Темные времена (ЛП) - Джуэл Белла

Почему он не плачет? Как я. Мамочка. Пожалуйста. Мамочка.

— Или что? — спрашивает лысый мужчина.

Я не видела, как мой отец пошевелился. Не совсем. Ни разу. Но внезапно двое мужчин, которые всегда были рядом с ним, Дариус и Поппер, появляются за спинами двух других мужчин. И они поднимают оружие. Я закрываю глаза руками и не открываю их, потому что из-за ужасных звуков в комнате становится очень громко. Я плачу так сильно, что моё тело трясется, но я не могу остановиться. Не сейчас. Мамочка. Я хочу к своей мамочке.

Тишина.

Затем голос моего отца.

— Избавься от них. И от неё.

Мамочка.

Нет.

Нет.

Папа, не избавляйся от неё.

Мамочка.

— Сейчас займусь этим, босс.

Я прячусь за креслом. Не хочу выходить. Я больше никогда не хочу открывать глаза. Я хочу к маме. С ней всё в порядке? Отец отвезёт её в больницу? Будет ли с ней всё хорошо после того, как мужчина выстрелил ей в лицо?

Я стою там какое-то время, просто плачу.

И тут я слышу голос моего отца.

— Шарлин, встань.

Я опускаю руки и смаргиваю слёзы. Затем я поднимаю глаза и вижу, что он смотрит на меня с отсутствующим выражением лица. Мамино лицо никогда не было пустым. Оно всегда было тёплым. Я хочу к своей мамочке.

— Мамочка, — рыдаю я.

— Встань. Твоей мамы больше нет, и она не вернётся.

Нет.

Я начинаю плакать сильнее.

— Встань немедленно! И перестань хныкать.

Я поднимаюсь на ноги, мои колени трясутся так сильно, что мне требуется некоторое время. Когда я встаю, он берёт меня за руку и вытаскивает из-за кресла. Я вижу много красного, оно повсюду, на полу и стенах. Но мамы там больше нет. Она исчезла. Те мужчины забрали её.

Мамочка.

— Теперь остались только ты и я, — говорит мне мой отец, но в его словах нет доброты. Это пугает меня.

Я смотрю на него.

— Только о тебе никто не знает. Это пойдёт мне на пользу. Добро пожаловать в мой мир, Шарлин. Пришло время тебе научиться быть частью семьи, в которой ты родилась.

Но я не хочу быть частью этой семьи.

Я просто хочу вернуть свою маму.

***

Чарли

Сейчас

— Села. На. Мотоцикл.

Взгляд на вице-президента мотоклуба «Стальная ярость» Коду заставил бы любую девушку замереть на месте и просто смотреть с благоговением. У него такое лицо, о котором ты мечтаешь. Такое тело, которое заставляет тебя оживать. Он — чёртов леденец, завернутый в кожу, и он это знает. Не знаю, из-за медовых глаз или из-за растрепанных темно-русых волос, которые иногда падают ему на лоб. Или из-за шелковистой оливковой кожи, покрытой татуировками.

Чёрт, возможно, это просто из-за того, что его тело крупнее, мускулистее и крепче, чем у любого мужчины, которого я когда-либо видела. У него такие бицепсы, что даже лучшие из нас поёжились бы, а грудная клетка широкая и крепкая. Тем не менее, Кода — мечта любой женщины.

Пока он не откроет рот.

Он до краёв преисполнен высокомерия и не стесняется его демонстрировать.

Да, Кода, возможно, и достоин быть первым в моём списке избранных, но я его терпеть не могу. На самом деле, я его презираю. И он это знает.

Они все это знают.

И вот почему они отправляют меня в хижину в горах, одну, с ним, для моей же безопасности.

И они хотят, чтобы я села на его мотоцикл.

На его грёбаный байк.

С ним.

— Я бы предпочла этого не делать, — наконец говорю я, скрещивая руки на груди и глядя на байкера с плотно сжатыми челюстями, который уже устроился на своём грохочущем «Харлей Дэвидсон», готовый тронуться в путь.

— Либо ты садишься, — начинает он, и в его голосе слышатся резкие нотки, — либо…

— Кода, — говорит Малакай ровным, но твёрдым голосом. — Я ещё даже не ушёл, а ты уже сыплешь угрозами. Остынь, брат. Чарли, — он поворачивается ко мне, и я пристально смотрю на него. Мне нравится Малакай, только я никогда не скажу ему об этом. Он помог мне, когда я в этом нуждалась, и сейчас он помогает мне снова. Я благодарна ему за это, правда благодарна. Но обязательно ли ему было отправлять меня с Кодой? — делай, что тебе говорят.

