Идущие на смерть приветствуют тебя! (СИ) - Тыналин Алим

Лициния замотала очаровательной головкой.

— Ты меня за кого принимаешь, Ромул? За своих отвратительных шпиков фрументариев? Мой отец согласился сменить партию ради меня, но доносить на своих бывших товарищей он не будет.

— Ладно, отлично, это характеризует его, как честного и надежного человека, — сказал и в это время подошел Донатина.

Лициния сразу отвернулась.

— Ну? — спросил я. — Как это случилось?

Магистр тайных дел поджал губы и промолчал.

— Ты что, ничего не знал об этом? — пораженно спросил я. — Ты, глава фрументариев? Тогда зачем вам целая сеть шпионов на всю страну, если вы не можете проследить за тем, что творится под носом?

На арене между тем чествовали победителей. По плану я должен был возложить на их головы венки из оливы и тростника, но сейчас у меня совершенно пропало желание делать это. Я хотел поручить это Евмену, но в это время зрители на трибунах начали скандировать: «Ромул Август!».

Ну что же делать нечего, придется исполнить свой долг, а еще заодно и познакомиться с новоявленными чемпионами. Я поднялся и в сопровождении телохранителей спустился на арену.

Чемпионы стояли перед группой других атлетов. Толпа продолжала кричать мое имя. Я взял поочередно венки из рук Евмена и возложил на макушки победителей, им пришлось для этого низко наклонить головы. Третьим победителем оказался неизвестный мне выходец из Капуи.

— Приходите вечером во дворец, парни, — сказал я. — Хотите быть принятым в ряды палатинских схолов?

Чемпионы удивленно переглянулись. Парсаний уже говорил с ними предварительно, но одно дело услышать это от него, а другое — получить приглашение от самого императора.

— Я буду рад служить вам, доминус, — быстро сориентировавшись, ответил Тагенес.

Кажется, грек, несмотря на внушительные габариты, более сообразительный и шустрый, чем увалень Тисандрий. Борец замешкался и тоже кивнул. Также, как и тот выходец из Капуи, что занял третье место.

— Ну вот и отлично, мы как раз зададим пир во дворце в честь победителей, — сказал я и похлопал каждого по могучему плечу, в то время как трибуны амфитеатра продолжали шуметь.

Там, насколько я понял, многие зрители делали ставки, а теперь радовались выигрышу или, наоборот, огорчались проигрышу. Между некоторыми азартными игроками разгорелись скандалы и потасовки.

На сегодня соревнования были завершены, остались только ритуальные выступления атлетов, но мне уже не было до них дела, поскольку основные мероприятия уже прошли. Мне надо было поторопиться и я, выехав с амфитеатра, поскорее вернулся во дворец. На улице уже наступил вечер и город быстро погружался в темноту.

Лициния была довольна, несмотря на то, что концовка мероприятий была смята неожиданным происшествием.

— Я впервые вижу все гимнастические упражнения, — сказала она. — У нас их редко проводят. Обычно только гонки колесниц. Говорят, раньше были бои гладиаторов. Сейчас уже нет, их запретили. А жаль, я бы с удовольствием сходила.

Мы ехали в колеснице и меня окружали три десятка палатинских схолов. Все-таки я извлек урок из недавнего покушения, устроенного прасинами и теперь передвигался по городу только в сопровождении усиленной охраны.

— Ты еще не знаешь всех гимнастических упражнений, которые можно было бы устроить, — сказал я с сожалением. — Вот, например, игра в мяч. Я заметил, что многие рядовые римляне любят играть в кожаный мяч, перебрасывая его между собой. А существует целая игра, которая могла бы занять всю арену амфитеатра, где игроки пытаются забросить друг другу мяч в охраняемое пространство.

— Звучит странно, — поморщилась Лициния. — Они что, бегали бы за мячом по всей арене? Зачем бегать так далеко, чтобы догнать соперника? Они же быстро устанут.

— Ты не понимаешь, женщина, — сказал я. — Но поверь мне, если бы я ввел такую игру среди римлян, она быстро стала бы популярной.

Я задумался на мгновение. С другой стороны, почему бы и нет, кто мешает мне ввести футбол в этой стране? Если понравится, то на этом можно делать большие деньги, а если нет, то все скоро забудут об этом.

