Свирепый (ЛП) - Солсбери Дж. Б.

Единственным человеком, который заставил меня усомниться в том, что я покину Нью-Йорк и поступлю в Стэнфорд, был Хейс. Я бы последовала за ним в Гарвард. Черт, я бы осталась в Нью-Йорке и поступила в Нью-Йоркский университет, только чтобы проводить с ним несколько дней то тут, то там и на каникулах.

Я бы бросила все, чтобы быть с ним.

И одна эта мысль волновала меня так же сильно, как и пугала.

Поэтому я никогда не рассказывала ему о Хейван. Все эти годы назад он понятия не имел, что, если бы Хейс захотел, чтобы я оставила нашего ребенка, я бы осталась в Нью-Йорке и ждала его. Сколько бы времени это ни заняло.

— Несс, — шепчет он. — Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?

Хейс

Держать Ванессу в своих объятиях — все равно, что держать в руках мир, который перестает вращаться. Время замирает. Ее глаза сверкают, губы приоткрываются, и в этот момент нет места для гнева или разочарования. Нет места для того, кто прав, а кто виноват. Все причины, по которым я был расстроен после того, как узнал о Хейван, улетучиваются из головы, и есть только мы.

Я скольжу руками по ее спине к плечам и обхватываю ладонями ее лицо. Боже мой, она потрясающая. Возможно ли, что Несс стала еще красивее? Или мои глаза настолько отчаялись, а разум настолько был лишен ее, что она разрушила все ожидания и далекие воспоминания?

— Хейс, — мягко говорит она. — Я уже сделала это. — Она берет меня за запястья и надавливает.

Волна желания разливается по моим венам.

— Мы не можем.

Моргаю сквозь туман и убираю от нее руки. Она удаляется из моего личного пространства, и я пошатываюсь от усилия, которое требуется, чтобы не преследовать ее.

— Мне жаль, — тихо говорит она.

— Не стоит. — Я сглатываю сквозь внезапно пересохшее горло. — Я не должен был... — Прикасаться к тебе. Потому что ощущение ее прикосновения лишь напомнило мне о том, как сильно я по ней скучал. Мое тело узнало ее, и это знание вернуло голод.

— Все в порядке, — говорит она с улыбкой в голосе. — Думаю, я нуждалась в этих объятиях больше, чем готова признать.

— Я... — Засранец. Эгоистичный мудак. У меня вспыльчивый характер. Со мной невозможно сблизиться, и еще труднее понравиться, а тем более полюбить. — У меня ничего не получается.

— Ты лучше, чем думаешь. — Она грустно улыбается, и мне хочется стереть поцелуями эту грусть с ее лица.

Не слишком ли много просить об одной ночи вместе, чтобы поддаться сексуальной химии и позволить ей поглотить нас? Одна ночь, когда не будем думать обо всех ошибках? Мы могли бы направить всю эту эмоциональную хрень в секс, и когда будем измотаны и бесполезны, возможно, сможем, наконец, взяться за сложные вещи.

— Спокойной ночи, Хейс.

— Спокойной ночи. — Я смотрю, как Ванесса исчезает за углом, а затем отправляюсь в постель, где смотрю в потолок, чувствуя себя слишком взвинченным, чтобы заснуть.

ГЛАВА 12

Хейс

Выходные я обычно провожу в кабинете. Если не в моем офисе в «Норт Индастриз», то дома. После более длительной, чем обычно, тренировки сегодня утром, когда я вернулся домой, было уже почти девять часов утра.

В доме тихо, но на кухне горит свет, что говорит о том, что Ванесса не спит. Я был так близок к тому, чтобы поцеловать ее вчера вечером. Если бы она не остановила меня, сделал бы это. Я не готов встретиться с ней лицом к лицу после этого колоссального конфуза, поэтому нырнул в свой кабинет, как будто в доме нет моей бывшей девушки и дочери.

— Что, черт возьми, я должен делать? — говорю себе. Не знаю, что мне делать.

В моем арсенале нет ни одного инструмента, чтобы справиться с подобной ситуацией. Перебираю в памяти старые воспоминания о том времени, когда жил дома с родителями. Я видел отца, может быть, раз в неделю. Его всегда не было дома. А мама была либо на светских мероприятиях, либо принимала таблетки за дверью своей спальни. Нас воспитывали повара, домработницы и, честно говоря... друг друга.

