Темные времена (ЛП) - Джуэл Белла

Кода ненавидит своё имя.

Я беру на заметку называть его так не менее десяти раз в день.

— Хижина укомплектована всем необходимым, включая оружие и ноутбук. Если что-то понадобится, звоните, — говорит Малакай Коде. — Ты в порядке, брат?

— Сносно, — Кода кивает.

— Не убивай девчонку, ладно? — ухмыляется он.

Кода хмыкает:

— Не могу этого обещать.

— Придурок, — бормочу я себе под нос, а затем надеваю шлем, который протягивает мне Скарлетт.

Затем мы уезжаем.

Скоро всё станет по-настоящему интересным.

Глава 2

Кода

Сейчас

Чёртова. Женщина.

Чертовски трудная, упрямая женщина.

Я наблюдаю за её задницей, пока она идёт, или, скорее, проносится передо мной по узкой, заросшей тропинке, ведущей к домику, которым владеет Малакай в горах. Если бы не тот факт, что её задница выглядит блядски потрясающе в обтягивающих синих джинсах, я бы, наверное, уже с ней покончил.

Болтливая маленькая засранка.

Она внезапно останавливается и оборачивается, глядя на меня своими зелёными глазами, от которых у любого мужчины встаёт. Обычно мне не нравятся рыжеволосые, но ради этой, я думаю, любой мужчина согласился бы. У неё такие же буйные волосы, как и её характер, — тёмно-рыжие, густые и чертовски длинные. А вот её глаза… Изумрудно-зелёные. Обрамленные густыми ресницами. Полные губы. Носик пуговкой. Кожа такая нежная и кремово-белая, что кажется ненастоящей. Если не считать нескольких порезов и синяков, оставшихся после общения с Трейтоном, её кожа безупречна.

Совершенство.

С отвратительным отношением.

Руки скрещены на её упругих маленьких сиськах. Я не скрываю, что пробегаю по ним взглядом, прежде чем, наконец, снова встретиться с её взглядом.

— Боже. Мужчины, — фыркает она, её грудь поднимается и опускается в мягком, глубоком дыхании от ходьбы.

— Любой мог бы подумать, что ты не в форме, Чарли, — обращаю я на неё внимание. — Ты так пыхтишь и задыхаешься.

Она хмурится, затем бросает на меня сердитый взгляд.

— Можно подумать, ты забыл, что я провела много времени в руках Трейтона, так что я ещё не совсем в форме, Дакода.

— Назови меня Дакодой ещё раз, чёрт возьми, и посмотрим, что произойдёт.

Она делает шаг вперёд, наклоняясь, всё ещё скрестив руки на груди.

— Постарайся сделать всё, что в твоих силах, Дакода.

Гнев закипает в моей груди, и я делаю шаг вперёд; Чарли вздрагивает и отступает, но она слишком медлительна. За последний час её слова выводили меня из себя слишком часто. Я беру её за руку и разворачиваю так быстро, что она едва не теряет равновесие. Она, без сомнения, пытается с этим бороться, но я привык унижать взрослых мужчин. У неё на это ничего нет.

Я беру оба её крошечных запястья в свою большую ладонь и притягиваю Чарли к себе, так что её спина почти касается моей груди, а руки сцеплены за спиной, между нами. Затем я снимаю бандану, которая была на мне под шлемом во время поездки, свободной рукой разворачиваю её и подношу к её рту. Чарли ругается и извивается, но мне она не ровня. Даже близко.

Я отпускаю её запястья, и она вырывается. Мне нужны обе руки, чтобы связать её. Я затягиваю бандану у неё на затылке так, что материал закрывает ей рот, ограничивая речь. Чарли наносит несколько ударов руками и ногами, но меня это не волнует. Насилие, боль — для меня это ничто. Я ловлю одну из её молотящих рук и заламываю ей за спину, заставляя Чарли поморщиться. Это несложно, но этого достаточно, чтобы она перестала вырываться.

Затем я наклоняюсь к её уху.

— Я же просил тебя не испытывать меня, женщина. Я не шутил. А теперь, если ты научишься закрывать свой прелестный ротик, я сниму бандану, а если нет, то привяжу тебя где-нибудь в хижине, пока ты не научишься хорошим манерам.