— Что мне нравится в тебе, Ромул, так это твоя неистощимая фантазия, — сказала Лициния, улыбаясь, потом покосились назад, где я прижался к ней бедрами. — А еще твоя неистощимая мужская сила, хотя это иногда так утомительно.

Она могла еще долго болтать без умолку, но в это время мы уже подъехали ко дворцу, на этот раз, слава богу, без досадных случайностей. Родерик ехал сзади в сопровождении других охранников и поглаживал рукоять огромного меча, готовый к любым неприятностям.

Первым делом после прибытия во дворец я встретил Донатину и Лакому. Они ждали меня в парадном зале, начинающемся сразу после главного входа. При взгляде на их кислые физиономии я сразу понял, что у них нет радостных новостей.

— Только не говорите, что они пропали без вести, — сказал я. — Что, целая группа людей скрылась неизвестно куда, и вы до сих пор не обнаружили их? Куда это годится?

— Мы знаем только, что они выехали из города, — сказал Донатина. — Но куда поехали, на север, юг или восток, неизвестно.

— И что, нет даже каких-либо предположений? — спросил я, стремительно направляясь в свои покои. — Разве они могли поехать на север, где их ожидают варвары? Скорее всего, они направились в Рим, чтобы укрыться среди тамошних коллег по партиям.

— Эрнак уже проверил дорогу Ариминия, там их не видели, — сказал Донатина. — Сейчас должны вернуться гонцы от всадников, обыскивающих северные дороги. Может быть, они наткнутся там на их следы.

— Что делает мой дядя? — спросил я. — Есть какие-нибудь сведения о том, что он тоже участвовал в этом?

К тому времени мы уже поднялись на четвертый этаж и первым, кого я встретил у своих дверей, был Бамбали. Бывший протоспафарий прасинов торжествующе улыбался.

— Я знаю, куда отправились беглецы, император, — сказал он, не глядя на Донатину и Лакому. — Они поехали на запад, к морю. Там их ждал небольшой корабль. Побег был тщательно организован и подготовлен.

— Они уже сели на корабль? — спросил я. — Откуда тебе стало известно об этом?

— Нет, насколько мне известно, они еще не успели, — покачал головой Бамбали. — Один из советников прасинов поддерживал со мной отношения, надеялся, что потом сможет перейти из их лагеря к вам, император. Он и отправил мне сообщение, как только беглецы вышли из подземелья. А затем написал, куда они направились.

— А кто им помог? — живо спросил я. — Кто это все подготовил?

Бамбали пожал плечами.

— Это пока неизвестно, император. Мой советник до сих пор не знает этого. Правда, он видел, как ваш дядя несколько раз спускался в подземелье и разговаривал с Веттонианом и Бландом.

— Я так и знал, — сказал я. — Здесь не обошлось без моего дяди. Он все-таки нашел, как навредить мне. Зря я не послушал вас и оставил его рядом с собой.

Я вошел в свои покои и первым делом отправил Донатину и Лакому на поиски беглецов.

— Я хочу, чтобы вы нашли их и привели сюда, — сказал я.

— А если они окажут сопротивление? — многозначительно спросил Лакома.

Я поглядел на его голову, до сих пор еще перевязанную.

— В таком случае можете действовать по своему усмотрению. Делайте все, что угодно, чтобы они не ушли. Доставьте мне их, живыми или мертвыми.

— Живыми или мертвыми, — со вкусом повторил Лакома и поклонившись, отправился из покоев.

Мы к тому времени уже стояли возле писцины, поскольку я желал окунуться в водоем, а затем освежиться в терме.

— Император, надо ли мне тоже ехать? — спросил Донатина, не глядя на Бамбали. — Всадники фрументариев с успехом справятся с поиском беглецов.

— К сожалению, твои фрументарии проморгали дерзкий побег заключенных прямо из моего дворца, — заявил я. — Поэтому ты должен лично возглавить поиски. Не возвращайся без них, только так ты сможешь исправить свои ошибки.

Донатина поклонился и отправился вслед за Лакомой. Я пригласил Бамбали остаться и рассказать еще, что теперь можно ждать от беглецов.