Отем Грей - Разрушение (ЛП)

Я кивнула, и он повел меня к задней двери, которая вела в патио и в сад. Доминик сидел на одном из шезлонгов, откинув голову на поручень, словно наслаждался лучами солнца. Он открыл свои карие глаза, такие похожие на глаза Люка, и тепло улыбнулся мне, когда мы присоединились к нему.

Что происходит?

— Мы хотим поговорить с тобой, — Люк уселся справа от меня, наклонился вперед и уперся локтями в колени.

— Разговор пойдет на тему «Каковы твои намерения касательно нашего брата»? — улыбнулась я, стараясь скрыть свою нервозность из-за того, что нахожусь между людьми, со столь серьезными выражениями на лицах.

Они обменялись взглядами, а затем снова посмотрели на меня.

Не время для шуток, Селена.

— Именно, — ответил Дом, прерывая мои мучения, и я слегка расслабилась. Я справлюсь с этим. — Ремингтон, кажется, довольно сильно увлекся тобой. Мы раньше никогда не замечали, чтобы он так сильно заинтересовался какой-нибудь женщиной. По крайней мере, не так, как тобой. За исключением матери Адриана.

Я кивнула, мной овладело желание широко улыбнуться. Я начала понимать, каково это быть в центре внимания Ремингтона в качестве его любовницы.

— Мне он тоже очень нравится.

Они снова обменялись взглядами, и в этот раз, я почувствовала, как душа уходит в пятки.

— Что не так? Мне не следовало так говорить?

Люк прочистил горло.

— Ремингтон не знает, что такое «нравится». От мимолетного интереса он сразу же переходит к любви. Полюбив, он полностью отдает всего себя. А отдав себя, не отпускает с легкостью. Раньше он не проявлял к женщинам ничего, кроме интереса.

Я снова кивнула, позволяя себе принять эти слова.

— И вы думаете... вы считаете, что он любит меня?

— Да, — ответил Люк. Я бросила беглый взгляд на Дома. Он не болтлив. У меня сложилось ощущение, что он предпочитает сидеть в стороне и молча изучать людей. Я сосредоточила внимание на Люке.

— Ремингтон убьет нас, если узнает, что мы рассказали тебе это. Но мы обязаны были поговорить с тобой, перед тем как уехать. Колетт практически уничтожила его, и мы не хотим, чтобы это случилось еще раз. Он с ума сходит по тебе, — Люк замолчал, словно давая мне время, осознать его слова.

— Он беспокоится, когда тебя нет рядом. Я замечаю в его взгляде способность убить, когда он думает, что какой-то другой мужчина пытается завладеть твоим вниманием на слишком долгое время. Вскоре он не сможет сдерживать свои чувства. Но мы хотим, чтобы ты знала. Пожалуйста, просто… — Люк посмотрел мне прямо в глаза, и на его лице промелькнула целая гамма эмоций. Он сделал глубокий вдох и закончил свою мысль:

— Надеюсь, ты будешь с ним осторожна, когда будешь уезжать.

Я откинулась на спинку кресла и прижала руку к груди. Я слышала смех Ремингтона, пока он и Адриан трудились над домиком на дереве для Адриана. Вчера он пообещал ему, что они займутся этим сегодня.

Он любит меня?

Я старалась не позволить этим трем коротким словам свести меня с ума. Не слишком ли рано для нашего трехмесячного соглашения начать испытывать такие чувства?

— Но мы же знаем друг друга всего несколько недель.

Дом поерзал в своем кресле.

— Ремингтон просто… — он остановился на полуслове, словно подыскивая правильные слова, но в итоге закончил, — Ремингтон. Несколько недель это или несколько дней, не имеет значения.

Они оба правы насчет этого. Ремингтон именно такой. Он живет по своим собственным правилам, а не по чьим-то еще, что довольно пугающе, если позволить себе задуматься над этим слишком долго. Пугающе из-за того, что я наслаждаюсь, находясь в центре его внимания, и хочу играть по его правилам, позволяя вопросам типа «что если?» слишком часто возникать в моих мыслях. Готова ли я сделать шаг в этом направлении?

Я покачала головой, отбрасывая эти мысли прочь.

— Спасибо, что поделились, — сказала я, заставляя себя сосредоточиться на двух мужчинах. Я видела их преданность и любовь к брату так же ясно, как если бы они прокричали эти слова вслух.

Попрощавшись со всеми, Люк и Дом уехали. Я пошла наверх и сделала вид, что работаю над дизайном моделей нижнего белья. Я понимала, что Ремингтон заметит изменения в моем поведении, потому что не слишком хорошо умею скрывать чувства. Мне нужно какое-то время побыть одной, чтобы оценить полученную информацию и свои собственные ощущения.

Следующие несколько дней я оттачивала искусство оставаться спокойной. Все свое время Ремингтон уделял работе в кабинете и строительству домика на дереве вместе с Адрианом. Конечно же, мы ездили гулять по Провансу. Вчера в половине седьмого утра мы отправились кататься на воздушном шаре. Рассвет оказался изумительным, а пейзаж в золотистых и оранжевых красках осени просто захватывал дух.

По вечерам мы ласкали друг друга в патио, после того как все уходили спать, а позже тоже отправлялись в постель. Иногда он не торопился, долго ласкал меня и занимался со мной любовью так, словно впереди у него уйма времени. А иногда был очень нетерпеливым и даже отчаянным, и тогда он грубо вдалбливался в меня, трахая так, будто не может насытиться. Ремингтон может быть одинаково требовательным и щедрым, и мне это в нем очень нравится.

Сегодня мы ленились и провели весь день возле бассейна. Я нарисовала несколько эскизов нижнего белья и набросала несколько стратегий маркетинга. Я была довольна тем, как все обернулось.

Сразу же после обеда мы устроились в патио и потягивали вино. Адриан, как обычно, словно сгусток энергии носился по освещенным дорожкам, а затем падал на колени либо к отцу, либо ко мне.

Днем я позвонила родителям и сообщила, что у меня все хорошо. Только Марли я рассказала о Ремингтоне. Я не стала рассказывать родителям, потому что тут не о чем рассказывать. Это ведь временно, а я уверена, они бы начали волноваться за меня. Они и так уже достаточно наволновались, чтобы это продолжалось еще. Я заставила себя выбросить все мысли об отъезде из Франции и решила просто наслаждаться моментом.

Адриан запрыгнул мне на колени, уселся, подтянув коленки, и затем полностью сосредоточил свое внимание на мне. Боже, глаза мальчика, так похожие на глаза его отца, обезоружили меня.

Я убрала локоны с его лба одной рукой и улыбнулась ему.

— Что такое, милый?

Он поджал губы, поерзал у меня на коленях и спросил:

— Можно я буду называть тебя мамой?

Я чуть не поперхнулась вином. В горле образовался ком, и я крепко сжала бокал в руке. Краем глаза заметила, что Ремингтон замер. Я не могла посмотреть на него, потому что не хотела, чтобы он заметил, как отчаяние разрывает мое сердце.