От меня не ускользают приглушённые ругательства, которые она пытается выплюнуть в меня сквозь бандану. Пожав плечами, я подталкиваю её вперёд. Чарли протестует несколько мгновений, но, когда чуть не спотыкается о собственные ноги, понимает, что лучше идти самой, чем позволить мне толкать её. Итак, она ставит одну ногу впереди другой и идёт. Я следую за ней, держа её руку за спиной.

Мы проходим ещё немного в блаженной тишине. Она не пытается ничего сказать или сделать, Чарли просто идёт. Какое-то время я наслаждаюсь контролем. Но я должен предположить, что она не покориться и не примет то, что я ей предлагаю. Я знаю её недолго, но одно я уже понял о Чарли: она как собака, вцепившаяся в кость. Отнимите у неё эту кость, и она очень, очень разозлится. Её кость — это её дух. Она не позволит его раздавить.

Без предупреждения она протягивает свободную руку и быстро отламывает палку от кустов, царапая нас, пока мы идём по тропинке. Затем, очень быстро, с точностью и мастерством, она заводит её за спину и вонзает в первый попавшийся кусочек плоти, а это, оказывается, мои грёбаные рёбра. Издав дикий рык, я отпускаю её руку, и она быстро разворачивается, устремляя на меня палку, в то время как другой рукой развязывает бандану. Она роняет её на землю.

— Никогда больше так не делай, — предупреждает она. — Я не люблю, когда мне указывают, что делать.

Грёбанная дерзкая маленькая сучка.

— И мне не нравятся хитрожопые, высокомерные женщины, которые не делают то, что им говорят.

— Тогда, похоже, у нас проблема.

Я скрещиваю руки на груди, и мои рёбра горят в том месте, куда она воткнула палку. Завтра будет грёбаный синяк.

— Тогда у нас есть только один выбор: ты не стой у меня на пути, а я, блядь, не буду стоять у тебя на пути.

Она прищуривает на меня глаза, затем резко кивает.

— По-моему, звучит заманчиво.

— Фан-блядь-тастика. А теперь иди.

Она бросает на меня прищуренный взгляд, но поворачивается и уходит, плечи напряжены, без сомнения, ожидая, что я начну мстить. Я этого не делаю, потому что во мне клокочет гнев, и я сделаю то, о чём потом пожалею. Так что вместо этого я следую за ней, пока мы не выходим на небольшую поляну, посередине которой стоит хижина. Давненько я здесь не был — некоторые из нас приезжали сюда на выходные, пока дела в клубе не стали напряжёнными.

— Это, — начинает Чарли, затем бросает на меня взгляд, — действительно мило.

— Да, — бормочу я, проходя мимо неё и поднимаясь по двум маленьким ступенькам на веранду.

Я достаю ключ из кармана и отпираю входную дверь. Она немного пыльная, учитывая, что ею давно никто не пользовался, но как только я вхожу внутрь, я вижу, что в ней чисто. Малакай сказал, что у него там всё припасено. Видимо, он забыл почистить снаружи, пока был занят этим.

Я включаю основной свет, и внутри становится светло, что облегчает обзор.

Чарли подходит ко мне.

— О, вау.

Хижина прекрасна, я отдаю ей должное. Одна большая спальня и раскладной диван, полированные деревянные полы, огромная кухня, отделанная деревом, камин, большая гостиная открытой планировки, и всё это с хорошим дизайном, с шикарной мебелью и коврами. Я прохожу дальше, бормоча:

— Ты можешь занять комнату. Вторая направо.

Чарли слишком занята осмотром, проводя пальцами по стенам и мебели, чтобы расслышать, что я говорю.

Можно подумать, она никогда в жизни не видела ничего красивого.

Любой может задаться вопросом, насколько тяжелой была её жизнь на самом деле?

Ответ, который мы все ищем.

Без сомнения.

***

Кода

Тогда

Только не это.

Я опускаюсь на колени и обхватываю голову брата руками. Его лицо такое же, как у меня, словно я смотрю в зеркало. Только щёки у него впалые, кожа измождённая, а глаза больше не цвета мёда, а цвета грязной воды. Наркотики. Хотел бы я знать, когда это началось и как он допустил, чтобы всё стало так плохо, но я не знаю. Это обрушилось на меня как ураган; только что он просто шёл на вечеринку, а в следующую секунду у него начались перепады настроения, и он замкнулся в себе.