Альфред де Мюссе - Гамиани, или Две ночи сладострастия

Наступил вечер, и улицы были полны гуляющими. Я внимательно вглядывалась в толпу, надеясь, что мне удастся найти себе какого-нибудь местного Геракла, способного хоть немного потешить мою восставшую плоть. Мне повезло: не прошло и получаса, как я увидела великолепный образец мужской силы. Представь себе, милочка, почти двухметрового парня, поджарого, мускулистого, с худощавым, но симпатичным лицом. Он шел по улице в сопровождении двух товарищей, мало в чем уступающих ему, и все женщины бросали на эту компанию восхищенные взгляды. Чутье подсказало мне, что эти юноши как раз то, что мне нужно. Без особого труда я заставила их обратить на себя внимание, и увидев меня, они сразу остановились. Я нарочно замедлила шаг и услышала, что все трое следуют за мной. Один из них окликнул меня, я остановилась и, когда они догнали меня, я кивком головы пригласила их идти рядом. Не стану описывать тебе, как мне удалось затащить их в свой дом: юноши несколько оробели и долго не решались туда войти. Однако моя красота оказала нужное действие, и задолго до полуночи мы уже сидели за столом, уставленным всевозможными яствами и напитками. Выпив вина, мои спутники несколько осмелели, развеселились и… остальное было совсем просто. Выбрав достойнейшего, на мой взгляд, из этой троицы, я вышла с ним в спальню, где, не теряя времени даром, заставила исполнить его то, к чему так долго стремилась. Пожалуй, я проявила излишнюю требовательность к этому юноше, от меня он вышел слегка пошатываясь, что его захмелевшие друзья оставили без внимания. А я, еще не насытившись, поспешила призвать к себе следующего, оставив на десерт того, кто казался мне самым сильным и страстным. И он в какой-то мере оправдал мои ожидания, но не в такой степени, чтобы я не заставила своих партнеров еще раз повторить всю процедуру снова. Все трое были поражены моим темпераментом, уже утром выходя от меня, оживленно шептались, очевидно, делясь друг с другом своими впечатлениями.

Я пригласила к себе всех троих на следующий день, и они пришли точно в назначенный час. Опять я устроила роскошный ужин, но на этот раз решила внести некоторое разнообразие в приложение к нему. Мое извращенное воображение подсказало мне несколько интересных идей по поводу того, как нам лучше провести эту ночь.

Началось все точно также, как и в предыдущий вечер. Роскошный пир, изысканные кушанья, тонкие вина, но потом я, по очереди испытав каждого из моих гостей, собрала их всех вместе, рассчитывая таким образом отведать блюдо поострее. Самого сильного я попросила лечь навзничь и, когда он, исполнив мою просьбу, улегся на спину, я уселась на него верхом, подставив свой зад пике второго. Третий, самый нежный из трех, опустился передо мной на колени, и я взяла в рот его набухший приап. На мой взгляд, это была великолепнейшая пирамида. Каждый исполнял свою роль в совершенстве и, я бы сказала, вдохновенно. Спальня наполнилась страстными криками и вздохами.

Вполне понятно, что первоначальное положение не могло долго сохраняться, и вскоре все смешалось. Мои губы ублажали уже сразу двоих, а третий, почувствовав, что его приап не может дать мне настоящего блаженства, решился применить для этой цели язык, и это было лучшее, что он мог сделать в этой ситуации. Я была очень ему признательна за это… Наконец, силы моих соратников иссякли, да и я почувствовала усталость, что дало мне прекрасный повод выпроводить своих гостей и прибегнуть к услугам Морфея, который охотно заключил меня в свои объятия.

И все-таки, несмотря на все старания моих партнеров, проснувшись, я ощутила большое разочарование. Тщетно я напрягала свой изощренный мозг, стараясь изобрести какое-нибудь новое развлечение. Увы, видимо, слишком уж ограничены возможности мужчин. Придя, в конце концов, к выводу, что ни один мужчина никогда не сумеет принести мне настоящее удовлетворение, я решила покинуть родную Флоренцию и вернуться в Париж, город наслаждений и любви, и дала себе клятву больше никогда не прибегать к услугам мужчин, какими бы непревзойденными самцами и атлетами они не были.

Мое прибытие в Париж вызвало небольшую сенсацию, ибо слишком неожиданным явился для многих представителей света мой отъезд. Я вновь поселилась в своем особняке на Елисейских полях, где живу безвыездно уже более двух лет. И все это время за развлечениями я не забывала о своей главной цели — найти для себя достойную любовницу. И как ты прекрасно теперь понимаешь, в твоем лице я, наконец, нашла то, что давно искала. Фанни, милая, только с тобой я узнала настоящее блаженство, и ничто не заставит меня отказаться от твоих ласк. Ничто не сможет отнять тебя у меня, даже сама смерть! Если б ты только знала, какое это наслаждение — сплестись с нежным, трепещущим телом юной девушки, застенчивой, наивной, не изведавшей еще радостей и мук сладострастия! Как сладко мучить ее, пробуждать в ней похотливое желание, а потом погубить наслаждением…

— О, Фанни, что ты делаешь! — вдруг воскликнула Гамиани, почувствовав, что рука девушки раздвигает ей ноги.

— Я не могу больше, — простонала Фанни, — не могу… Мне так плохо, страстное желание душит меня, оно чудовищно, это желание, оно терзает мою душу, адский огонь жжет меня изнутри. Гамиани, я хочу испытать, пережить все те пытки, страдания и страсти, которые пережила и испытала ты. Я хочу испытать все сейчас же, сию минуту! Оставь меня, Гамиани, — прошептала она через несколько минут, — ты не сможешь больше меня удовлетворить… О, как кружится голова, наверное, я схожу с ума… Гамиани, милая Гамиани, ну сделай же хоть что-нибудь… Неужели ты ни на что не способна? Я хочу насладиться и потом умереть! Я жажду! Жажду! — кричала Фанни в исступлении.

— Успокойся, Фанни, успокойся, умоляю тебя! — Гамиани несколько растерялась. — Ты меня пугаешь. Потерпи минуту, я сейчас все для тебя сделаю.

— Возьми меня, возьми же, наконец… Где же твои губы, где язык. О-о-о… Впейся в меня своим ртом, выпей меня до дна, а я овладею тобой! Мой язык проникнет в твое чрево, я заставлю тебя кричать от страсти! О, этот осел, он поразил мое воображение… Как я жажду заглотить его огромный член! Пусть он раздерет меня на части, пусть он даже убьет меня: мне все равно. Я хочу насладиться его мощью! Где же он, Гамиани… — Фанни металась на постели, широко открытым ртом глотая воздух. Грудь ее тяжело вздымалась, глаза пылали безумным огнем.

— Безумная, безумная, — прошептала Гамиани, изумленно глядя на неистовую девушку, — я утолю твою жажду! Мой рот достаточно искусен. Кроме этого, я захватила с собой один инструмент. О, он не уступит ослу! Взгляни-ка, разве он не великолепен? — с этими словами Гамиани протянула девушке свое резиновое приспособление.