Безумные Мечты (ЛП) - Шэн Л. Дж.

Здесь, в баре, который я посетила впервые в жизни.

Неужели он был здесь все это время, прямо через дорогу? Каковы были шансы?

Хорошо, если Киран знал, что он будет здесь, и организовал все это.

— Детка, черт, ты так хорошо выглядишь. — Он запустил руку в свои волосы, которые по-прежнему были пышными, густыми и несправедливо блестящими. — Я работаю здесь барменом. — Глаза Такера блуждали по мне, как беспокойные руки. — Киран велел тебе разыскать меня, да? — Он самодовольно ухмыльнулся, и мне захотелось убить и его, и Кирана, и всех мужчин, которых я знала. — Я хотел протянуть руку...

— Но ты этого не сделал. — Я пыталась сохранять спокойствие, но это было трудно сделать, когда все, чего я хотела, - это выцарапать ему глаза. — Ты сбежал, и теперь ты даже не знаешь, как выглядит твоя дочь. Какие у нее увлечения. Ее мечты. Ее аллергия. — Я хотела пронестись мимо него, оставить его здесь, размышляющего над этим. Если ему вообще есть до этого дело. Вместо этого по мне пронеслось злобное волнение, оседая на горле, словно рука, и выдавливая из него ядовитые слова. — У нее твои глаза, знаешь ли, — усмехнулась я. — Большие, голубые и с густыми ресницами.

Его ноздри раздулись, а рот сжался в тонкую линию. Он был зол? Расстроен? Раздражен? Эмоционален? Я не могла определить.

Я продолжила.

— У нее аллергия на киви, как и у тебя. Она спортивная. Это досталось ей от нас обоих. Она очень быстрая и кувыркается лучше всех в своей возрастной группе по гимнастике. Она умеет считать до ста, читать, рисовать трехмерные коробки. В декабре ей исполнится четыре года, а она уже развита как семилетняя. Она умна. И хитрая. Сегодня я получила сообщение от ее няни, что она дважды вымогала у него деньги. — Я не перевела дыхание, не остановила поток слов, хлынувший из моего рта, словно взволнованная река. — Она такая красноречивая, такая яркая. Она красивая, любящая и теплая...

— Я хочу с ней познакомиться. — Он потянулся, чтобы снова коснуться меня. Я отбросила его руку. Несколько человек протиснулись мимо нас, направляясь к выходу из бара. — Дил, черт, ты так хорошо выглядишь. Я так по тебе скучал…

— Ее зовут Гравити. — Я проигнорировала его слова.

— Я знаю, — бесстрастно сказал он, все еще не сводя с меня глаз. — Мои родители сказали мне.

Его родители не остались в городе после того, как он сбежал. Они переехали в Монтану. Они видели Грав всего один раз.

Взгляд Такера оторвался от моего и остановился на моей руке и бриллианте, сверкавшем на моем пальце. На его лицо опустилась непроглядная тьма. Я знала этот взгляд. Он был в ярости.

— Ты... — Он не закончил вопрос.

— О да, — подтвердила я, ожидая триумфа, искупления или хоть немного меньшего унижения, но победное чувство так и не пришло. — Я помолвлена с Райлендом Колтриджем. Помнишь его?

Мышцы на челюсти Такера подскочили. Я постаралась не вздрогнуть. Его гнев всегда расстраивал меня. Он, как темная туча, преследовал каждый приличный момент в наших отношениях. И все же мой большой, вздорный рот не мог сдержаться. Я хотела раззадорить его.

— Я всегда считала его сексуальным. Он мне нравился в детстве. — Из меня вырвался звонкий смех. — Вообще-то, помнишь ту ночь, когда мы впервые переспали? Это было потому, что он отверг меня. Это всегда был он. В итоге все сложилось хорошо.

Это была та самая ночь, когда я пришла в ярость из-за того, что Кэл и Роу занимались сексом за моей спиной. Определенно, это то, что я хотела забыть.

— Нет, не сложилось, — жестко сказал он, его монотонный, отрывистый голос звучал в моих ушах очень резко. — Ты должна быть со мной. Ты и мой ребенок.

Гравити, придурок. Это ее имя.

— Ты под кайфом, если веришь своим собственным словам, — сообщила я ему.

Он проигнорировал меня, покачав головой.

— Я заслужил второй шанс. Я сошел с ума. Я не был готов...