— Он мне не нравится, — подчёркиваю я ровным голосом. — И не думай, что я не знаю, что ты отправляешь меня с ним, потому что знаешь, что он мне не нравится.

— Я отправляю тебя с ним, потому что он, блядь, лучший. Не важно, веришь ты в это или нет, но так оно и есть. У тебя не так много вариантов. Ты либо остаёшься здесь и рискуешь получить пулю в лоб, когда кто-нибудь найдёт тебя и наживётся на этом, либо садишься на мотоцикл и позволяешь Коде защищать тебя.

— Как я могу быть уверена, что именно он не пустит пулю мне в череп? Мы все знаем, что я нравлюсь ему примерно так же сильно, как он нравится мне. Что, на случай, если ты не заметил, большой жирный ноль.

— Потому что я доверяю ему, и это всё, что от меня требуется. Выбор за тобой. Либо ты доверяешь нам, либо идёшь туда и пытаешься спрятаться сама. Но я обещаю тебе, дорогая, что они найдут тебя раньше, чем ты окажешься в двух городах по дороге.

Моё сердце бешено колотится в груди при этой мысли. Я знаю, кто заказал убийство. И я знаю, что он не остановится ни перед чем, чтобы покончить со мной. Почти десять лет в тюрьме, и он сумел выкрутиться. Вот в чём особенность людей, занимающих высокие посты, — ты можешь изменять систему по своему усмотрению. Он выбыл на некоторое время, и с тех пор я в бегах.

Но потом я связалась с клубом, надеясь на их защиту.

Сделав это, он понял, что я всё ещё здесь. И я всё ещё жива. И он хочет отомстить.

Только он не сделает это сам.

Нет.

Он сделал заказ. Миллион долларов.

Так или иначе, он попытается, наконец, избавиться от меня.

И осуществить месть, которую вынашивал все эти годы в тюрьме.

Я выдыхаю и бросаю взгляд на Амалию и Скарлетт. Они обе смотрят на меня широко раскрытыми глазами. Они мне нравятся. Очень. У меня редко бывают друзья. Я редко разговариваю с другими людьми. Но эти две девушки, они хорошие.

— Мы будем часто навещать тебя, — говорит мне Амалия, улыбаясь.

Её поразительная красота до сих пор приводит меня в недоумение. Она невероятно красива. Таких редко увидишь. Чистая, невинная и мягкая. И она выбрала байкера.

Поди разберись.

— Мы возьмём с собой алкоголь, — говорит мне Скарлетт. — Вечеринки. Это будет здорово.

— Клуб будет приезжать каждые три-четыре дня, — уверяет меня Малакай. — Не будете долго оставаться одни. Делай свой выбор, Чарли.

Я смотрю на Коду, и он одаривает меня обалденной улыбкой. Он знает, что припёр меня к стенке, и знает, что я абсолютно ничего не могу с этим поделать. Потому что он, как и любой другой, знает, что я ценю свою жизнь. Итак, я выдыхаю и подхожу к мотоциклу, свирепо глядя на него.

— Ты меня не напугаешь, байкер. Если ты попытаешься что-нибудь сделать, я тебя брошу.

Его ухмылка становится еще шире.

— Вызов принят. Садись на мотоцикл.

Я ещё раз бросаю взгляд на байкеров и их девушек, наблюдающих за мной, а затем сажусь на мотоцикл. Я пытаюсь отодвинуться как можно дальше, чтобы не оказаться прижатой к большому байкеру передо мной, но это почти невозможно. Особенно когда он откидывается назад и хватает меня за колено, подталкивая вперёд практически без усилий.

— Если хочешь умереть до того, как мы доберёмся туда, отодвигайся. Если хочешь жить, перестань быть грёбаным ребенком и придвинься поближе.

Я издаю рычащий звук и придвигаюсь ближе. Теперь мои ноги раздвинуты прямо вокруг него, а мои интимные места прижаты к нему. Боже. Мои щёки горят от разочарования и небольшого стыда. Грёбаные байкеры.

Кода хлопает меня по колену, без сомнения, с победоносным видом.

— Только тронь меня ещё раз, — рычу я, — и я отрублю тебе пальцы.

Маверик, стоящий рядом с мотоциклом, издаёт раскатистый смех.

— Тогда мы отлично проведем время, Дакода.

Кода бросает на него такой ледяной взгляд, что я слегка отшатываюсь. Маверика это не волнует.