Идущие на смерть приветствуют тебя! (СИ) - Тыналин Алим

Для участия в соревнованиях мы допустили любые корабли, потому что у моей империи, как это ни стыдно было признать, сейчас своего флота не было. Мне предстояло еще создать его, а для этого требовались крупные вливания, даже моей имперской казны не хватило бы сейчас для этого.

Впрочем, любое большое дело начинается с маленьких шагов, я планировал уже после Квинкватрий заложить постройку трех небольших бирем, юрких и маневренных военных судов с двумя ярусами гребцов. Главное, найти хорошего корабельного мастера, чтобы он строил на совесть, Гордий уже обещал мне показать такого умельца.

Затем, если удастся найти еще деньги, можно будет и построить больше кораблей, а там, глядишь, недалеко и до воссоздания могучего Равеннского флота. Не прошло еще и сотни лет, как этот флот, говорят, участвовал в разгроме коалиции варварских орд, налетевших тогда с востока.

— Я никогда еще не каталась на корабле, — призналась Лициния, когда мы со свитой доехали до пристани. — Отец обещал как-нибудь взять меня в морское путешествие в Испанию, но так и не выполнил слово, потому что плавать стало слишком опасно.

— Это точно, на морях сейчас господствуют пираты, — подтвердил Бамбали, а Филоник подтвердил его слова кивком.

Канал получился широким, я даже не думал, что он будет таким крупным и внушительным, гораздо больше всех каналов в городе. Местами его берега еще не успели до конца облицевать и там проглядывала зеленая от ила земля.

В устье канала Августа покачивалась трирема «Благословенный». Раньше она называлась «Юпитер», но пришлось переименовать под влиянием епископа, способствовавшего ее приобретению. Пока что это был единственный мой корабль. Ну хорошо, спасибо и на этом, месяц назад у меня и этого не было.

Корабль был длиной в восемьдесят локтей, а шириной до десяти. Если помнить, что каждый локоть у римлян — это примерно полметра, то становится понятным, что судно было не такое уж и маленькое. Внешне корабль напоминал рыбу, глаза которой размещались в носовой части, плавники угадывались в веслах, а хвост можно было разыскать в гибком веере руля на корме. Весла располагались в особом шахматном порядке и имели различную длину.

Самые длинные весла были на верхней палубе, для самых сильных, привилегированных и высокооплачиваемых гребцов, называвшихся транитами. На среднем ярусе были зигиты, а на самой нижней палубе ютились таламиты. Общее число гребцов достигало полутораста человек. Начальствовал над ними гортатор по имени Тарентий, а триерарха, то есть капитана корабля звали Кай Марцелл. Судя по свирепой внешности, раньше Марцелл был контрабандистом и пиратом.

Дождавшись, когда последний из моей свиты заберется на палубу, триерарх скомандовал к отплытию, а Тарентий приказал гребцам шевелить веслами.

Трирема медленно поплыла по каналу, постепенно увеличивая ход. Толпа на пристани разразилась приветственными криками.

— Никогда не думал, что мне доведется отплыть на корабле от Равенны, — сказал Евмен и мне показалось, что его глаза подозрительно заблестели. — За одно только это вас нужно боготворить, император. Вот уже десятки лет город оставался без выхода к морю.

Гордий что-то одобрительно проворчал, а Беллатор добавил:

— Конечно, порт нужная вещь, я не спорю, но кое-какие расходы можно было бы уменьшить.

Не обращая внимания на ворчуна, я спросил у триерарха:

— С какой скоростью может плыть трирема?

От усиленного размышления у Марцелла ходили желваки на скулах. Он чуточку помедлил и сказал:

— Мы можем плыть еще втрое быстрее, доминус. Если прикажете.

— Нет, пока не надо, — сказал я, нервно оглядываясь. Не хватало еще наехать на стенки канала на потеху публике. — Мы никуда не торопимся.

В центре корабля при необходимости можно было в считанные минуты установить немаленькую такую мачту высотой до двадцати локтей, с парусом из овечьей шерсти. Еще один небольшой парус можно было установить на форштевне, то есть на носовом ребре судна. Сейчас мачты и паруса были аккуратно сложены на палубе.