Сдерживая слезы, я подняла дрожащий подбородок.

— Ну, ты не можешь встретиться с ней. Ты ее не заслуживаешь. И никогда не заслуживал.

— Не будь сукой. Я пытаюсь поступить правильно.

— Ты издеваешься? Секунду назад ты был не против не знать, жива она или нет. — Я снова попыталась обойти его стороной.

— Но теперь ты здесь, и...

— И это ничего не меняет, — выдохнула я. — Ты все еще чужой, и я все еще не хочу, чтобы ты приближался к моей дочери. — Я протиснулась мимо него.

— Черт побери, Дилан, почему с тобой всегда так сложно? — Он схватил меня за запястье, когда я убегала, впился пальцами в мою нежную кожу и дернул меня назад.

Я ударилась спиной о стену, и мелкие камешки в ней впились в мой позвоночник. От боли у меня перехватило дыхание. Я попыталась вырваться, но было уже слишком поздно. На хрупких костях моей руки образовалось кольцо раскаленной боли. Я подняла на него потрясенный взгляд.

— Я не хотел. — Он резко отбросил мою руку, и она ударилась о стену, отчего стало еще больнее. — Эй, не смотри на меня так, будто я напал на тебя или что-то в этом роде. Ты не можешь просто встать и уйти посреди взрослого разговора, Дилан.

Боль все еще отдавалась в моем запястье.

— Ты всегда была такой взбалмошеной. — Он усмехнулся про себя. — В общем, так...

Я унеслась в ночь.

Все спокойствие, которое я пыталась сохранить сегодня, испарилось как туман.

Моя бессонная жизнь превратилась в кошмар.

14

Райленд

Ее Высочество вернулась в свою квартиру в 19:30 и обнаружила, что я лежу на диване животом вниз, а ее ребенок сидит на моей спине и делает печенье из моих волос. Где-то полчаса назад я понял, что Гравити не умеет заплетать косы, и стала плести их, превратив волосы в один огромный узел. После того как она с этим покончила, мне пришлось бы полностью обрить голову. Но быть лысым было небольшой платой за то, чтобы она оставалась спокойной и не двигалась с места более десяти секунд.

— Мамочка! — Ребенок вскочил, перешагнув через мою голову, и побежал к матери.

Дилан подхватила ее и подбросила в воздух, закружив и уткнувшись ей в шею. Они провели пятиминутный разговор на повышенных, смешных голосах, в ходе котрого Дилан выяснила, что Гравити провела день, поедая «Макдоналдс», делая временные татуировки, исписывая всю новую раму кровати и смотря «Гриффинов».

Дилан казалась странно покорной и незатронутой моей версией воспитания детей, даже когда ее ребенок пытался пернуть алфавит, используя руку и подмышку. Ее глаза также выглядели опухшими. Я бы подумал, что она плакала, но я знал Дилан, а эта вредная сучка даже не плакала, когда умер ее отец, когда Такер бросил ее или во время родов. Она не была плаксой.

— Дядя Райленд искупал тебя и приготовил ужин? — Дилан расчесала пальцами волосы ребенка.

— Жареный цыпленок из Кентукки! — промурлыкал ребенок. — Мамочка, мамочка, он разрешил мне макать цыпленка в фасоль, а потом в молочный коктейль, и мы его съели, потому что он сказал, что все равно все выходит из одного места!

— Угу.

— О, и я принимала ванну с моими Барби.

— Так здорово. Почему бы тебе не почистить зубы и не выбрать сказку на ночь? — тепло предложила Дилан. — Маме нужно немного поговорить с дядей Райлендом.

Гравити направилась в коридор, где скрылась в своей комнате.

— Где, черт возьми, ты... — Я повернулся к Дилан, полностью готовый высказать ей все, что думаю, но как только ее ребенка больше не было в комнате, ее плечи опустились, а лицо осунулось. Оставшиеся слова исчезли в моем горле. Ее оливковая кожа побледнела, глаза опустились в две темные впадины, а нос покраснел от слез, заливавших щеки.

Разве так ведут себя настоящие родители, овладевшие искусством отдавать предпочтение другому человеку даже тогда, когда он хочет развалиться на части? Я никогда не видел Дилан такой. Она всегда была самой упрямой, гордой и бесстрашной женщиной из всех, кого я знал. И, думаю, такой она и осталась. Но только ради своей дочери.