненормальным разговорчика, отпускает меня. Ради своего спокойствия я стараюсь искать во всем плюсы. Если вычеркнуть большую часть того, что произошло сегодня, то итог неплох ведь. «Меня спасли от маньяка». Звучит хорошо.

Правда, нервирует то, что я то и дело ловлю на себе сканирующий взгляд профессора. Мне кажется, что он им меня прямо ощупывает раз в десять-пятнадцать минут. Не изменилось ли что.

Я погружена в какие-то неясные мысли настолько, что даже не чувствую поначалу, что звонит телефон. Только в лифте я достаю его из кармана и вижу, что мама, звонившая секунду назад, сбрасывает вызов.

Ладно, я позвоню ей позже и узнаю, что ей понадобилось.

Но она перезванивает снова, когда мы уже подъезжаем к моему этажу.

— Да? — поднимаю я трубку, готовясь выйти из лифта.

В этот момент рука Влада обвивает мою талию, и прижимает обратно к стене лифта. Боже!

— Катюш, ты как там после вчерашнего, чего не отвечаешь? — слышу я голос мамы в трубке, но не могу ничего ответить, потому что смотрю на склонившееся красивое лицо передо мной.

Это гребаное чудовище опускает ресницы, вызвав у меня мучительный приступ зависти вперемешку с инстинктивным страхом, наклоняет голову и прикасается приоткрытыми губами к моим. Затем тихо выдыхает и мягко дотрагивается языком, провоцируя на поцелуй.

Мне кажется, мое сердце начинает дрожать от такого, резко выбросив порцию адреналина. Затем эта дрожь затем пробегает по всему телу, заставляя мои ноги стать непослушными, как из ваты. Этот монстр усиливает напор, проникая в мой рот языком, захватывая мой, и целуя так чувственно, что я готова получить инфаркт.

Это… что, блин?

Я правда после сегодняшнего не планировала целоваться с этим чудовищем до тех пор, пока не изобретут машину времени и я не смогу стереть все его прошлые грехи. Все, что я чувствовала при мысли о поцелуе с ним — это какой-то первобытный страх в животе. Будто зашитый в генах, как перед хищниками или темнотой.