— Видите, — объяснил мне Марцелл. — Этот парус на носу позволяет нам использовать не только попутный, но и боковой ветер. У греков таких нет, они до носового паруса не додумались.

— А во время боя они не мешают? — спросил я.

Триерарх кивнул.

— Конечно, мешают. Во время боя мы убираем мачты и пользуемся только веслами. Это помогает достичь наивысшей маневренности, чтобы использовать таран.

Да, у всех римских военных кораблей имелся таран, острый брус, расположенный впереди на килевой балке. Его делали из железа, меди либо дерева, окованного железом. С помощью тарана трирема могла свободно проламывать борт неприятельского корабля, затапливая его либо идя на абордаж. Если сражение доходило до рукопашной, в бой вступали легионеры, на нашей триреме их могло поместиться до полусотни.

— Вам приходилось использовать таран в своей жизни? — спросил я у Марцелла.

Триерарх остро глянул на меня и кивнул. Для полноты пиратского облика ему явно не хватало курительной трубки и попугая на плече.

— Всякое бывало, — проворчал он, отворачиваясь. — Два раза я бил тараном, а один раз — меня. Я тогда еле спасся. Если бы берег не был близко, я бы сейчас здесь не стоял.

Вскоре трирема сделала поворот на восток и постепенно вышла из П-образного устья канала прямо в Адриатическое море. Триерарх снова прокричал команду и корабль развернулся на юг, к порту Классис.

Издали виднелся портовый маяк. Даже сейчас, невзирая на дневное время, на его верхушке горел огромный костер.

— Как же это прекрасно! — захлопала в ладоши Лициния и обняла меня.

Я улыбнулся и тоже обнял ее. Когда моя голова оказалась за правым плечом девушки, я встретился взглядами с придворными, стоящими на борту. Среди них была и Валерия. Девушка поправила белокурые локоны, растрепавшиеся от морского бриза и презрительно усмехнулась. За прошедшее время она стала еще привлекательнее.

Да, Валерия Драко, дочь судьи, тоже находилась сейчас здесь на судне, со своим женихом, советником по делопроизводству в муниципальной курии Равенны. В кои-то веки явилась на празднества. Заметив ее, я сразу пригласил молодых вместе с собой в морскую прогулку.

Трирема неслась на всей скорости, видимо, триерарх и гортатор решили все-таки показать мне, на что способна эта малышка. Ну что же, судя по всему, трирема могла многое.

Главное, как она себя поведет в будущем. Чует мое сердце, что те таранные удары, о которых говорил Марцелл, не самые последние в его жизни. Вскоре нам понадобится отвоевывать жизненно важное пространство и на море, а тогда понадобятся все тараны и пираты, какие только здесь имеются.

Сейчас трирема быстро подплыла к порту и одним махом пришвартовались у пристани. Помимо нашей триремы, в порту уже находились еще два десятка кораблей. Все они прибыли для участия в соревнованиях по гребле.

Когда я сошел на берег, прозвучали трубы, в которые, кстати, дули вчерашние победители в музыкальных соревнованиях, а именитые рекламаторы, тоже завоевавшие вчера призы, объявили о моем прибытии.

В порту собралась еще большая толпа, чем на пристани у канала Августа в Равенне. Кажется, сюда прибыло много гостей из других городов и даже иных стран. Смотрите-ка, сюда приехал даже посланник из Византийской империи, император которой, между прочим, до сих пор не признал меня своим коллегой.

Я еще не давал ему официальной аудиенции, поскольку Донатина еще до празднеств сообщил мне, что он и в этот раз не привез грамоты, а значит, я до сих пор не признан императором в Восточной Римской империи. Он приехал просто посмотреть, правда ли то, что я сделал и то, что в Равенне снова появился новый порт. Ладно, змея, смотри, удивляйся, а уж я постараюсь, чтобы твои глаза вылупились как шары, от изумления.

Евмен передал самому звучному глашатаи таблички с программой соревнований и тот объявил о том, что будет дальше. По плану, все корабли, что принимали участие в гонках, должны были войти в канал Августа с южной стороны, там, где располагался маяк, проплыть все его устье и выйти с северной стороны подковы. Затем они наперегонки мчались обратно к порту. Выигрывал тот корабль, что первым достигал до пристани.