Моя семья — ужасный источник советов по воспитанию. Я вспоминаю, как хорошо Хадсон и Лиллиан общались с Хейван, как легко им было рядом с ней. Откуда Хадсон знал, что делать? Может, все было иначе, потому что Хейван не его дочь? Может, Лиллиан помогла с...

— Тук-тук, — слышу голос Ванессы из коридора возле моего кабинета. — Я буду стоять здесь с закрытыми глазами, пока ты не скажешь мне, что полностью одет.

Любопытствуя, я выскакиваю из-за стола и высовываю голову в коридор. Ванесса стоит там, закрыв глаза руками.

— Ты можешь...

Она подпрыгивает и визжит.

— ...открыть глаза.

— Черт возьми, ты опять это сделал! — Она сгибается пополам, упираясь руками в колени. — Нужно привязать тебе чертов колокольчик на шею. Как человек твоего размера может не издавать звуков при ходьбе?

Черт, она такая чертовски милая. Я хочу поцеловать ее. Согласился бы даже на объятия. Черт, да хоть на рукопожатие, лишь бы мог дотронуться до нее.

Засовываю руки в карманы брюк.

— Наверное, много тренировался тайком сбегая из дома родителей.

— Наверное. — Она вновь обретает самообладание. — Я хотела спросить — сегодня должны доставить мой компьютер. Сможет ли кто-нибудь внизу расписаться за него, если меня не будет?

Я киваю.

— Я позвоню вниз и удостоверюсь, что они знают. — Тут я замечаю, что она одета в широкие брюки и обтягивающую рубашку с короткими рукавами под цвет ее глаз. На ногах туфли без каблуков. — Ты куда-то идешь?

— Должно быть, Хейван вчера хорошо провела вечер, потому что согласилась сегодня пройтись со мной по магазинам и осмотреть достопримечательности.

Напряжение в моей груди ослабевает, когда понимаю, что Хейван снова потеплела к своей маме. После их вчерашнего разговора я забеспокоился, что мое вмешательство в спортзале вызвало какой-то постоянный разлад в их отношениях.

— Ты... — Она обходит меня, чтобы заглянуть в мой кабинет, где на столе стоит открытый ноутбук. — Работаешь? В воскресенье?

Я прислоняюсь плечом к дверному косяку.

— Я работаю каждый день.

На ее лице появляется гримаса.

— Почему?

Потому что мне нечем заняться.

— А почему нет?

— Эм... потому что это жалко.

Я кусаю губы, чтобы не улыбнуться во весь рот. Мне очень не хватало рядом женщины, которая не боялась бы противостоять мне, не боялась сказать то, что она на самом деле думает. И тут я понимаю, что не пугаю Ванессу так, как большинство людей. И никогда не пугал.

— Пойдем с нами. Будет здорово выбраться, и ты сможешь показать Хейван все свои любимые уголки Нью-Йорка.

Чувство, которое я могу описать только как панику, пронзает меня.

— Думаешь, она захочет этого?

— Не вижу причин для отказа. И я не была в Нью-Йорке с тех пор... с тех пор...

Я киваю, понимая, что она не была здесь с тех пор, как уехала, одна и беременная.

— Ты можешь показать мне все, что изменилось.

— Хорошо, позволь мне... — Я поворачиваюсь к своей спальне, словно дверной проем каким-то образом подскажет мне слова, которые ищет мой нервный мозг.

— Не торопись. — Ванесса начинает уходить.

— Несс.

Она поворачивается, и ее блестящие темные волосы так сильно лезут в ее лицо, что та заправляет их за ухо. Я помню, что раньше мог сделать это для нее.

— Спасибо.

Ванесса улыбается, кивает и оставляет меня на краю обрыва.

Я произносил речи перед самыми богатыми и влиятельными людьми в мире. Сидел за обеденным столом с людьми, у которых достаточно денег, чтобы купить целые страны, и ни разу не почувствовал нервного напряжения. Но от идеи провести день с Ванессой и Хейван, я дрожу в своих носках из смеси хлопка и шерсти.